Тони Парсонс - Семья

Паоло показал брату красочную брошюру. На обложке на фоне лучезарного гонконгского неба сверкал «Феррари Ф1» будущего года, на капот которого облокотилась хорошенькая азиатская девушка в мини-юбке.

— Я уже видел, — небрежно ответил Майкл. — Ожидается нечто грандиозное.

— Мне хотелось бы взять с собой Джессику. Если, конечно, ты обойдешься без меня недельку-другую. Ей не мешает проветриться. Можешь включить это в счет моего отпуска.

— Вперед, — одобрительно кивнул Майкл. — Здесь абсолютная тишь. Мы справимся и без тебя.

Паоло кивнул. Итак, дело решенное. Он уже собрался уходить, но вдруг остановился. Он сделает еще одну попытку остановить брата. Прежде чем станет слишком поздно.

— Я наблюдал за тобой и твоей дочерью, Майк. Я знаю, ты ее любишь. И искренне хочешь стать нормальным семьянином.

— Я не хочу им стать. Я уже нормальный семьянин.

— Но если ты потеряешь Наоко, ты потеряешь все. Ты отдаешь себе в этом отчет? И брак, и дочь, и семью. Ты ведь не хочешь этого?

Майкл наблюдал за Джинджер через стеклянные перегородки офиса. Глядя на нее, никто бы и не подумал, что она способна вышибать из кого-то мозги в «Хилтоне». Причем со скоростью курьерского поезда. Паоло увидел, как поморщился его брат, словно сказанные им слова причиняли Майклу физическую боль.

— Я справлюсь, Паоло.

— Разумеется, справишься!

Майкл покачал головой.

— Я думал, что завяжу с этим, когда по-настоящему влюблюсь. Потом думал, что завяжу после женитьбы. Потом, когда стану отцом. Но что-то конца этому не видно. — Майкл взглянул на брата с грустью. — Ты считаешь, что мир вертится вокруг детей. Что все на свете делается исключительно для них. И ты ошибаешься, Паоло. Миром движет страсть. И секс. Секс с кем-то новым. Вот что лежит в самом сердце жизненного устройства, этой игры под названием жизнь. Желание. Страсть. Называй это как хочешь. А дети здесь всего лишь побочный продукт.

— Только не для меня. И не для моей жены.

— Ты думаешь, что женщины отличаются от нас? Да они такие же, как мы! Вот в чем секрет! Женщины точно такие же, как мы. Они рвутся к удовольствиям и хватают их, где только могут схватить. И никакая женщина так не будет вышибать из тебя мозги, как усталая мать и домохозяйка. — Майкл на секунду задумался и посмотрел на пустой стеклянный офис. — До тех пор, разумеется, пока ты на ней не женишься.

Поппи улыбнулась Джессике. Победоносной, широкой улыбкой с подрагиванием в уголках рта, но безошибочно предназначенной для тетушки. Для пущей убедительности она лягнула ножками, словно пытаясь оторваться от кроватки.

— Послушай, она меня узнает! — радостно сказала Джессика. — Она начала меня узнавать!

— Нет, вы посмотрите на эту маленькую бесстыдницу, — пробормотала Меган, пытаясь прогнать остатки сна. — Стоит тебе появиться, и она вся светится!

— Никакая она не бесстыдница! — Джессика достала ребенка из кроватки и обняла. Поппи от удовольствия загугукала. — Она настоящий маленький ангел!

— Этот маленький ангел полночи кричал, как резаный. Даже сосед снизу не мог заглушить ее своими боевиками. Ее не сможет переорать целая гангстерская шайка!

Ребенок равнодушно посмотрел на мать. В комнату вошел Кирк, на ходу вытирая мокрые после душа волосы.

— Кажется, нам придется отсюда съезжать, — обратилась к нему Меган.

— А что с ней такое? — Джессика осмотрела ребенка, поглаживая пушок у нее на голове.

— Колика, наверное.

— Колика? Это то, что бывает у лошадей?

— У лошадей и у детей, — подтвердила Меган. — Она вопит так, словно наступил конец света. А потом засыпает. Но к тому времени мы сами уже не можем заснуть. А когда засыпаем, она снова принимается за свое.

Джессика покачала малышку, и та издала какие-то удовлетворенные звуки. Потом, выждав паузу, она сказала:

— Вам так повезло, что у вас есть Поппи!

— Знаю! — вздохнула Меган с легкой усмешкой на губах. Она, разумеется, не отрекалась от своей любви к дочери. Но в то же время хотела, чтобы сестра поняла: с рождением ребенка хэппи-энд не наступает. — Я знаю. Однако раньше я даже представить себе не могла, что человек может так уставать.

Меган пошла на кухню и вернулась оттуда с двумя сосками, сделанными в форме звериных голов. Одна представляла собой улыбающегося медведя, а другая — лижущего лапу тигренка.

— Если она снова заорет, вставь это ей в пасть.

— Соску? — Джессика посмотрела на соски так, словно Меган предлагала ей две сигареты с марихуаной. — Я считала, что ты против сосок. В книжках написано, что дети привыкают к соскам, и от этого у них плохо растут зубы.

Меган засмеялась.

— Раньше я была против кормления из бутылочки. И против сосок. А также против того, чтобы вскакивать к ребенку при любом крике или писке. А потом у меня появилась Поппи, и знаешь, что изменилось? Все! Все мои прекрасные намерения, умные книжки, все твердые убеждения, что ребенка надо кормить грудью, и никак иначе, — все пошло к чертям собачьим. Это сущая чепуха, Джесс. По крайней мере, большая часть. А правда заключается в том, что через это надо просто пройти. И при этом выжить.

Меган положила руку на лобик Поппи. Та забеспокоилась на руках у Джессики, отвернула от матери лицо.

— Вот он — настоящий, всамделишный ребенок, — вздохнула Меган, убирая со лба дочери руку. — Живущий по законам реального мира.

В обучении нырянию самый лучший момент — это когда новичок погружается под воду впервые. При этом небольшой процент новичков впадает в панику: срывает с себя маску, стремится вынырнуть как можно скорее, глотает воздух так, словно только что побывал в могиле. Но большинство с первого же раза впадают в экстаз. При виде подводной жизни, психоделических кораллов, при ощущении полета, на который так похоже ныряние с аквалангом, они начинают бредить от восторга.

Под водой существует другой мир, лучший мир, более свободный, и многие люди влюбляются в него с первого взгляда. Но на новой работе у Кирка такого чувства не возникало. Семь дней в неделю по утрам он обучал новичков нырянию с аквалангом в большом бассейне на заднем дворе частного дома в Баттерси. И здесь все было по-другому.

Здесь не было ни рыб, ни кораллов, ни ощущения беспредельного пространства, в котором лежат остовы кораблей, потерпевших кораблекрушение много веков тому назад, и есть горы выше Эвереста и водопады мощнее Ниагары.

Здесь есть только замкнутое пространство, наполненное сильно хлорированной водой, в котором мужчины и женщины (преимущественно молодые) готовятся к двухнедельному отдыху где-нибудь на Индийском океане, или на Красном море, или еще где-нибудь. Здесь они пытаются научиться нормально плавать, очищать засорившуюся маску и постигают прочие азы плавания с аквалангом.