Ольга Тропинина - Титаник-2

Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Таким способом, как он вычитал в газете, можно успокоить нервы. Но ему это не помогло. Он по-прежнему был зол на Машку. А когда он приблизился к ним, то готов был метать громы и молнии.

— Прошу прощения, что нарушил вашу непринужденную беседу. Маша, я хотел бы поговорить с тобой.

— Это так срочно? — манерно повела плечами девушка.

— Не забывай, что ты на работе.

— Ладно. — Она повернулась к американцу: — Я думаю, что мы еще встретимся.

— Я надеюсь, что наше знакомство продолжится в более спокойной обстановке, — огорченно сказал он.

— Сорри, сэр, — бросил на прощание журналисту Соболев и, взяв девушку за руку, потащил ее к выходу.

Френсис с сожалением смотрел им вслед.

Как только они вышли из бара, Соболев развернул девушку к себе и набросился с упреками:

— Что ты себе позволяешь!

— А что я себе позволяю? — вскинула на него невинные глаза девушка.

— Я тебя жду два часа, а ты любезничаешь с каким-то америкашкой!

— А почему вы не предупредили меня о вашей важной встрече?

— Какой встрече? — растерялся на секунду Соболев. — О чем ты говоришь?

— Вы сказали, что я на работе. То есть я должна выполнять свои обязанности переводчицы, — с серьезным видом продолжала Стеклова.

— Хватит строить из себя дурочку и называть меня на вы! — взорвался Соболев.

— Вы заключили со мной контракт как с переводчицей. О других обязанностях речь не шла.

Соболев был вынужден отступить.

— Между прочим, я получаю зарплату только за перевод. — Инициатива полностью перешла к Маше.

— Так вот в чем проблема, — облегченно вздохнул Соболев. Его предположения оказались верны. Эта девица только набивает себе цену. — Значит, тебя не устраивает зарплата. И сколько ты хочешь получать?

— За кого вы меня принимаете? Вы думаете, меня можно купить? — возмутилась Маша. На ее лице появилась гримаса брезгливости. — Я была о вас более высокого мнения, господин Соболев. Вы, как писатель, должны сеять разумное, доброе, вечное…

— Тогда почему ты спала со мной в первую ночь? Как ты это объяснишь?

— Это была всего лишь досадная ошибка. Мы с вами много выпили. Закружилась голова… Я не могу отрицать, что вы не лишены привлекательности… К тому же вы были так одиноки, а в глазах была такая тоска…

— И ты меня пожалела. Это ты хочешь сказать? — Соболев сжал руки в кулаки.

— Если вам так спокойнее, то — да. Признаться, сначала я решила, что вы — мужчина моей мечты и что вы сможете полюбить меня по-настоящему. А вы решили меня купить за пару тысяч долларов, словно драгоценную безделушку.

— Не сошла ли ты с ума, девочка? У тебя жар, ты измеряла утром температуру?

— Я в полном порядке. А температуру измерять нужно вам, господин писатель.

— Разве ты не понимала, зачем я пригласил тебя на «Титаник»?

— Теперь мне ясно, для чего вы пригласили меня в этот круиз. А вы знаете, господин Соболев, что домогательства начальника к подчиненной преследуются по закону? — выпалила она, чем окончательно вывела из себя Дмитрия.

— Ах ты тварь! Иди отсюда, чтобы я тебя больше не видел!

— Я ухожу, но не прощаюсь, мистер Соболев. Нам есть о чем поговорить. Есть очень интересная тема для обсуждения. Например, книга «Белая звезда».

Дмитрий побледнел.

— При чем здесь «Белая звезда»?

Маша, заметив, как он изменился в лице, с ехидцей добавила:

— Если понадобится переводчик, я к вашим услугам. — И, подхватив сумочку, она пошла с высоко поднятой головой.

Соболев в растерянности застыл на месте.

Через полчаса полета Патрик Крейг, летчик-ас ВВС США, пошел на снижение.

«Не дай Бог меня перехватят у «Титаника». Эти копы на шоссе появились не случайно… Нет, лучше все же не рисковать. Там, у самой воды, меня не смогут обнаружить. Самолет станет суперневидимым».

Патрик представил, как джентльмены в черных смокингах веселятся в хрустальном зале ресторана. Им подают экзотические блюда. Дамы визжат от восторга… Крейгу был противен этот мир, где все и вся покупается. Где твое положение определяется не умом, а счетом в банке, при этом никого не интересует, как ты разбогател — украл, получил наследство или нажился на спекуляциях. Этот прогнивший мир должен погибнуть.

Если бы у Крейга была возможность, то он обратился бы к этим господам со словами: «У вас есть еще время вспомнить все свои грехи и попросить искупления. Я, Патрик Крейг, несу вам кару за те преступления, что вы совершили перед Богом, и не позволю вам совершить новые!» Он бы насладился видом их обезумевших от страха лиц.

Крейг послал самолет в неглубокое пике. Никогда прежде он не испытывал такого удивительного восторга. Ему казалось, что он растворился в синеве неба, и вовсе не двигатели несут его навстречу судьбе, а он сам парит над бездной, подобно ястребу в поисках добычи.

Крейга даже не беспокоило, что ему не суждено вернуться в Ньюфаундленд и что придется искать другую посадочную площадку. Об этом он подумает позже. Главное для него — нанести сокрушающий удар по «Титанику», по этому символу загнивающего мира. Он давно сделал выбор: если понадобится, пожертвует жизнью ради святого дела.

Самолет продолжал снижаться. До земли оставалась тысяча футов, когда Крейг начал выводить самолет из пике. Отработанным движением он потянул ручку управления на себя. Но самолет продолжал падать. Летчик повторил попытку, но результат оказался тем же. Истребитель стремительно летел вниз.

Крейг не мог ничего понять. Он со злостью дернул ручку управления, осознав тщетность своих попыток.

— Проклятый коп! Ты все испортил! — прохрипел Крейг, вспомнив человека с автоматом в руках. У летчика оставалось еще несколько секунд, чтобы катапультироваться, но эта мысль не пришла ему в голову. В последний миг своей жизни он проклинал себя за то, что ему не удалось потопить «Титаник».

Двадцатитрехтонная махина рухнула в воду. Огромный водяной столб вознесся к небу, нарушив спокойствие Атлантического океана. На месте падения образовалась пенная воронка, но прошло несколько минут, и все вернулось на круги своя. Океан по-прежнему был величествен и безмолвен, и лишь звезды отражались таинственным блеском на его поверхности.

Леонид и Катя сидели в шикарном номере Шавуазье. На столике перед диваном шаловливыми пузырьками играло шампанское.

— Ты должна непременно побывать у нас в замке, — взяв ее за руку, говорил Шавуазье. — Хочу, чтобы он тебе понравился. Этот райский уголок будто создан для тебя. Мы будем пить настоящее луарское вино.

— Судя по твоим словам, в Луаре все самое лучшее — и замки, и сады, и вино… А девушки где самые лучшие? — кокетливо спросила она.