Diurdana - Горошек с базиликом

О чем Герман и Ангелина разговаривали тогда, так и осталось неизвестно, поскольку закончилось их общение нервными криками Гели, прогонявшей брата из своего укромного уголка. Герман выскочил из сада как ошпаренный, а вслед ему полетел в стену какой-то горшок с цветком.

Никто и никогда не видел от Гели ничего подобного. Ни до, ни после того дня.

Конечно Герман не рассказал, как пытался продолжить преследовать девушку после того как она осталась совсем одна. Как он пришел предложить ей свою дружбу и опеку, подразумевая и в открытую намекая на то, теперь девушке просто необходим человек, который позаботиться о ней. А вот то, как Геля отреагировала на подобное предложение, стало известно всем.

Иногда девушка пыталась наигрывать что-то на пианино, но музыка быстро смолкала, и из кабинета раздавались Герины горькие рыдания. Скоро она совсем перестала подходить к инструменту.

Геля изменилась, и это не могли не заметить. Она стала как будто взрослее, серьезнее, смелее. Она перестала бояться всех и вся. И, как раннее ее новые родственники были к ней равнодушны, стала равнодушна ко всем сама она. Обиднее всех было юному Лешке, который искренне привязался к девушке и скучал по прежней Геле. Которая всегда встречала его улыбкой на устах. Которой он был не безразличен… когда-то.

Братья с интересом наблюдали за происходившими с девушкой метаморфозами. Они, конечно, полагали, что Геля взрослеет под действием эмоций связанных с потерей любимого, с его внезапным исчезновением, с его предательством. Пока однажды ситуация не прояснилась самым неожиданным образом.

Дело было утром. Где-то в начале одиннадцатого утра, Геля как раз уехала в церковь к утренней службе. Эдуард и Герман сидели за чашкой утреннего кофе и разговаривали о скором открытии нового ТРЦ в соседнем городе. На этот центр братья возлагали большие надежды, поскольку находился он в городе-миллионике, в столице Сибири, в общем, он должен был принести колоссальный доход.

Неожиданно в кухню влетел бледный как полотно Сева и задыхаясь показывал куда-то трясущейся рукой.

- Там… - бормотал он, хватая ртом воздух, - там…. Олег….

Мужчины быстро переглянувшись без слов, вскочили из-за стола и бросились вслед за младшим братом.

В зимнем саду, где так часто проводила время Геля, стоял большой керамический горшок. Когда-то Наталья Игоревна приобрела редкое заморское растение. И в перспективе оно должно было превратиться в большое раскидистое деревце. Женщина даже заказала этот самый горшок по интернету и была уверена, что эту вещь привезли ей прямиком из Италии и скорее всего ему черт знает сколько лет.

Муж посмеивался над ней, но разрушать ее уверенность не спешил. Горшок на самом деле был искусственно состарен, и создавалось впечатление, что он очень древний и место ему в каком-нибудь пятнадцатом веке, на террасе дома какого-нибудь вельможи.

Растение, которое посадила в него Наталья, скоро завяло, зачахло, и было выброшено в мусоропровод. А в горшке домработница Мелеховых выращивала базилик, потому что Альбина Эдуардовна увлекалась итальянской кухней. А какая же итальянская кухня без свежего базилика? Под лампами, заменяющими зимой солнечное тепло, базилик у Мелеховых рос и зеленел круглый год.

И вот у этого-то горшка в последнее время Всеволод стал замечать Ангелину. Девушка горько плакала, склонившись над пряной травой и слезы ее, скатываясь с лица, впитывались в землю. Чего она так привязалась именно к этому горшку, долгое время было загадкой для мужчины. Но он решил, во что бы то ни стало все узнать. И вот сегодня, едва Геля, накинув на плечи платок, ушла в церковь, он подошел к горшку и, повертевшись вокруг него, нашел где-то в углу небольшую лопатку для комнатных цветов и подкопнул землю.

Влетевшие в комнату братья застыли у разворошенного горшка и наполовину выдерганного базилика. В горшке была человеческая голова, в которой, не смотря на все изменения, что с ней произошли, все же можно было узнать бывшего заместителя Всеволода.

Сева, зажав ладонью рот, отвернулся и, сдерживая спазмы, выскочил из комнаты. Вернувшись через пару минут, он набросился на Германа.

- Герман! Ты чертов псих, ты же мне обещал! Вы же мне обещали его не трогать!!! Ты же сказал, что он уехал! А это тогда что?! Ублюдок ненормальный….

Герман молча отвесил брату оплеуху, от которой Сева не удержавшись на ногах, рухнул на пол.

- Рот закрой. Я сделал так, как считал нужным. Он не согласился уехать. Он сказал, что найдет ее все равно. Он мне начал угрожать….

Герман врал. Когда Олега привезли в их загородный дом, он даже не успел понять, по какой причине на него тут же посыпался рад ударов от помощников начальника. И лишь когда сам Герман набросил удавку на его шею, он шепнул ему на ухо истинную причину, по которой Олег сейчас должен умереть.

Эдуард в продолжение этой сцены стоял столбом и молча смотрел на горшок. Наконец он тихо проговорил:

- Герман, что ты наделал? Зачем? Что плохого мог тебе сделать этот парень? Зачем было его убивать?

- Эдь, ты сам поручил мне разобраться с ситуацией. Я разговаривать не умею, я действую. Зато теперь мы уверены, что он не побеспокоит Гелю.

- Это уже не важно. Похоже, Геля чокнулась…. Убери это. Куда хочешь, но чтоб к ее возвращению горшка в доме не было, ясно?

Он, развернувшись, вышел из комнаты. За ним, на прощание, смерив брата взглядом воспаленных глаз, удалился Всеволод.

*

- Где мой горшочек? – на пороге гостиной, где собралась за завтраком вся семья, стояла Геля и тяжело дыша, обводила взглядом непроницаемые лица.

- Какой, горшочек, Геля, дорогая? – Наталья, не глядя на нее, потянулась за солонкой.

- Горшочек, в котором рос базилик…. Где он?

- Какой базилик, какой горшок, Геля, ты себя нормально чувствуешь?

- Мой горшочек…. Где мой горшочек? Кто взял? – У девушки из глаз потекли слезы. – Отдайте… Отдайте!

- Гелечка, - голос Натальи стал твердым и холодным как сталь. У мужа она научилась, как прекращать бессмысленные разговоры, – мы понятия не имеем, о каком горшке ты сейчас говоришь. Все цветы в зимнем саду, кроме тебя и Инны Валентиновны туда почти никто не ходит. Подожди, вот она придет, и спросишь у нее. А сейчас, прекрати – ты портишь всем аппетит.

- Нет! – Ангелину, наконец, прорвало. – Это вы его взяли! Это вы! Вы! Вы! Отдайте мне мой горшочек! Отдайте! Отдайте!

- Лена, - Наталья повернулась к молчащей и не поднимающей глаз от тарелки женщине, - проводи ее в комнату. Только ее истерик нам сейчас не хватало.

Елена молча поднялась из-за стола и, подойдя к девушке, обняла ее за плечи, стараясь увести вон из кухни.

- Гелечка, пойдем в комнату, детка, - Ангелина обмякла в ее руках и позволила вести себя, - ну что ты разошлась из-за какой-то травы, на самом деле. Вот скажем твоему брату Эдуарду, он тебе еще один такой горшок подарит, и выращивай там что хочешь.