Каридад Адамс Браво - Моника (ЛП)

Айме прикрыла глаза, чувствуя, как ее кинуло в холодную дрожь. Это был страх, ужас. Все это было правдой, правда звучала в простодушных словах мальчугана, который приблизил темное лицо, сверкая черными глазами, и говорил таинственно, взволнованно и испуганно. С тревогой Айме посмотрела по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не слышал мальчика. Затем подумала о письме, которое попало Бог знает в какие руки. Но какое значение имеет эта бумажка против важности этой минуты? Люцифер прятался неподалеку, поджидал и был готов к отплытию, кто знает в каком направлении, в какие приключения, какие гавани. Смешной кораблик Люцифер, где воля Хуана будет всемогущей, где она будет подчиненной, как рабыня, в его власти, потеряв все: богатство, достоинство, положение, права, даже имя. Она соединила руки, подняла глаза к небу. Если бы она умела, то молилась бы сейчас. Молнией пронеслось в ее мыслях имя:

– Моника! Моника! Она может спасти меня. Только она!

Словно хищница, Айме пересекла широкую площадь, которая отделяла конюшни от роскошного центрального строения, но не повернула налево. Она пошла прямо в гостевые комнаты, пересекая парадную каменную лестницу, соединявшуюся с дверью комнаты Моники, и беззвучно открыла засов, неожиданно прокралась в комнату.

Моника медленно поднялась с колен со скамейки, где молилась, и понемногу Айме успокоилась, овладев чувствами, тревогой, отчужденностью, и соединив руки, она переживала настоящую муку, пока ждала.

– Что с тобой, Айме? Чего тебе? Зачем пришла ко мне?

– Не знаю, зачем я пришла, и не знаю, как я рискую, обращаясь к тебе. Я не заслуживаю твоей помощи и поддержки. Заслуживаю, чтобы ты повернулась ко мне спиной и вышвырнула отсюда, даже не слушая.

– Говори, я слушаю тебя.

– Нет, я даже не осмеливаюсь говорить. Прости меня, я пропала, если не поможешь мне и не остановишь его!

– Остановлю кого? – торопила Моника, по-настоящему обеспокоенная.

– Хуана Дьявола! – взорвалась Айме.

– Ах! – успокоилась Моника. – Я думала…

– Ренато ничего не знает. Он верит мне безоговорочно, по-настоящему, наивно и я готова умереть хоть сотни раз, если он продолжит мне верить. Это ради него, Моника, клянусь тебе, ради него. Ради Ренато я не хочу совершать бесчестье! Как могу я разбить сердце такому хорошему человеку? Как могу испортить навсегда ему жизнь? Как могу вонзить в него кинжал разочарования? Прошу тебя помочь мне, прошу спасти меня, ради него, Моника. Ты понимаешь. Сестра, сестра!

– Я решила уйти с твоего пути, Айме. Решила предоставить тебя судьбе. Моя борьба была бесполезной, и я прекратила ее. Делай что хочешь, все, что хочешь!

Как подкошенная упала Айме к ногам Моники на коврик, и приподнявшись с него, отчаянно ухватилась холодными руками за руки сестры. Словно отрешенная и отсутствующая, Монику не волновала настоящая или притворная боль. Убрав ее руки, она отошла, но отчаянная Айме преградила ей дорогу:

– Ты не можешь меня так бросить!

– Сто раз ты просила оставить тебя в покое.

– Сто раз я просила, но ты не делала. Ты все еще здесь, препятствуешь мне совершать плохое или хорошее, досаждая мне, приводя в ярость. А теперь, именно сейчас…

– Ты пытаешься поставить мне это в вину? – возмущенно прервала Моника.

– Нет, сестра, нет. Наоборот, я взвесила, увидела, ощутила, что ты была во всем права, что твои упреки были заслуженны, твои предсказания оказались верными. Как безумная я следовала низким порывам. Меня ослепила болезненная страсть, и я все скатывалась, пока не очутилась у края преисподней. Но я не хочу туда упасть, не хочу окончательно погрузиться на дно, не хочу тянуть за собой имя мужа.

