Ксения Васильева - Ангел из авоськи

Тинка встрепенулась и гордо выпрямилась: она-то так всегда считала!

— И поймете меня. Мой сын, вы сейчас увидите его, красив как Бог. Я не преувеличиваю. Он увлекся… Знаете, бывает так — женщиной много старше. Пусть, пожалуйста! Я современная женщина! Но у него зреют какие-то планы, вы понимаете меня?

Тинка понимала.

— И что мне, скажите, делать? Как поступить? — Ашотовна горестно посмотрела на Тинку, вовсе не ожидая ответа. Она вытащила платок и прижала его к глазам. — Я прошу тебя, Тиночка! Ты — необыкновенная и должна ему понравиться! — Она порылась в сумке и, шмыгая носом, достала пачечку долларов, сказав: — Возьми и без всяких слов! Приручи его. Больше мне ничего на этом свете не нужно — только счастье моего ребенка! Ни агентство, ничего, лишь бы у него сложилось нормальное человеческое счастье! А ты такая красавица! — Наталья всхлипнула. — Я бы сделала для вас все! Те, что у него были, дуры. Одну ты видела — Леночка. До сих пор страдает! А он любит сам завоевывать. И знаешь, Тина, ты не кокетничай с ним, но и не отталкивай…

Но наконец Наталья поняла, что почти свела с ума бедную девку своими проблемами, а та ведь ждет разговора о ЕЕ работе, не догадываясь, что главное для Натальи — Максик. Силы у нее кончились, и она вышла из кабинета. Тинка встала, чтобы размяться. Через какое-то — недолгое — время в кабинет влетел… тот самый «самолетчик», который болтался в небе над Лазурным побережьем! Красавчик, который плюнул ей в душу своим безразличием к ее достоинствам! Тот самый… Это Максик?! Ну и повезло! Как утопленнице! Они в упор смотрели друг на друга: Максимилиан с невероятным удивлением, Тинка, пытаясь сделать безразлично-презрительный вид.

— Простите, — спросил он удивленно, — а где же мама… — спохватился и добавил довольно сердито: — Наталья Ашотовна?

— Она вышла, — ответила Тинка, совершенно не зная, как вести себя с этим говнюком, который предназначен ей Ашотовной в женихи…

Она гордо спросила:

— У вас есть сигареты?

Макс достал из кармана куртки пачку «Парламента» и подал ей вместе с обыкновенной одноразовой зажигалкой.

«Мог хотя бы “Зиппо” иметь. Жадный», — решила она и совсем расстроилась. Пошла к креслу, споткнулась о край ковра и грохнулась! От злости и боли полились слезы. Ну надо же, при «этом»! Вошла Ашотовна, и началась кутерьма вокруг Тинки. Содранное колено намазали йодом, забинтовали, и мадам попросила Макса отвезти Тинку к ним домой. Но та забунтовала — что ей там вдвоем с этим Макси ком делать? — и заявила, что поедет к своим друзьям сама. На что Макс довольно хмуро сказал, что довезет ее. Они удалились. Макс поддерживал Тинку под локоть — она хромала. Наталья смотрела им вслед и злорадно думала: «Не будет мой мальчик таскать вам вещи, мадам Улита!»

Перед дверью квартиры Макс, до этого молчавший, как глухонемой, вдруг сказал:

— Надеюсь, мы познакомились только сегодня.

Тинка вспыхнула:

— Конечно!

«Надо было бы сказать — как получится, дорогой Максик! Или что-нибудь такое же ехидное. Видите ли, он не хочет, чтобы знали об их знакомстве! Ладно, но к девицам она его затащит. Пусть знают, кто ее враг. Урод моральный, придурок!» Он даже показался ей не таким уж и красавчиком!

Открыла им Ангел и обомлела. Тинка-картинка, которую они уже и ждать перестали, с забинтованной ногой, физиономия кислая… И рядом с ней настоящий красавчик, но такой мрачный! Ангел четко поняла следующее: тянуть надо его изо всех сил в квартиру! Огрубила голос, чтобы быть совсем похожей на парня, сказала:

— Чего стоишь, заходи.

И тот вошел. Вот что такое мужская солидарность!

Алена стала расспрашивать Тинку, как да что, но та отвечала очень осторожно, и Алена замолчала. Они уселись в гостиной, подавала сама Алена: Тинка больная, Ангел — вроде бы парень. А девчонки, в свою очередь, мысленно эту идею одобрили: среди них — парень. Так спокойнее. Макс пригубил джин, поднялся и сказал, что у него дела. Ангел поняла, что больше она его не увидит…

Забегая вперед, скажем, что Макс все-таки стал заезжать сюда. И именно из-за Ангела. Парня? Девушки? Но он был ему чем-то симпатичен.

После ухода красавчика Тинка и сообщила девицам, что это тот, кто плюнул ей в душу, хотя он в то время вовсе ей не был нужен, сами понимаете… И сегодня не пожелал признать ее. Ну и она, конечно, тоже! А матушка его заставляет ее, Тинку, его завлечь и чуть ли не на женитьбу!.. Но этот Макс такой противный, что не хочется с ним иметь никакого дела!

Алена тихо сказала, что ей он понравился, но его что-то гложет…

— Может, у него кто-то есть? — предположила она.

Ангел сидела молча. Она в полном ужасе призналась себе, что влюбилась в этого совершенно незнакомого, красивого и какого-то взрослого парня с первого взгляда. Влюбилась! Врезалась! Вмазалась! Но что толку? Когда есть красавица Тинка и даже его мамаша мечтает их видеть мужем и женой… А она — просто Ангел, и точка! Тут она подумала, не слыша уже, о чем болтают подруги, — а что, если облик парня поможет хотя бы подружиться с ним? Где наша не пропадала!

Казиев увидел этот плакат в подземном переходе. На мотоцикле мчалась прекрасная Тинатин! Ветер развевал ее черные кудри, срывал алый беретик с головы, разрез на юбке открывал длинную, стройную ногу до бедра. Весельем искрились ее прекрасные глаза! К чести Натальи Ашотовны надо сказать, что она сдержала слово и все же сделала Тинке небольшой постер, и пытается продолжить с ней работать. Фактура-то отменная!

Казиев подошел к торговцу.

Дома Казиев осмотрел постер со всех сторон. Так вот она где! В рекламном агентстве «НАТТА»! Кто там? Он порылся в своих книжках и с великими трудами вспомнил какую-то замухрышистую даму, которая что-то лепила ему насчет киношного календаря! Как же звали ту дамочку? Вот и она! Наталья Ашотовна. У Казиева ничего никуда не пропадает. А не заказать ли им что-нибудь. Потрепаться, по крайней мере, об этом. Агентство вроде бы солидное.

Казиев влетел в офис, как ураган «Большая Берта» («Большой Тимофей»)! И все, кто там был, встали, и начались невыносимо сладостные приветствия: «О великий, могучий и непревзойденный. О!..» За столиком спиной к двери сидели Наталья Ашотовна и ее подопечная — Тинатин. Они ничего не заметили вначале, Наталья втолковывала Тинке, как ей надо сесть, чтобы все было закрыто и вместе с тем все видно. Та чуть не плакала от того, что не понимала, о чем довольно сердитым тоном толкует ей Наталья Ашотовна. А Наталья, выспросив Тинку об их поездке с Максом, с горечью подумала, что, скорее всего, зря она потратилась на красавицу.

И тут только она услышала шум и прямо перед собой увидела «великого и неповторимого» режиссера, который, правда, несколько лет назад фигурально дал ей хорошего пинка, но… времена меняются, друзья мои.