Джиллиан Карр - Из жизни звезд

Бедные дети…

Но будь я проклята, если позволю им стать такими же. Их отец может вплести в свой герб изображение Золотого тельца, но они должны будут знать, что их мать из семьи, которая видела нужду… Они будут дети двух побережий, — утешила себя Ана, — одновременно калифорнийскими мечтателями и вашингтонскими прагматиками.

Мы с Джоном постараемся привить им чувство юмора, здравый смысл, чтобы они прочно стояли на земле. Они не должны быть изнеженными и самодовольными».

Откуда-то, из-за освещенных луной скал послышались удары церковного колокола. Одиннадцать часов. Джон будет искать ее.

Она вернулась в дом и уже вешала плащ, когда появился Уенделл — похожий на пугало дворецкий с лысиной во всю голову и прошитыми синими венами руками.

— О, мисс Кейтс, простите, пожалуйста. Я очень сожалею…

— Что случилось, Уенделл? — с улыбкой спросила Ана. Бедняга выглядел страшно огорченным и расстроенным.

— Пришел пакет для вас и сенатора Джона перед началом вечера. За этими последними приготовлениями я совершенно забыл. Он в библиотеке. Принести его вам?

— Не беспокойтесь. Я найду его, Уенделл.

Сидящая на камине персидская кошка мяукнула, когда Ана вошла в библиотеку, однако погладить себя не позволила и грациозно удалилась.

— Как хочешь, — пробормотала Ана.

Мужчины, по-видимому, уже присоединились к находящимся в южной гостиной женщинам, однако аромат дыма от сигар остался. Ана, к своему вящему удовольствию, оказалась одна в просторной, обшитой панелями из красного дерева комнате с удобными кожаными диванами, под стать им стульями и застекленными опять-таки из красного дерева — шкафами, заполненными книгами в кожаных переплетах.

Она сразу увидела пакет, который лежал рядом с бронзовой лампой на столе в духе Людовика XV. Может быть, Луиза прислала рождественский подарок? Странно, что на пакете не было обратного адреса.

Ана разрезала обертку старинным золотым ножом для конвертов, надорвала коричневый пергамент и достала видеокассету. При этом на пол упали черно-белые фотографии.

О, Боже!

На роскошном ковре рассыпались фото, при виде которых у нее оборвалось сердце. Это были изображения ее… нет, шестнадцатилетней Кенди Монро, резвящейся голой с мужчинами, которых она давно вычеркнула из своей памяти.

Она подавила в себе крик, опустилась на колени и стала сгребать рассыпавшиеся фотографии. Сердце готово было выскочить из ее груди. Ее охватил ужас.

Видеокассета. Она знала, что там могло быть — один из самых грязных маленьких шедевров Эрика. Выродок! Скотина!

Дрожа от ярости, она смотрела на желтый листок, приклеенный к одному из фото, и на саму фотографию. Она лежала голая в позе, которую трудно назвать целомудренной, между Эриком и мужчиной, имя и образ которого у нее выветрились из памяти, и в намерениях этих мужчин трудно было усомниться.

Сволочь, выродок!

Она прочитала записку, подавляя подступавшую тошноту.

«Как понравилось это новогоднее блюдо? Надеюсь, ты узнал кинозвезду. Ты вполне можешь верить своим глазам. А вот двери Белого дома для тебя закроются, когда избиратели узнают, с какой шлюхой ты связался. С недельку полюбуйся на нее один, а потом бюллетень даст возможность полюбоваться всем.

Увы, эта девица совсем не та, за которую себя выдает. Она обвела вокруг пальца полмира, меня, а теперь и тебя».

Внизу печатными буквами была сделана приписка:

«Ана, крошка, ты не захотела использовать свой последний шанс. Я ждал тебя два часа на указанном месте, но ты не пришла. Настал час правды и расплаты. В бюллетене мне щедро заплатят за этот товар. Наслаждайся приятной жизнью и целуй своего очаровательного принца».

Все еще стоя на коленях, Ана невидящими глазами смотрела на трудночитаемые каракули. Назначенное место? Какое место? О чем он говорит? Она лихорадочно собрала фотографии, видеокассету, записку и засунула все это снова в коробку.

Должно быть, Эрик пытался связаться с ней после того, как его выгнали со съемок. Это могло быть единственным объяснением.

Но она не получала от него никаких писем. Не было ни телефонных звонков, ни посланий в бутылке, ни неожиданных визитов. Что-то не сработало, а сейчас, похоже, было слишком поздно.

Она захлопнула коробку. А если бы Уенделл вручил все это Джону? У нее похолодели ноги, она бессильно оперлась о стол. Джон на следующей неделе все узнает — вместе со всеми. Все рушилось, и она чувствовала, что бессильна что-либо изменить.

Или все же можно?

Она вздрогнула от голоса Джона, который появился в дверях.

— Дорогая, где ты прячешься?

Ана едва не уронила коробку.

В черном смокинге он чувствовал себя так же легко и непринужденно, как и накануне в джинсах, когда они бродили возле скал.

— Угадай, кто хочет с тобой сфотографироваться?

— К-кто? — выдавила из себя Ана, — прокашлявшись. — Кто? — повторила она.

— Губернатор с женой! Они ожидают у рождественской елки, там же фотограф. А Уильям Тоубс третий просит твой автограф для своей матери… Ана, что с тобой? Такое впечатление, что ты собираешься упасть в обморок…

— Да, дела всякие… Это пришло от Арни… Вообрази, не дают ни минуты покоя, даже в сочельник. — Ана что-то лепетала, чувствуя себя круглой идиоткой.

«Глубже дыши, Ана… Медленнее. Сосредоточься и сыграй нужную роль».

Ана сделала гримасу, как если бы ее мучила головная боль, и прижала пальцы к вискам.

— Должно быть, я выпила перед обедом слишком много шампанского, — сказала она с усмешкой. — Я вышла прогуляться, чтобы освежить голову, но… если я не приму аспирина, я могу умереть… Дорогой, я сейчас вернусь.

Джон положил руку ей на плечо, в его серо-голубых глазах отразилась тревога.

— Я принесу тебе лекарство.

— Не беспокойся… Тебе надо общаться со всеми. — Она обворожительно улыбнулась ему и направилась к двери.

— Погоди, ты, кажется, уронила это. — Джон наклонился, чтобы поднять глянцевую бумажку, на которую она наступила.

Ана похолодела. Должно быть, она не заметила одну из фотографий.

Джон выпрямился и взглянул на то, что поднял.

— Рождественская открытка, — сказал он и небрежно бросил ее на стол. — Наверное, упала с камина.

— Джон, — еле слышно произнесла Ана. — Если я не приму сейчас аспирина, тебе придется поднимать меня с пола.

— Так поспеши, родная… Ведь скоро полночь.

— Через несколько секунд… Обещаю.

Вверху, в туалетной комнате для гостей, ее вырвало. Она прополоскала рот и бессильно легла на холодный пол.

В горле стоял ком, на щеках выступил пот. А внутри она чувствовала леденящий холод.

Ее мозг словно отключился.

«Думай! Думай!» — приказала она себе.

Джон сейчас отправится искать ее.