– Теперь ты думаешь о муже! Не лги больше!

– Я клянусь, сестра. Меня сводит с ума мысль потерять его, увидеть возмущение в его глазах. Я в отчаянии и раскаиваюсь. Я не люблю никого, кроме Ренато, хочу жить только ради него. Но Хуан меня не оставляет! Понимаешь?

– Не оставляет тебя? Не лги! Ты искала его, свела с ума, клялась ему в любви, и несмотря ни на что, была готова следовать за ним!

– Нет, нет, я не поеду с ним! Сначала я расскажу все Ренато. Если ты не поможешь, не спасешь меня, я буду искать смерть. Расскажу правду Ренато, и пусть он убьет меня. Да, пусть убьет, чтобы покончить со всем разом. Пусть грянет скандал! Пусть придет смерть! Я сама ее найду!

– Айме! Куда ты? – остановила Моника криком сестру, которая стала уходить. – Ты сошла с ума?

– Почти! Но прежде чем Хуан пойдет меня искать в этом доме, я столкну их друг с другом и Ренато будет побежден. Потому что Хуан убьет его; Хуан более сильный и отважный. Прежде чем Хуан убьет его, я предпочту, чтобы Ренато убил меня. И прямо сейчас…

– Тихо, Айме! Где Хуан? Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Ты поможешь мне? Дорогая Моника! Я знаю, ты делаешь это не для меня. Ты бы предпочла видеть меня мертвой.

– Нет, Айме. Ты моя сестра, моя кровь. Я должна ненавидеть тебя, предоставить тебя судьбе, но не могу так поступить. Не только из-за Ренато, но и ради тебя. Если я смогу что-нибудь сделать…

– Хуан тебя послушает, должен выслушать. Ты единственная, которая может остановить его ненадолго. Хотя бы на несколько часов, чтобы сделать что-то, чтобы освободить меня от проклятого Хуана.

– Теперь ты проклинаешь его.

– Проклинаю и ненавижу! Я люблю Ренато и буду жить ради него! Клянусь тебе! Если ты спасешь меня, я буду самой лучшей женщиной, самой покорной, самой честной, посвящу любовь мужу.

– Но как спасти тебя, Айме?

– Хуан хочет увезти меня этой ночью. В двенадцать он ждет меня с двумя лошадьми позади церкви. Если я не приду на это свидание, он пойдет искать меня и потащит с собой. Он клялся, что увезет меня, даже если это произойдет перед Ренато.

– Но он дикарь, сумасшедший! – воскликнула Моника с ужасом на бледном лице.

– Он… такой. Ты знаешь. Попытайся, чтобы этой ночью не было скандала. Скажи ему, что я больна, пообещай ему от моего имени, что я пойду с ним. Но не в эту ночь, не сейчас, – и по-настоящему испуганно она указала на время: – Уже двенадцать! Уверена, он уже там. Он будет ждать лишь несколько минут, если я не появлюсь, если ты не задержишь его. Ему неважно убить, уничтожить Ренато. Он ненавидит его, как ненавидел всегда! Беги, Моника, беги, найди и поговори с ним! Я останусь молиться здесь, потому что Бог милосерден к нам, потому что ты приняла мое раскаяние.

Она упала у распятия над кроватью Моники и заплакала от ужаса, страха и тревоги. Моника взглянула на нее, на ее испарину на висках, и поборов в себе этот ужас, она вышла, волоча ледяное тело и пламенную душу.

3.

В своем кабинете, с лихорадочным нетерпением нервный, неспокойный Ренато смотрел из стороны в сторону на уставшие шаги старого Ноэля. На миг глаза молодого Д`Отремона посмотрели участливо на старого нотариуса, и он предложил: