Светлана Феоктистова - Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются

В эту субботу Дима и Герасимальда сочетались законным браком. Была приглашена уйма народу, в том числе и все сотрудники «Контакта» с мужьями, женами, друзьями и подругами.

Как особа чрезвычайно романтичная, Анечка любила свадьбы. Все сказки, которые она читала в детстве, обязательно заканчивались звоном свадебных колоколов, и она тоже рассчитывала когда-нибудь пройтись в белом платье, непременно со шлейфом, по цветам, рассыпанным в проходе церкви. Она искренне не понимала, как кто-то может выходить замуж в коротком платье. Непременно длинное, и непременно должна быть фата. В конце концов, замуж выходишь не каждый день. Особенно впервые…

Волосы были накручены и уложены красивыми волнами, тело облегало мягкое темно-сиреневое платье с глубоким вырезом, высокие каблуки подчеркивали стройность ног.

Анечка покрутилась перед зеркалом и осталась собой довольна. Она распахнула двойные итальянские двери из дуба и вошла в гостиную.

Жора пытался завязать галстук. В кои-то веки он надел костюм и теперь сражался с непослушным шелком от Пьера Кардена за шестьсот долларов.

— Не люблю Гаврилу, — пожаловался он ей.

— Это еще кто? — Анечка помогла ему поправить воротник.

— Галстук… Так его у нас называют…

Рука Анечки замерла.

— У нас — это у кого?

Жора спохватился:

— Ну в смысле у них.

Анечка чуть заметно улыбнулась:

— У кого — у них?

— Ну ладно! — Жора отошел от зеркала и повернулся к ней.

Анечка улыбалась, глядя на него.

— И что, это, — он ткнул себя в пузо, — действительно не смешно?

— Очень представительно выглядишь, — одобрила его Аня.

— Да?

— Точно… За жениха примут… — Она поправила волосы.

Жора искоса посмотрел на нее. Анечка делала вид, что не замечает его испытующих взглядов.

— А я действительно хотел тебе одну вещь сказать…

— Слушаю, — сказала Анечка таким тоном, каким некогда ее прабабка говорила прадеду: «Конечно, я не догадываюсь, о чем ты хотел со мной поговорить»…

— А смеяться не будешь? — подозрительно покосился Жора на любимую девушку.

— Не буду, — покачала она головой.

Такая покладистость Жору смутила.

— Но ты ведь еще не знаешь, что я хочу сказать!

— Знаю… — вздохнула Анечка и нежно его поцеловала.

Герберт Иванович при полном параде стоял на кухне с графином водки и тарелкой соленых огурцов. Его жена бегала где-то в соседней комнате, помогая накрывать на стол.

Практичная Гера отказалась разоряться на ресторан и предложила устроить торжество дома, пригласив повара. Родители с обеих сторон выступали в роли подсобных рабочих, привозя продукты, посуду, стулья и скатерти. Слава богу, Герина двухкомнатная квартира была просторной и вполне вместила всех желающих поздравить молодоженов с этим замечательным событием.

Каким-то образом Гере удалось устроить бракосочетание в обход закона, требующего месячного ожидания перед вступлением в брак. Она боялась, как бы Димочка не выскользнул из ее цепких рук.

Профессор налил себе рюмочку водки и только поднес ее ко рту…

— Герберт! У тебя язва! — крикнула жена из комнаты.

Он покорно вздохнул. Герберт Иванович был уверен, что у его жены не взгляд, а рентгеновский луч. А как еще объяснить, что она видит каждое его движение даже через стенку?

Он взял соленый огурец и успел откусить один разок.

— Герберт! — Железный голос раздался прямо над ухом. — У тебя почки!

Бедный Профессор схватил с тарелки бутерброд с маслом и икрой.

— А сердце? — Ловкие пальчики супруги выхватили лакомство у него из рук. — Ты забыл о вреде холестерина?

И тут Герберт Иванович взбунтовался. Воспользовавшись тем, что супругу окликнула Анечка, он залпом проглотил содержимое рюмки, потом сунул в рот целый огурец, быстро проглотил его, не разжевывая, и заел все это двумя жирными бутербродами, в которых резвился коварный холестерин.

— Вот так! — твердо сказал он и тут же схватился за бок. Проклятая печень тут же дала о себе знать. Чуда не произошло.

Зато настоящим чудом было то, что родители Геры вполне поладили с Димиными. Накануне свадьбы прошла встреча «большой четверки», на которой мамуля убедилась, что отдает своего сына вполне приличной девушке. Во всяком случае, Герина мать ей понравилась. Спокойная и знает свое место. Муж, конечно, слишком много о себе воображает, но Диме с ним не жить.

Так что мамуля зычно распоряжалась в комнате, отправляя то одного, то другого гостя за тарелками и стульями к соседям. Молодожены вот-вот должны были приехать из ЗАГСа.

Жора пробирался в гостиную, разыскивая Анечку, и тут нос к носу столкнулся с Ириной. Она держала в руках коробки, перевязанные розовой ленточкой.

— О, здравствуйте, Георгий Иванович! — сладким голоском пропела она. — Как прошла неделя? Скольких человек замочили, скольких ограбили?

Жора оскорбился. Он хотел было высказать этой стерве все, что о ней думает, но рядом возникла Аня.

— Извините, Ирина Александровна, — твердо сказала она. — Но так шутить с моим будущим мужем имею право только я!

Ирина выпучила глаза.

— Ого! — только и смогла сказать она.

Жора был красен, как маков цвет.

— И потом, — как ни в чем не бывало продолжила Анечка, — мы ничем таким больше не занимаемся! — Она нежно погладила Жору по рукаву. — Правда, дорогой?

— Вот именно, — просипел Кобзарь-Залесский.

Ирина справилась с удивлением.

— Ладно, прошу меня извинить. Не сердитесь на меня. Я очень рада за вас, правда… — Она пожала руку Жоре, поцеловала Аню и побыстрее ушла, пытаясь представить, что сказала строгая Аня, увидев на даче у Жоры охранника с автоматом. А может, она там еще не была?

Жора, оставшись наедине с Анечкой, обнял ее.

— Ты сказала… — начал он неуверенно. — Сказала… что с твоим будущим мужем… Ты действительно поняла, что я хотел сказать?

Она по-хозяйски поправила его галстук.

— Было очень сложно, — соврала она. — Но я догадалась!

В нескольких метрах от них Герберт Иванович продолжал, гробить свое здоровье. Пил водку, ел все острое и соленое. Его жена была слишком занята и не могла помешать ему безобразничать.

— А хочешь, я курить брошу? — Жора достал из кармана пачку сигарет и посмотрел на Аню.

— Хочу, — кокетливо ответила она.

Жора размахнулся и бросил сигареты в окно. Но не попал. Пачка упала на поднос рядом с Гербертом Ивановичем.

Анечка засмеялась и кинулась жениху на шею. А Профессор огляделся и, не увидев своей жены поблизости, достал из пачки «Кэмела» сигарету и с наслаждением закурил.

— Один раз в год сады цветут… — замурлыкал под нос Профессор. Разумеется, скоро наступит расплата, но можно же раз в год позволить себе пожить полной жизнью?