Елена Озерова - Любовный пасьянс

— Что это ты делаешь?

— Ш-шш, — Иван приложил палец к ее губам, — молчи…

Он справился с поясом, распахнул полы халата и стал медленно, едва касаясь губами, целовать Аленину шею и грудь. Но эти поцелуи, несомненно эротичные, умелые и возбуждающие, никак на Алену не подействовали. Щекочущие прикосновения его языка оставили ее совершенно равнодушной. Выждав минуту, она слегка оттолкнула его, села и запахнула халат:

— Зачем ты это делаешь?

Иван обескураженно смотрел на нее и молчал. Самоуверенность с него потихоньку сползала.

— Тебе не нравится? — довольно глупо спросил он.

— Не в этом дело. Послушай, у меня нет сил на выяснение отношений, но, согласись, ты ведешь себя довольно странно. После всего, что между нами произошло…

Иван не дал ей договорить:

— Я хотел тебе все объяснить. Эта девица, Татьяна, давно меня преследовала, просто проходу не давала. Я и не собирался на ней жениться. Если я и хочу на ком-то жениться, так это на тебе!

Сказав это, он выжидательно посмотрел на Алену. Абсурд всего происходящего, похоже, не доходил до его сознания. Алену же по-прежнему не покидало ощущение нереальности. Такое чувство, что она — актриса и играет роль в мыльном сериале. А в мыльном сериале чего только не бывает…

— Я хотел на тебе жениться! — повторил Иван.

— Не понимаю…

— А чего тут непонятного?

Похоже, он обиделся. Не обращая внимания на его обиду, Алена деловито уточнила:

— Ты что, предложение мне делаешь?

— Ну, знаешь! — он встал и отошел от дивана, застегивая пуговицы на рубашке.

Алене вдруг стало смешно. Надо же, дождалась! А ведь месяц назад это было самым заветным ее желанием!

— Не вижу тут ничего смешного, — Иван угрюмо смотрел на нее из другого конца комнаты.

— Да нет… Ты не понял. Просто все это слишком неожиданно.

Алена вздохнула. Спать ей расхотелось, но голова была тяжелой и тупой, мысли путались. Больше всего на свете хотелось, чтобы Иван оставил ее в покое и ушел.

— Давай поговорим завтра, — попросила она. — Завтра вечером, хорошо?

Он продолжал выжидательно смотреть на нее. На выяснение отношений она сейчас была не способна, значит, есть только один способ избавиться от него — не спорить. Не мытьем, так катаньем, ласки всегда действуют вернее, чем скандалы. Тогда она тоже встала, подошла к нему, обняла и поцеловала в щеку.

— Спасибо за то, что ты мне сказал. А сейчас иди, пожалуйста. Я действительно жутко устала и ничего не соображаю. Завтра поговорим.

Когда дверь за ним наконец закрылась, Алена бросилась на диван и зарылась головой в подушку. Ни о чем она сейчас думать не будет, все — до завтра, до завтра… Завтра она наконец разберется в своей глупой смятенной душе.

Когда Володя открывал дверь своего подъезда, настроение у него было совершенно похоронным. Он чувствовал себя таким усталым и разбитым, словно на нем воду возили. Но не успел он перешагнуть порог, как Катя радостно повисла у него на шее:

— Милый мой, как я соскучилась!

Мягкое, податливое тело прильнуло к нему, тонкие руки, взлетев вверх, ласкали волосы на затылке, золотистые завитки волос щекотали его лицо, родной, такой знакомый запах духов и Катиной кожи — запах свежести и чистоты, запах дома…

— Катюшка, — прошептал Володя, легонько целуя жену в голубую жилку, бьющуюся у виска. — Катюшка моя…

Вот это — его, его собственное, его жизнь. А то, другое — просто минутное наваждение. Не нужна ему никакая другая женщина, кроме его Кати, не нужна!

Мягко высвободившись из объятий жены, Володя разделся — Катя приняла у него куртку и аккуратно повесила в шкаф.

— Ты, наверное, страшно устал с дороги. Пойдем, — Катя взяла его за руку, — пойдем, я такой ужин тебе приготовила!

— А я тебе кое-что привез. — Володя раскрыл боковой карманчик сумки и достал красиво упакованный сверток.

— Что это? — Катины глаза светились любовью и любопытством.

— Духи «Реджинес». Самые модные в этом сезоне.

Володя знал, что любит его жена. У Кати уже скопилась изрядная коллекция всяких флаконов и флакончиков. Пользовалась она духами нечасто, но радовалась каждой новой коробочке так, как ребенок радуется новой игрушке.

Дальше все следовало по обычному ритуалу: переодевшись в домашний спортивный костюм, Володя вышел на кухню, где его ждал накрытый стол, цыпленок табака с овощным гарниром и сладкий пирог, как всегда испеченный Катей по случаю его приезда. Сама она уселась напротив в своей любимой позе — поджав ноги под себя:

— Ну как, поездка была удачной?

— Все в порядке. — Володя ловко подцепил на вилку кусочек мяса и отправил его в рот. — Лучше и желать нельзя.

— Расскажи.

— Ох, Катюша, давай завтра! Я так устал, что язык не ворочается.

— Хорошо, — легко согласилась Катя. — Завтра так завтра. Хочешь еще кусочек?

— Ох, нет! Спасибо, накормила голодного мужа до отвала!

— Тогда пусть сытый муж идет в ванную, а я буду его ждать, — Катя лукаво улыбнулась. — У меня для тебя тоже есть сюрприз.

— Сюрприз? Какой?

— Увидишь.

Войдя после душа в спальню, он увидел рядом с кроватью сервировочный столик, на котором стояли бутылка вина, ваза с фруктами и два бокала. Катя в коротенькой шелковой комбинации лежала поверх одеяла, и ее длинные золотистые волосы рассыпались по подушке.

— Ого! — сказал Володя. — Это что-то новенькое! Ты решила меня соблазнить?

— Тебе нравится? — Катя доверчиво посмотрела на него. Этот взгляд сразу разрушил очарование — он абсолютно не вязался с ее позой соблазнительницы, с сексуальной комбинацией и вином у кровати. «Так смотрит не женщина на мужчину, а ребенок на отца, — мелькнула у Володи в голове досадная мысль. — Словно она все время ждет моих указаний, ждет, чтобы я ее похвалил». Странно, но раньше он никогда об этом не задумывался.

— Тебе нравится? — тревожно повторила Катя.

— Нравится, — он присел рядом и погладил ее по голове. — Очень нравится.

— Тогда иди ко мне, — она притянула к себе его голову, — люби меня, пожалуйста, люби!

И он выполнил ее просьбу.

Но когда она уснула, Володя еще долго лежал в темноте с открытыми глазами. Сквозь неплотно задернутые шторы в окно прокрался голубоватый свет фонаря, и в комнату вошел призрак — маленькая женщина с огромными темными глазами. Она улыбалась и манила к себе, а на щеках ее играли соблазнительные ямочки. Губы женщины — полные, полуоткрытые — словно созданы для поцелуев. Он невольно представил, как впивается в эти губы своими губами, она запрокидывает голову, а он ласкает ее нежную шею, ее грудь, такую соблазнительно-упругую… Как страсть меняет ее лицо, туманит глаза… Как она стонет и извивается в его руках, изнемогая от этой страсти, как кричит в последнем, самом сильном ее приступе… Горячая, душная волна накатила и захлестнула его с головой.