Татьяна Успенская-Ошанина - Следующая остановка - жизнь

— Встречай на платформе послезавтра в одиннадцать утра, — приказала Маргарита Семёновна учительским, хорошо поставленным голосом.

Юля положила трубку и сидела перед телефоном в прострации.

Два дня до приезда родителей она не знала, куда себя деть. Ходила из комнаты в комнату по большой квартире, и ни одной мысли не возникало в её голове.

Аркадий лежал, глядя в потолок неподвижными глазами, потерявшими и цвет, и блеск.

Надо что-то делать с жизнью, а что?

Её зарплаты, которые Аркадий не велел ей тратить, таяли. Мама меняла доллары — дать нянечкам, врачам, сёстрам, купить еду. Последние недели, когда Аркадий выбрался из-под капельницы и стал наконец есть, готовили из лучших продуктов. Аркадий заплатил за квартиру за год вперёд, но скоро год истечёт, и — что ей делать? О том, чтобы вернуться в контору работать, и речи нет. Её не зовут. Но, даже если пригласят, умолять будут, ни за какие деньги не переступит она порога той конторы.

Машина, убившая её Аркашу, — машина Митяя. Как хорошо Юле знакома эта машина — именно она, бордовая «Тойота», ввезла Юлю в новую жизнь, именно она убила сначала Генри, теперь — Аркашу. Митяй — убийца, монстр, потерявший душу, и в животе Иры растёт сын убийцы, тоже убийца — Митяй хочет выродить себя второго! И Игорь — убийца. Митяй и Игорь — вместе. Теперь она знает это. Их с Аркашей стукнули с двух сторон сразу. Вместе Игорь и Митяй — до поры до времени. Наступит момент, когда и между ними решится спор.

Что делать дальше?

Зачем ей теперь Ася? На работу ходить не нужно, с дочкой сидит сама.

Скоро нечем будет платить за квартиру, — зудит и зудит в голове. — Из этой придётся выехать. Но всё равно снимать любую, самую плохонькую, — не на что.

Надо хорошо кормить Дашу.

Надо найти работу.

Надо расстаться с Асей.

Ася стала членом семьи.

Наверняка где-то ещё сейчас подрабатывает, муж до сих пор сидит дома. А — улыбается Ася. Знает секрет — что нужно делать, чтобы всегда улыбаться.

Как выжить без Аси?

Ася подойдёт к Аркадию, начнёт рассказывать ему, кто он…

— Ты, — почему-то она стала говорить ему «ты», — всё помнишь. Смотри, это Юля, твоя жена, она родила тебе дочку. Смотри, это твоя дочка.

Аркадий протягивает руку и пальцем дотрагивается до пушистой головы Даши, смотрит на Юлю и пальцем дотрагивается до её плеча.

В глазах Аркадия нет жизни. Как они сводили её с ума!

— Ты едешь в своей машине подписывать Договор. Ты помнишь это! Рядом — Юля.

— Юля, — повторяет он бесцветным голосом. Он учится говорить. Ася учит его говорить.

Ася гладит Аркадия по голове — кругами. Движения у неё лёгкие, мягкие, вроде и не дотрагивается, а Аркадий смотрит на Асю ягнёнком, телёнком — детёнышем, что ещё не понимает ничего вокруг, а лишь начинает прислушиваться к окружающему миру. На свет рождается. Рождается человек. Но это не Аркадий. А зачем ей нужен не Аркадий?

Родителей Аркадия она встречала на платформе, залитой дождём. Она узнала их сразу. Оба — высокие, статные, вровень с Аркадием. У матери углы глаз опущены, как у Аркадия, только глаза совсем не его — властные, глаза учителя, знающего всё на свете. Нет, не учитель она, она — не как Давид Мироныч или Ася или мама, училка она. Отец тоже строг и сердит на всё на свете.

— Почему не известила сразу? — спросил он вместо «здравствуйте».

