Анна Смолякова - Зеркало для двоих

— Скажите, вы дозвонились до Сережи?

— Да, конечно, — утвердительно кивнул он, поднеся бокал к губам. — Мы очень мило побеседовали и, по-моему, пришли к взаимовыгодному решению. Но пока еще, конечно, рано говорить о чем-то определенном.

— То есть как это рано?

— А так, рано… Но вам абсолютно не о чем волноваться. Я оставляю вас в доме с прислугой и охраной. Вы спокойно переночуете здесь, отдохнете… Кстати, можете перед сном искупаться в бассейне: купальные принадлежности вам уже, наверное, принесли… А завтра, ну, в крайнем случае, послезавтра отправитесь вместе со своим другом домой.

— Но я не могу завтра или послезавтра! — проговорила она, чувствуя, как холодеют губы. — Я и просила Андрея организовать это похищение так срочно, потому что время не терпит.

— Здесь я уже ничего сделать не могу, — Алексей развел руками. — Абсолютно все теперь зависит от вашего Сережи… Как, вы говорите, его фамилия?

— Палаткин.

— Ну, да, Палаткина…

Непонятно чему усмехнувшись, он встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Юлька тут же поднялась следом, без сожаления оставив в вазочке недоеденную клубнику со сливками…

Черный в лиловую полоску купальник и длинный махровый халат в самом деле лежали на кровати. Она взяла купальник двумя пальцами, опасаясь, что его тоже носила до нее какая-то женщина. Но на этот раз вещь оказалась совершенно новой, у выреза на груди даже болталась какая-то этикетка. Юля взобралась на кровать и подтянула под себя ноги. Не собиралась она переодеваться в этот дурацкий халат и уж тем более плескаться в бассейне… Почему, почему Сережа не смог забрать ее сегодня? Почему она должна еще целую ночь проводить в этом чужом доме на огромной кровати, среди черных тумбочек и белых, навязчиво пахнущих хризантем? Почему Алексей ей ничего толком не объяснил? Может быть, не захотел расстраивать? Но что, что могло случиться? Она скорее машинально взяла пульт от телевизора и нажала красную кнопочку. По РТР шли «Вести», русоволосая девушка-диктор в изящном коричневом жакете рассказывала о каких-то финансовых нововведениях и изменениях в банковской системе. И вдруг Юлька поняла, что все на самом деле объясняется очень просто. Скорее всего, Сережа сразу положил эти десять тысяч долларов в какой-нибудь банк и не может снять их так быстро, как хотелось бы. Господи, но тогда ведь все нормально, и можно не волноваться! Она, усмехнувшись прямолинейной ассоциативности собственного мышления (в этот раз слова диктора о финансах — деньги в банке, полдня назад, машина с тонированными стеклами — мафия и похищение), уже совсем с другим настроением рассмотрела купальник, потом быстро вылезла из джинсов и кофты, надела халат и вышла из комнаты.

Бассейн оказался не очень большим, но зато безумно красивым. Юлька почему-то неосознанно рисовала в своем воображении знакомую с детства картину: дорожки, отмеченные поплавками, красные и белые пенопластовые круги, подушечки для прыжков в воду и обязательно огромные электронные часы на стене. Детским впечатлениям соответствовала только пронзительно голубая вода, но здесь она дополнительно подсвечивалась маленькими лампочками, расположенными по краю бассейна. На стенах, выложенных кафельной плиткой с тонким, едва прорисованным узором, естественно, не было никаких часов. Время здесь словно замедляло ход, растворяясь в лежащих на воде бликах. Юля сняла халат и повесила его на спинку белого пластикового стула, а сама подошла к металлической лесенке и, держась за круглые перила, спустилась к воде. Но едва ее пальцы погрузились в нежное тепло, она тут же отдернула ногу, словно обжегшись. Сердце заколотилось бешено и часто, а на щеках выступила мучительная краска стыда. Сережка где-то там сейчас, наверное, сходит с ума от беспокойства за нее и приходит в отчаяние, а она, как наяда, собирается плескаться в голубых волнах, подставляя голые ляжки сапфировому сиянию лампочек! Юлька, переполняясь омерзением к самой себе, быстро надела халат, повернулась к выходу и успела заметить, как за приоткрытой дверью мелькнул чей-то серый силуэт. Это был третий и, наверное, самый яркий сигнал тревоги…

Потом она долго лежала, ворочаясь с боку на бок, страдая от бессонницы и нехороших предчувствий. Теперь все здесь казалось ей слащавым и фальшивым: и светская улыбка Алексея, и неуместный для исключительно деловых отношений ужин при свечах, и эти, доставляемые не то что по первому требованию, а по первому подсознательному желанию купальные и косметические принадлежности. Юля уже очень жалела о том, что надевала этот купальник и халат. Сейчас они, аккуратно сложенные, лежали на пустой полочке в стенном шкафу, но все равно она уже пользовалась ими, прикасалась к ним. И дело было даже не в том, что это видел кто-то из прислуги или охраны (а чей еще силуэт она могла заметить там, в бассейне?), а в ее собственном, внутреннем неприятном ощущении. Если бы только можно было избавиться от стойкого запаха чужой «Дюны», теперь уже впитывающегося в подушку!..

Юля уснула неожиданно, как будто провалилась в глубокую темную яму. И не видела этой ночью никаких снов. А когда она открыла глаза, было уже утро, и солнце заглядывало в окошко откровенно и радостно. Сегодня она даже в ванную пошла в своих джинсах и кофте, заранее продумав объяснения, которые она, в случае чего, даст Алексею. Но оказалось, что его в коттедже нет. Завтрак прямо в комнату ей принесла все та же пожилая женщина, она и объяснила, что хозяин появится только к вечеру. Впрочем, она не была склонна к разговорам и отвечала коротко и односложно. Юлька смотрела, как она методично поправляет на сервировочном столике приборы и тарелку с крахмальной салфеткой, свернутой конусом, как подвигает ближе к краю чашку с ненавистным кофе и блюдо с тостами, и постепенно переполнялась ненавистью к окружающей ее нарочитой изысканности. Она поела только немного йогурта из хрустальной вазочки, да и то лишь для того, чтобы не ослабеть от голода. Но даму, вернувшуюся за столиком, этот факт не особенно взволновал. Она выплыла из комнаты так же величественно и спокойно, как и вплыла.

Заняться после завтрака оказалось абсолютно нечем. Юлька просмотрела от корки до корки глупые журналы, валяющиеся на тумбочке, пощелкала пультом, переключая телевизор с программы на программу, и в конце концов решила изучить видеокассеты. Она, стопочкой, как они и лежали, перенесла кассеты на кровать и принялась рассматривать названия фильмов. По какой-то глупой иронии первой ей попалась «Золотая пуля» с Селезневым. Юлька невесело усмехнулась и отбросила кассету на край кровати, вторым оказался фильм, который они смотрели у Сергея дома… Она начала лихорадочно перебирать коробочки и очень скоро убедилась, что почти во всех фильмах участвовал Селезнев. Почти, если не считать одной кассеты. На ней был записан неплохой американский боевик, который она уже смотрела раньше. Но чувствовалось, что дело не в картине, а в оформлении коробки. Обложка была выдержана в черном цвете с единственной красной надписью посредине. «Супермен», — прочитала Юлька и с ненавистью швырнула кассету на пол.