Анастасия Орехова - Больше не уходи

— И ты до сих пор здесь? — он был искренне удивлен.

— У меня мама в Подольске. Не могу же я ее оставить. Она из России никогда не уедет. Если с отцом не поехала, теперь и подавно.

— А почему они разошлись?

— Разные люди, вот и все.

— А мне кажется, что разные люди, если захотят, всегда найдут что-то общее…

— В смысле?

— Общность интересов и любовь, по-моему, понятия разные. Они не любили друг друга. Но даже в этом случае могли бы остаться вместе, если бы захотели.

Валентина поняла, что он разговаривает сам с собой. Убеждает себя на тот случай, если и с ним случится нечто похожее.

— Да, пожалуй, ты прав, — она думала в этот момент о своем отце и о том, что они-то с мамой как раз любили друг друга, но жить вместе почему-то не смогли. Загадка.

Сергей зажег везде свет и лег на диван. Двенадцать часов — Валентины нет. Где же она может быть? Что с ней? Москва кишит маньяками и преступниками. На Валентине два колечка с бриллиантами, золотая цепочка, серьги с изумрудами… Вскочив с дивана, Костров кинулся к телефону и принялся обзванивать больницы…

Лариса Игудина жарила на кухне яичницу, когда в передней раздался звонок. «Это она, — подумала Лариса, задрожав от удовольствия: сейчас увидит униженную и растоптанную Анечку Вельде. — Сейчас она мне позавидует. Моей убогости, нищете, но великому спокойствию».

Лариса работала в гостинице горничной. Ее мать всю жизнь была домработницей в семье Вельде, поэтому, будучи еще девочками, Лариса с Аней часто встречались и почти дружили. Только Аня относилась к ней с чувством превосходства, а Лариса тайно презирала любимую дочку богатых родителей. Ее мать, выгуливая маленькую Аню, часто приводила ее в свой двор, от которого было рукой подать до Сокольников, где девочки вместе играли.

Лариса всю жизнь донашивала вещи Ани, мысленно представляя себя на ее месте. Но когда иллюзии рушились, в душе оставалась пустота и горечь. Лариса бы улыбнулась, узнав, что Аня умерла. И самое ужасное, что эта мысль приходила к ней все чаще и чаще… И вдруг такая удача. Вчера вечером она увидела мужа Анечки, красавца Невского, в своей гостинице, где она работала горничной, в обществе красивой рыжеволосой девушки. Они провели ночь вместе. Это был настоящий триумф Ларисы, которого она ждала долгие годы.

Войдя к ней, Анна прикрыла нос от нестерпимого запаха подгоревшей яичницы. Лариса с матерью жили в старом доме на Шаболовке, в однокомнатной квартире, которая напоминала бюро находок — так много скопилось в ней старых, бесполезных вещей. Пахло старым тряпьем, пылью и затхлостью. Казалось, мать и дочь все силы отдают уборке в чужих домах, а на собственное жилье ни желания, ни энергии не остается.

— Проходи, — сладким голоском пропела Лариса, предложив гостье войти в большую комнату. Усадила ее в кресло, с которого смахнула несколько тряпок, затолкав их под диван.

Анна в ужасе уставилась на нее:

— Ты что это делаешь? Зачем ты запихнула вещи под диван?

— Потом постираю, — как ни в чем не бывало ответила Лариса, сев в кресло напротив. — Будешь яичницу?

Анна мотнула головой, чуть не выдав чувство брезгливости к яичнице, которой провонял весь дом, к отвратительной квартире и, наконец, к самой Ларисе, сидевшей в черных замызганных джинсах и линялой футболке. Грязные волосы забраны в пучок на затылке. Лицо бледное, болезненное, с небольшими отеками. Вокруг глаз припухлости, а губы — две тонкие полоски — накрашены темно-коричневой блестящей помадой. Анне вдруг пришло в голову, что Лариса, помимо работы, наверняка занимается проституцией.

От отвращения ее чуть не стошнило, но она взяла себя в руки.

— Я ничего не поняла из телефонного разговора… Ты сказала, что видела Игоря в какой-то гостинице, значит, он жив? — Она играла в кошки-мышки сама с собой. То, что Невский жив, она нисколько не сомневалась. Но гостиница понятие емкое. В нем все, начиная от вседозволенности и кончая глубоким пороком. «Поедемте, господа, в номера». Разве это не одно и то же?

— Мне очень неприятно говорить это тебе, Аня, но Невский был там с женщиной. Вот я и подумала, что ты должна об этом знать… Или я ошибаюсь?

Анна встала и подошла к окну. Достав из кармана жакета пачку сигарет «Вог», закурила.

— Да, ты правильно сделала. Но скажи, Лора, ведь ты обрадовалась, когда увидела моего мужа в обществе шлюхи?

Лариса покраснела. Да, гостья была права. Но зачем так откровенно говорить об этом?

Однако Лариса приняла ее тон.

— Не скрою, я не особо огорчилась.

— А ты бы могла переспать с моим Игорем? — вдруг совершенно неожиданно спросила Анна, резко повернувшись к Ларисе. — Ну же, отвечай! Ведь он же тебе всегда нравился…

— Твой Невский нравится всем женщинам без исключения. Он как Ален Делон. Только не пьет одеколон.

— Скажи, а ты все это не выдумала? — Это была последняя надежда…

— Нет. Я видела, как они завтракали вместе с делегацией психологов. У нас там комплексные завтраки: отварное яйцо, манная каша, макароны с бифштексом…

— Прекрати! Какие макароны, помилосердствуй! Я понимаю, что ты ненавидишь меня, но разве не видишь, что мне плохо…

— Я понимаю. Когда лифтер, с которым я трахалась в кладовке, изменил мне с пятидесятилетней гардеробщицей, я тоже страдала.

— Какая это гостиница? «Турист»?

— Так точно.

— Ты знаешь, в каком номере они остановились? Или уже уехали?

— Нет, я спрашивала у администраторши: они еще там. Вышли, но вещи оставили.

Анна закрыла лицо руками. В горло как будто затолкали пробку. Стало трудно дышать. Она глубоко вздохнула:

— Я не поеду туда, это глупо. Ты сможешь узнать ее имя?

Лариса смотрела на нее не мигая. Ее цыганские, грубо подведенные глаза смотрели бесстрастно, хотя на самом деле она испытывала жгучее наслаждение при виде этой раздавленной гадины. И ведь ничего плохого та ей не сделала. Просто жила своей жизнью, не подпуская к себе ее, Ларису. Ходила в музыкальную и на английский, ездила в Германию и Англию, Францию и Голландию, Тунис и Финляндию… Кушала из сервизов с розочками сытную, вкусную еду, приготовленную матерью Ларисы, носила белье, постиранное ею же, ходила по паркету, надраенному домработницей, и одевалась в дорогую красивую одежду. А потом переспала с Невским, почти под носом у гостей, в своей комнате, зная, что в соседней находятся родители… Лариса, которая пришла в тот вечер, чтобы помочь матери прислуживать за столом, подсмотрела в замочную скважину, чем Анечка Вельде занимается с Невским на кровати… Лариса потом всю ночь не спала, представляя себя на ее месте… А проснулась с головной болью и тошнотой, словно накануне отравилась.

— Могу, конечно, — сказала она. — Мне не трудно.