Алина Феоктистова - Свободная любовь

Он приблизил к себе ее лицо и поцеловал долгим страстным поцелуем. Марго заметила, что его взгляд понемногу начинает терять осмысленность. Все было так, как она мечтала, но ей что-то не нравилось в происходящем, и, честно говоря, ей не нравилось даже, как он целуется — в этом не было ничего необычного, так целовались все, с кем она проделывала это раньше, и, как всегда, это не произвело на нее особого впечатления. И говорил он тоже, как все, а ей казалось, что в его словах и поцелуях будет что-то особенное, что-то новое, неповторимое.

— Так что ты хотела мне сказать перед тем, как появилась Полина? — отрываясь от нее, спросил он. — Ты что-то говорила о моих глазах и своем чувстве ко мне?

Маргарите почему-то было неприятно слушать его, и она попыталась высвободиться и встать, но Артур удержал ее.

— Что ты, малышка? Я ведь пошутил. — Он снова притянул ее к себе и стал целовать ее. — Ты тоже мне нравишься, — прошептал он.

— Вы любите меня? — уклоняясь от его поцелуев, спросила Марго.

— Что? Ах, да, конечно, конечно, люблю! — продолжал шептать он, водя по ее спине в поисках застежки бюстгальтера. Наконец он снял его и отбросил в мусорную корзину.

— Больше не хочу видеть это безобразие, — сказал он. А потом наклонился к ее груди и прижался к ней губами. Марго чувствовала, как отросшая за день на его щеках щетина слегка царапает ее кожу, ей было чуть больно и неприятно, но она боялась пошевелиться.

Он сказал ей, что любит ее. Она добилась своего. И теперь нужно лишь окончательно сблизиться с ним, чтобы на всю жизнь привязать его к себе. И если происходящее сейчас почему-то не совсем нравится ей, причина, должно быть, в том, что она не привыкла к этому. Марго сама, обхватив руками его голову, подняла его лицо и поцеловала в губы. А руку положила себе на грудь, чтобы он гладил ее, как делал это учитель физкультуры, тогда ей очень нравилось это. Так и в самом деле оказалось гораздо приятнее. Она видела его глаза, огромные и черные, а его нежная ладонь ласкала ее грудь, пробуждая в Марго сладострастие. И глаза Артура становились все огромнее, Марго чувствовала, как ее затягивает в их черноту. Она отвечала на его поцелуи, радуясь тому, что умеет это делать, и не совсем понимая, зачем люди это придумали. Вероятно, для того, чтобы доказать другому свое расположение. Потом она сама помогла ему снять свитер. И вот они уже лежат на диване, и она чувствует ладонями нежную кожу его тела. Она сама сбросила трусики, опасаясь того, что случится что-нибудь, и он передумает вступать с нею в близость, которая так необходима ей. Но пока все шло так, как она и представляла себе в те долгие дни, когда Артур не обращал на нее внимания. Но он сам сказал, что не хотел заводить отношения со студентками и все же не удержался, теперь он почти принадлежит ей. И она замирала от радости, потому что он лежал рядом и, слыша над ухом его частое дыхание, шептала ему какие-то заветные, сокровенные слова.

Вдруг она ощутила на себе тяжесть его тела и удивилась — он выглядел таким хрупким, а весил так много. Но Марго не стала показывать, что это ей не нравится — она выдержит все, все, что он станет делать с нею. Ведь она любит его и только таким образом сможет отдать ему себя, а его сделать своим. Марго вскрикнула, она вдруг почувствовала тупую, давящую в самом заветном месте боль. Эта боль словно пронзала ее насквозь, она инстинктивно воспротивилась ей, сжалась, и тут же мужские руки, обнимавшие ее, отпрянули. Боль прекратилась, и ей стало легко — Артур отпустил ее и сел на диване. Марго, удивившись, тоже села. Неужели это все и есть любовь? Тогда к чему столько разговоров, фильмов, стихов и песен, воспевающих ее? Она старалась скрыть свое разочарование и жалобно улыбнулась Артуру.

— Не понял! — резковато спросил он, все еще тяжело дыша. — У тебя что, никого до меня не было?

— Не было, — снова обнимая его за шею, прошептала Марго. Она не понимала, что же его рассердило.

Но он почти грубо разжал ее руки.

— А я-то думал… Ты вела себя так, словно у тебя был не один десяток мужчин, — произнес он, поднимаясь с дивана и натягивая брюки. — Маргарита, — почти смущенно добавил он. — Проверь, не идет ли у тебя кровь.

— Что? — непонимающе спросила Марго.

— О Господи! Надо же было связаться с детским садом! Мало у меня других проблем! — недовольно воскликнул он.

Марго, догадавшись наконец, о чем он ее спрашивает, покраснела.

— Нет, — проверив, ответила она.

— Ты уверена? — почти радостно спросил Артур.

— Да, — сказала Марго.

— Слава Богу, я вовремя догадался, — облегченно вздохнул он. — Вот что, Маргарита, ты сама сказала мне, что крови нет, а стало быть, между нами ничего не было. Ты согласна?

— Ничего не было? — переспросила Марго.

— Да, ты как была девушкой, так и осталась. Так что никаких претензий у нас друг к другу быть не может. Да? — Артур сам принес из-за ширмы одежду Марго и протянул ей.

— Значит, так, — решительно сказал он. — Одевайтесь, дорогая.

— Но почему? Почему? — спрашивала она.

Но он, не отвечая, помогал ей одеваться, а затем, погасив свет, отворил дверь мастерской и, стоя в дверях, заявил:

— Пойдемте, я провожу вас домой. Уже поздно, шатаются хулиганы. Где вы живете?

— На набережной, — все еще ошарашенная случившимся, машинально ответила Марго, выходя вслед за Артуром на лестницу.

— Тогда тем более мне придется проводить вас, потому что идти вам нужно через парк, — сказал Артур, спускаясь по скрипучим темным ступенькам и предложив Марго руку.

Она все так же машинально приняла ее, продолжая думать о своем. Они вышли на улицу, и Маргарите показалось, что в свете фонаря на углу мелькнула чья-то тень и исчезла за деревьями.

«Надо же было Артуру так напугать меня этими хулиганами, — подумала Марго, которая раньше никого и ничего не боялась. — Даже начало казаться невесть что».

Они вошли в парк, носящий имя известного пролетарского писателя Горького. Вдоль главной аллеи, освещенные фонарями, белели мраморные бюсты писателей. Марго, не отрываясь, смотрела на Артура. Он шел рядом с ней, засунув руки в карманы. Он был такой высокий, что она едва достигала его плеча. Точно так же, как Полина одевалась во все красное, Артур предпочитал одежду черного цвета. Его плащ тоже был черный и очень ему шел.

— Но почему? Почему? — продолжала настаивать Марго. — Ведь вы сами сказали мне, что любите меня.

— Мужчина в порыве страсти готов сказать что угодно. Я виноват только в том, что я не каменный и чуть не поддался на вашу провокацию, — ответил Артур. — И слава Богу, что не поддался.

— Но зачем тогда все это? Зачем вы обнимали и целовали меня? Зачем говорили мне о любви? — Марго чувствовала, как на глазах у нее появляются слезы.