— Я сама лежала в больнице, — повторила Юля то, что говорила матери. — Потом день и ночь сидела около него. Туда мне приносили Дашу — кормить.

— Кто такая «Даша»?

— Я говорила, дочка Аркадия.

Юля заробела. Ведь они не известили родителей и о рождении Даши. Генри. Больница. Следователи. Всё сразу.

Она стояла столбом посреди платформы вместо того, чтобы вести родителей к машине. Их обходили люди, а потом уже не обходили, потому что на платформе никого не осталось. Никакая сила не сдвинет её с места.

— Когда родилась дочка? Почему не известили? — допрашивал её отец.

А мать спросила:

— Долго будем стоять под дождём? — Приказала: — Веди домой. — И быстрым шагом пошла к вокзалу.

Не благодаря, вопреки им вырос Аркадий, как вопреки маминым, всегда занятым собой, эгоистичным родителям выросла мама. Это сейчас бабка с дедом помягчели. Бажен говорил — расспрашивали его о жизни, закармливали, вылизывали, «даже по головке гладили», как ребёнка.

К машине шли молча — два лайнера из льдов Арктики.

В машине отец спросил, ткнув в сиденье:

— Чья?

— Моя.

— Сама заработала, или Аркашка подарил?

Она не ответила, словно закостенела.

В тот день она ранним утром получила права. Аркадий привёз её с экзамена домой и сразу уехал вместе с Игорем, на его машине. Вернулся к обеду. Подошёл к ней близко, склонился, шепнул в ухо:

— Выйдем со мной, а?

Его лёгкое дыхание, его шёпот… почему-то он всегда шёпотом говорил «Я люблю тебя», словно голос мог обесценить эти слова. И его шёпот уже был вестником этого — «Я люблю тебя».

Она сразу сомлела и сидела слабая, как во время близости.

— Идём, не бойся. Боюсь я, вдруг не понравится?

Поначалу ничего не поняла. Вышла, а перед подъездом — новенькая палевая машина. Стала оглядываться. Аркадий поймал её руку, вложил ключи.

— Твоя! — сказал робко.

— Что «моя»? — не поняла она.

— Машина. Прокатишь?

Сейчас этот день вернулся.

Они сидят рядом в пахнущей заводом машине, не обжитой, без смешных пустяков и талисмана.

Она осторожно всовывает ключ в замок зажигания, поворачивает. И они едут.

— Где ты воспитывалась? — спрашивает отец.

Она останавливает машину у обочины и вдруг говорит, удивляясь самой себе:

— Интересно было бы узнать, где воспитывались вы. Попрошу звать меня на «вы». Это первое. И второе. Прекратите обвинять меня, допрашивать и разговаривать со мной, как с подсудимой. Мы с Аркашей любили друг друга, я ни в чём ни перед ним, ни перед вами не виновата. А если я вам так сильно не нравлюсь, потерпите, мы в первый раз встретились и расстанемся навсегда. Ясно?

Она повернулась к ним обоим — к отцу, сидящему на переднем сиденье, рядом с ней, и к матери, сидящей за отцом.

— Полно, — сказала мать. — Мы не хотели обидеть тебя. Аркаша говорил, вы хорошо живёте. Это мы от горя обезумели.

— Я тоже обезумела, — сказала Юля и стронулась с места.

Дома их встретила Ася. Она вышла на скрежет ключа с Дашей на руках. Даша улыбалась и тянула руки к Юле.

— Познакомься, Дашенька, это твои бабушка с дедушкой, — сказала Ася.

Наверное, секунду тянулась пауза, но в эту секунду в чопорной, суховатой женщине прорастала бабушка.

Но вот она уронила сумку, съёжилась в непривычной улыбке и на цыпочках, вытянув голову, как гусыня, двинулась к Даше. Секунда, и Даша оказалась на руках у неё, а женщина зажмурилась.