Анастасия Орехова - Больше не уходи

Она первой вышла из-за стола и, пожаловавшись на головную боль, сказала, что пойдет спать, а сама позвонила Франсуа и попросила его вывести ее машину из гаража и поставить незаметно у ворот.

Уже садясь в машину, она представляла себе, как ее сейчас будет искать Бернар, как он бросится к Натали и спросит ее, не видела ли она Еву. Они или искренне забеспокоятся из-за ее внезапного исчезновения, либо переполошатся, предположив, что ей стало все известно. Как бы то ни было, она не собиралась возвращаться. Прихватив с собой все свои деньги, которые оставались практически нетронутыми, и документы, она первые два часа просто колесила по Парижу, заправила машину и продолжила бесцельную езду, куря одну сигарету за другой и гадая, как ей поступить дальше. Наконец она остановилась возле отеля «Ритц», зашла и попросила служащего помочь ей позвонить в Москву. Молодой мужчина в униформе отвел ее в уютную кабинку и показал, что надо сделать. Убедившись, что ее никто не слышит, она набрала номер Рубина. Никогда еще она так не желала, чтобы он был дома. Услышав долгожданный щелчок и густой рокочущий бас, почувствовала, как по щекам ее катятся слезы.

— Гришенька, они обманули меня… Они украли мои картины. Я не могу больше оставаться в этом доме. Забери меня отсюда, я не могу туда возвратиться. Мне плохо. Ты меня слышишь?

— Слышу.

— Тогда скажи мне что-нибудь.

— Ты не сможешь взять билет и до отлета переночевать в каком-нибудь отеле?

— Нет! Мне кажется, что стоит мне только оказаться в аэропорту, как меня сразу увидят и вернут назад. Я им нужна.

— А как же ты обнаружила пропажу?

— Они все заменили копиями. Представляешь?!

— И ты думаешь, что это Бернар?

— Я не хочу думать… Я не знаю, что мне думать…

— Бернар не такой человек.

— Я знаю, но в галерее нет моих картин.

— Ты можешь найти какой-нибудь отель и дождаться меня?

— Я звоню из отеля «Ритц».

— Вот и жди меня там. Я постараюсь успеть на вечерний рейс и уже утром буду у тебя. Главное, Бога ради, не наделай глупостей… Я сейчас только позвоню в Лондон. Ты же знаешь, там выставляются твои картины…

— А почему же ты сам туда не поехал?

— Я был там, провел большую работу… Поверь, я сделал все, что мог. Надеюсь, все получится.

— Конечно, Гришенька. Все, я кладу трубку, беру номер и жду тебя. Целую. Все.

Она расплатилась за разговор и сняла номер с видом на Вандомскую площадь. Заказала минеральной воды и села у окна. Где сейчас Бернар? И что вообще произошло в их доме? Кому в голову пришла эта совершенно дикая идея украсть ее работы?

Она позвонила Франсуа. Он волновался.

— Ты где? Что ты себе позволяешь? Что произошло на этот раз?

— Франсуа! Помнишь тот последний бар, где мы с тобой встретили Блюма?

— Это того самого, в которого ты плеснула виски? По-моему, этот бар называется «Сезанн». И что?

— Зайди в мою мастерскую. Там возле окна увидишь завернутые в холст картины. Их две. Не спутай. Но одна на верстаке, а другая возле окна. Принеси мне именно ту, что возле окна. Хорошо? Все, я жду тебя в этом баре. Целую.

Уже повесив трубку, она подумала о том, что не доверяет и Франсуа. А вдруг все они заодно: и Натали, и Бернар, и Франсуа… Пусть они думают, что она живет у Клотильды. Незачем и Франсуа знать, что она остановилась в «Ритце».

И все-таки, несмотря на свои сомнения, увидев входящего в бар Франсуа, она обрадовалась ему, как близкому человеку. Он поцеловал ее в щеку и ласково потрепал по плечу.

— Тебе заказать что-нибудь выпить? — Он протянул ей завернутый в коричневую бумагу сверток и сел рядом.

— Если честно, то я уже порядком набралась. Спасибо, что принес. Ты извини, что я по телефону вот так, грубо… Даже не поздоровалась с тобой. А ведь ты, пожалуй, единственный человек во всем Париже, которому я могу довериться. Франсуа, у меня нехорошее предчувствие.

— И ты поэтому снова сбежала? Что произошло?

— Я не могу сказать тебе, потому что не уверена. Но и оставаться там, в доме, не могу. Понимаешь, у меня такое чувство, словно все рушится на глазах.

— А что на этой картине? Это как-то связано с твоим бегством?

— И да и нет. Просто этот портрет являлся одним из условий моего проживания в этом доме. Но я-то все свои условия выполнила, а вот они — нет. Поэтому не получит она никакого портрета. Я его уничтожу или продам ей же за миллион франков.

— Говори тише. На тебя уже стали обращать внимание.

— Это еще цветочки, вот сейчас придет Блюм — а я чувствую, что он здесь не случайный посетитель, вот тогда действительно все обратят внимание…

Но Блюм так и не появился. Они ушли за полночь, Франсуа отвез Еву в тупик Бово, в гостиницу, и, проводив до самых дверей, вернулся на такси домой. Ева же, увидев за конторкой склоненную над книгой девушку в круглых очках, попросила отвезти ее на машине в «Ритц». Щедро заплатив, она взяла с нее слово никому не сообщать о своем новом местонахождении.

— А где же тот красивый мсье? — спросила Клотильда, прощаясь с Евой.

— Не знаю. Должно быть, уже спит.

Оказавшись в номере, Ева сначала попыталась уснуть, но потом поняла, что не сможет, и заказала по телефону кофе и сандвичи. Порывшись в сумочке и отыскав визитку Блюма, она набрала его номер и долго ждала, прежде чем на другом конце провода взяли трубку.

— Слушаю, — ответили по-французски.

— Это Ева Анохина. Вы не могли бы приехать ко мне сейчас? Я в отеле «Ритц». — И, не дожидаясь ответа, положила трубку.

Если Блюм куплен Натали, то он непременно примчится в надежде на какое-нибудь новое предложение, но уже с другой стороны. Беспринципный продажный журналист не сочтет это дурным тоном. Если же Блюм ни при чем, то он, чертыхнувшись, повернется на другой бок и продолжит прерванный сон. Поэтому, когда она, доедая последний сандвич, услышала стук в дверь, ей стало не по себе.

— Войдите.

Блюм, мрачный, заросший трехдневной щетиной, поправив на своем круглом животе длинный белый джемпер, уселся без приглашения в кресло и, достав из кармана брюк пачку сигарет, смачно закурил.

— Я вас слушаю.

Ева отставила чашку с недопитым кофе и тоже достала сигарету.

— Судя по всему, я скоро уеду из Парижа. Но перед отъездом мне бы очень хотелось знать, что руководило вашими чувствами, когда вы писали свою статью? Скажите мне правду. Речь идет о моем будущем. Но не как художницы, а как женщины. У меня большие неприятности. Если вы мужчина, то прошу вас — не бейте лежачего. Признайтесь: это Натали заказала вам статью?

— Даже если бы это было так, мадемуазель Ева, я бы вам ничего не сказал. Натали — взбалмошная женщина, но глубоко порядочная. Она не стала бы мараться. Другое дело — заказать хвалебную статью. Вот тут она мастер. Но откуда вдруг у вас такие мысли? Я хорошо знаю эту семью и уверен, что никто из них никогда не причинил бы вам вреда. Я хорошо разбираюсь в людях. А насчет того, что мной руководило, я отвечу: желание помочь вам.