Анастасия Орехова - Больше не уходи

У нее не было слов. Как же легко Левушка предал ее, продал ее, пропил, можно сказать. Она ничего не сказала и вышла на террасу.

— Напрасно вы подумали о нем плохо, — словно угадывая ее мысли, произнесла у нее за спиной Натали. — Вы должны быть ему благодарны. Он первый открыл вас.

— Я не хочу о нем говорить. Лева всегда был непредсказуемым человеком. Как мне кажется, он гораздо талантливее меня, но пьет слишком много. Я не собираюсь его судить, это не мое дело. — Она взяла в руки шоколадную конфету, которая быстро начала таять, раскусила ее и ощутила жгучий вкус ликера. — А откуда вам известно о том, что я продала одну картину? Это вам тоже Лева сказал?

— Нет. Не Лева… Ева, мне кажется, что вы сегодня ночью мало спали, поэтому предлагаю вам отдохнуть. Сейчас Сара покажет вам вашу комнату. Она находится как раз между моей и его половиной. Советую вам пока поддерживать нейтралитет, хотя бы внешне. Я понимаю, что вы сейчас испытываете к Бернару. Но можете поверить, он ждал вас, и дело не в моих планах или в вашем таланте. Вы понравились ему как женщина. И в этом нет ничего удивительного: вы молодая, красивая… Я скоро отпущу его.

— Как это? — осторожно спросила Ева.

— Узнаешь, но позже.

Натали так неожиданно перешла на «ты», что сразу стала Еве как-то ближе. И только в комнате, куда отвела Еву прислуга, она пожалела, что разговора о портрете и обо всем прочем не получилось. Хотя главное она поняла: Бернар для нее перестал существовать.

Она думала, что ей не удастся заснуть, но едва голова ее коснулась подушки, как сон, словно крылья пестрой нежной бабочки, коснулся ее глаз, и она, измученная сомнениями, уснула. А когда проснулась, решила немедленно встретиться с Натали и выслушать ее условия. Она вышла из комнаты в своем обычном виде — джинсах и легком свитере, заранее настроившись на отказ от прогулки по Парижу. Кроме того, ее почему-то заинтересовала встреча с человеком по имени Пьер, о котором упомянула Натали. Изучить язык — что может быть естественнее в такой ситуации?

Она шла по длинному коридору мимо многочисленных дверей — размеры дома не переставали ее удивлять. Где же проходит граница между половинами Натали и ее мужа? Внезапно Ева остановилась и прислушалась — в одной из комнат кто-то говорил на повышенных тонах. Речь была французской, поэтому ее не могли бы заподозрить в подслушивании. Ева приблизилась к двери, из-за которой доносились голоса, и вся обратилась в слух. Она узнала голоса Бернара и Натали. Он явно упрекал ее в чем-то. И тут она услышала русскую фразу, брошенную Натали в сердцах:

— Ты не должен так поступать со мной! Я очень долго ждала этого дня. Оставь ее здесь, не морочь ей голову… — И снова по-французски.

Ева на цыпочках прошла дальше по коридору, вышла на лестницу, спустилась вниз и по памяти добралась до террасы. Там, за столиком, окруженным зеленью и цветами, сидел маленький сухонький старичок в белом полотняном костюме. На остром его носу сверкали очки. Он сосредоточенно читал газету. Перед ним стояла чашка с чаем. Увидев Еву, он тут же снял очки и прищурился.

— Ева? Меня зовут Пьер. — Он плохо говорил по-русски. — Мы можем начать занятия прямо сейчас. — Он жестом пригласил ее сесть рядом.

— Прежде мне бы хотелось побеседовать с мадам Жуве, — сказала Ева.

— Конечно. Она сейчас спустится. Хотите чаю?

Но Ева ничего не хотела. Она с нетерпением стала поджидать Натали, которая появилась довольно скоро.

— Идемте, теперь я покажу вам свою комнату.

Вот оно, приглашение к серьезному разговору. Ева стремительно поднялась, но вдруг увидела выходящего на террасу Бернара. Он, как и Пьер, тоже был во всем белом. Он попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

Натали провела Еву в комнату, стены которой были обиты розовым шелком. Так, наверное, отделывали комнаты еще во времена Бальзака. Старинная мебель в стиле Людовика XIV, бархатные шторы, ковры блеклых тонов.

Этот роскошный будуар оказался полной противоположностью полупустому дому. Чего здесь только не было, каких только пуфиков и столиков, кресел и диванчиков! Натали в сером, перламутрового оттенка балахоне устало опустилась в кресло и медленно стянула с себя белую шелковую косынку. Ева с ужасом увидела стриженую седую голову. Как изменилась эта женщина, мгновенно постарев и потускнев!

Она сцепила на коленях длинные смуглые пальцы и усмехнулась.

— Впечатляет? Обычно, Ева, я ношу парики. Их у меня около тридцати. Но становится жарко, голова потеет… Ну да ладно, обойдемся без физиологических подробностей… Начнем с главного. Я возьму с вас мало. — Она сделала паузу, словно испытывая удовольствие от собственной фразы и того впечатления, которое она должна была произвести. — Вам не придется снимать дом или комнату, вам не нужно будет платить за еду, мы будем обедать все вместе. Кроме того, в вашем распоряжении будет машина — я научу вас водить. Смелее окунайтесь в новую жизнь и ничего не бойтесь. Я покажу вам пристройку, которая как раз подойдет для вашей мастерской. На мои деньги будут куплены холсты, рамы, краски, кисти, ведь вы приехали налегке… Можете не говорить, я понимаю: этот хлам и в самом деле было бы глупо везти через границу. Живите в свое удовольствие, работайте. А те деньги, что вы привезли с собой, пусть хранятся у вас на тот случай, если вам захочется уехать. Такое я тоже допускаю. Вас устраивает то, что я вам предлагаю?

— Вы смеетесь надо мной? Говорите-говорите, я слушаю ваше главное условие.

— Хорошо. Разумеется, мы будем вместе с вами обговаривать стоимость ваших работ, здесь вы тоже не будете ни в чем ущемлены. Цены могут быть любыми, самыми фантастическими! Хотя первое время часть денег пойдет на рекламу, каталоги и прочее, появятся расходы, связанные с аукционами и выставками. Но это мелочь. Я знаю, вам не терпится узнать, что же за плату я возьму с вас? Пустяк. Посмотрите на меня внимательно. Вы видите, как неизбежно я старею… Это, к величайшему сожалению, необратимый процесс. Так вот, моя дорогая Ева, я хочу, чтобы вы этот процесс сделали… обратимым.

В комнате стало так тихо, что Ева услышала доносившиеся с улицы голоса Пьера и Бернара.

— Вы должны будете написать мой портрет. Меня не интересует, сколько времени это займет, хоть до конца моих дней… — Она вздохнула. — Но мне нужно, чтобы вы прочитали в моих сегодняшних отвратительных чертах следы моей молодости. Вы должны написать меня такой, какой я была тридцать лет назад. Это, конечно, сложно… Я не покажу вам ни одной своей фотографии, я даже не скажу, какого цвета были у меня волосы. Пусть вам подскажет женская интуиция.

Ева восприняла это как шутку. Она рассмеялась. Но Натали резко оборвала ее: