Джулия Баррет - Шарлотта Джейн Остин

В этот самый день леди Денхэм уже имела возможность столкнуться с восхитительной интеллигентностью, когда у нее состоялась первая встреча с вновь назначенным пастором их прихода. Она обнаружила, что сей джентльмен горит желанием заручиться ее поддержкой в том, что леди сочла религиозными идеями. Демонстрацию его рвения, как уведомили ее конфидентки, можно было ежедневно наблюдать в приходе. Поэтому сегодня она изъяснялась с необычной для нее игривостью.

Когда, например, она отправляла свою ученицу, мисс Бреретон, для организации предстоящего грандиозного события, то обратилась к способной девушке со следующими словами:

— Я ручаюсь, мисс Клара, что наша добрая старая Англия страдает от того, что поддерживает целую сотню религий, которые способны удовлетворить любой вкус и любую прихоть. Тем не менее до настоящего момента она может похвалиться одним-единственным соусом, который подают за всеми роскошными столами или даже в самом Карлтон-хаусе. Это обвинение более чем справедливо! На мой взгляд, обратное положение вещей сослужило бы нам прекрасную службу! Дорогая девочка, разве не лучше жилось бы нашим соотечественникам, намного лучше, если бы они имели множество соусов и одну простую религию? Чего нам недостает, так это кулинарного разнообразия; мы просто-таки отчаянно в нем нуждаемся! Сейчас я вверяю судьбу вечера твоим способным рукам и надеюсь сделать его изысканным, потому что не могу не замечать, что повар-француз слушается только тебя. Все это имеет решающее значение для нашего удовольствия, и ты, дитя мое, должна постараться. Что касается меня, то я взялась организовать вечеринку, достойную нашей славной новой гостьи. Ты же понимаешь, нам надлежит обласкать и выделить эту леди, обеспечить ей достойную компанию и остроумную беседу, к которым она привыкла. Мы должны очаровать ее нашим волшебным морским ландшафтом. Прежняя жизнь леди представится ей бледной в сравнении с нашей; встреча со сливками сандитонского общества может оказаться свежей струей, которая вольется в фантастический мир ее книг!

Ну и как могла Эммелин Тернер отвергнуть подобные инициативы? Хотя и неохотно, но она поразмыслила над альтернативой и решила, что ее стремление к покою и уединению не должно оскорбить тех, кто желал ей добра. Проявив терпение, она со всем согласилась.

Вечер оказался великолепен. Мисс Бреретон, которой наказали не щадить усилий, только бы доставить удовольствие драгоценной гостье, превзошла себя. Суматоха, царившая на кухне Сандитон-хауса, свидетельствовала о ее стараниях, а стол вполне можно было назвать творческим шедевром — он был украшен лепестками роз и полевыми цветами.

Сама компания была невелика. Избранная — вот наиболее подходящее определение. Мистер Паркер, один из отцов-основателей, наряженная в лучшее платье его супруга, его братья и сестры и Шарлотта Хейвуд, их подопечная. Со стороны высокопоставленной хозяйки леди Денхэм присутствовал сэр Эдвард в сопровождении своей сестры Эстер. Группу дополняли привлекательные молодые наследницы, опекаемые миссис Гриффитс.

Эммелин Тернер казалось, что, если она согласилась на подобное вхождение в местное общество, ей будет гарантировано уединение. Она ничего не подозревала о тех надеждах, которые обитатели Сандитона возлагали на ее приезд сюда, не говоря уже о том процветании местного курорта, на которое они рассчитывали, после того как заполучили такую благословенную отдыхающую.

Собравшись в гостиной и отдав должное красоте дома, гости затем переместились в столовую. Леди Денхэм возглавляла процессию, опершись на руку обласканного ею Сидни Паркера.

Всеобщие надежды оправдались: беседа продолжалась за восхитительным лососем-тайменем, за ним последовали фрикандо из телятины и пирог с гусиными потрохами, приготовленными поистине великолепно. Перемена блюд продолжалась — их было множество, самых разнообразных, соответствующих столь торжественному моменту, вплоть до того, что стол был застелен свежей льняной скатертью, когда были поданы фрукты, сложенные пирамидками на подносах, не считая непрерывного потока желе и засахаренных фруктов и конфет. Подобные излишества, имеющие целью подчеркнуть достаток леди Денхэм, производили впечатление.

Хозяйка долго и серьезно размышляла над распределением мест за столом. Она без колебаний усадила подающих надежды молодых джентльменов между собой и своей новой подругой, миссис Тернер. Чем меньше будет компания, тем лучше.

Что касается нашей героини, то ее посадили несколько на отшибе, так что ей не пришлось говорить спич; правду сказать, за столом ее было почти не слышно. Артур Паркер, также персона незначительная, присоединился к ней, где и обнаружил себя в счастливом окружении других молодых леди: мисс Ламб, обеих мисс Бофорт, мисс Бреретон и мисс Хейвуд. Соответственно моменту, он проявил недюжинное красноречие, обращаясь к своей аудитории, и не преминул вновь пуститься в рассуждения по поводу физических упражнений. Его поведение ясно показало, что в молодом человеке кипит энергия. Сегодня вечером это стало очевидным.

Шарлотта попыталась следить за ходом его рассуждений. Однако надо признать, что мысли ее витали далеко, пока он разглагольствовал, а взгляд ее неизменно возвращался к обществу, собравшемуся на другом конце стола. До нее доносились обрывки разговора. По мере того как сменялись вина и разливались по бокалам, в чем особенно усердствовал любящий пошутить сэр Эдвард, речь последнего становилась все громче. Посчитав своим долгом перед теткой поразить их знаменитую гостью своими знаниями, он пустился во все тяжкие.

Шарлотта посмотрела на Сидни Паркера, сидящего в своей обычной расслабленной позе этакого эпикурейца, внимавшего собравшимся со слегка изогнутой бровью, — выражение его лица должно было означать, что он искреннее наслаждается поэтическими экскурсами сэра Эдварда. Пребывая в явном изумлении, он сохранял некоторую отчужденность, даже отрешенность, чем разительно отличался от себя раннего, каким Шарлотта запомнила его. Кивая головой в нужных местах, он почти не вмешивался в разговор.

Что до миссис Тернер, то она теперь приветствовала каждое отступление от правил, предпочитая слушать, а не говорить. Она призналась, что поражена выступлением сэра Эдварда. Он с готовностью читал стихи своих любимых поэтов — Скотта, Байрона, Бернса, которые пользовались шумной известностью в то время. Именно тогда, когда его слушательница благосклонно внимала ему, он решил воспользоваться моментом. Ошеломленная, она услышала свои собственные стихи, причем в великолепном исполнении.

— Уважаемая леди, — начал он, — даже среди произведений таких бардов, которые поведали нам больше правды, чем вы сами, я отмечаю ваше стихотворение «Моей лире»! Как вам удалось описать нашу — нет, судьбу каждого мужчины! — После этого он негромко, но с чувством, процитировал: