Сад Де - Философия в будуаре

ЭЖЕНИ. - Охотно, но при условии, что вы станете колоть её энергичнее, а то, согласитесь, вы почему-то щадите её. Она его дрочит.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ради меня, поработайте над этими двумя огромными ягодицами!

ДОЛЬМАНСЕ. - Терпение! Я её скоро нарежу, как бычий огузок. Эжени, вы забываете мои наставленья - вы закрываете головку хуя!

ЭЖЕНИ. - Это потому, что страдания этой суки настолько возбуждают моё воображение, что я уже не знаю, что делаю.

ДОЛЬМАНСЕ. - Ёбаный Бог! Я теряю голову! Сент-Анж, пусть Огюстэн тебя выжопит у меня перед глазами, братец твой пусть поснуёт у тебя в пизде, а сверх того, устройте мне панораму жоп: эта картина меня доконает. (Он прокалывает ягодицы госпожи де Мистиваль, пока выстраивается прошенное им расположение.) Получай, дорогая мамаша, вот так... и ещё раз! (Он вонзает в неё иглу по меньшей мере двадцать раз.)

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Помилуйте меня, сударь! Я умоляю вас, помилуйте меня... вы меня убиваете...

ДОЛЬМАНСЕ, (озверев от наслаждения.) - Я хотел бы... давно же у меня так не стоял, никогда не думал, что это возможно после стольких семяизвержений.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ, (выполняя его приказ.) - Мы расположились так, как нужно, Дольмансе?

ДОЛЬМАНСЕ. - Огюстэн, повернись немножко вправо, жопа недостаточно видна, пусть он наклонится ниже, я должен видеть дырку.

ЭЖЕНИ. - Вот блядь, смотрите, она вся в крови!

ДОЛЬМАНСЕ. - Да, много крови, не правда ли? Ну, а остальные готовы? Я же через минуту орошу бальзамом жизни нанесённые мною раны.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Да, мой сладкий, да... я захожусь... мы подходим к концу одновременно...

ДОЛЬМАНСЕ, (он завершил своё дело, и спуская, остервенело колет ягодицы своей жертвы.) - О, трижды ёбаный Бог... моя сперма изливается... она пропадает... Эжени, направьте её на бока, которые я изувечил... о блядь!

всё...

больше не осталось... ну почему слабость сменяет такую яркую страсть?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Еби, еби меня братец, я кончаю!.. Огюстэну:

Пошевеливайся же, великий мудак! Ты что, не знаешь, что, когда я кончаю, ты должен глубже засаживать мне в жопу! О великий Боже, до чего же сладко, когда тебя ебут двое мужчин... (Группа размыкается.)

ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, теперь мы всё обговорили. (Обращаясь к госпоже де Мистиваль.) Эй, шлюха, можешь одеваться и уходить, когда пожелаешь. Знай, что твой муж позволил нам проделать всё, что мы над тобой проделали. Мы тебе говорили, а ты не верила. (Он показывает ей письмо.) Пусть это будет тебе уроком, напоминающим, что твоя дочь достаточно взрослая, чтобы делать то, что ей вздумается, что она любит ебаться, что она была рождена для ебли и что если ты сама не хочешь ебаться, то самое лучшее - оставить её в покое. Убирайся!

Шевалье тебя проводит до дому. Попрощайся со всеми, потаскуха! На колени, поклонись дочери и проси её прощения за своё омерзительное к ней отношение...

Эжени, отвесьте-ка своей матушке две хорошие оплеухи, а когда она будет у порога, помогите ей его переступить несколькими похотливыми пинками в жопу.

Всё это исполняется. Прощай, шевалье. Смотри, не выеби мадам по дороге - помни, что она зашита и что у неё сифилис. (После ухода шевалье и госпожи де Мистиваль.) Ну, а теперь, друзья, давайте пообедаем, а потом все четверо ляжем спать... в одну постель. Да, это был насыщенный день. Я обедаю с особым аппетитом и сплю исключительно крепко, когда в течение дня я хорошенько измараю себя тем, что наши дураки называют преступлениями.

1795

Перевод Михаила Армалинского.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Франсуа де Фенелон (1651 - 1715), французский архиепископ и писатель, известный своим чрезмерным благочестием. В 1687 году он написал трактат о воспитании девушек. (прим. перев).

2. см. Анекдоты Прокопия.

3. Адам, как и Ной был не чем иным, как реставратором рода человеческого. В результате страшного катаклизма Адам остался на Земле один, как и Ной при аналогичных обстоятельствах. Однако предание о кровесмешении Адама до нас не дошло, тогда как предание о Ное сохранилось.

4. Этот пункт будет подробно освещён далее, посему мы пока ограничиваемся лишь изложением основ системы, которая будет разрабатываться позже.

5. см. Светоний и Дион Кассий.

6. см. История Зингуа, королевы Анголы.

7. см. История Зингуа, королевы Анголы, написанная миссионером.

8. Отравительницы, жившие в период царствования короля Луи 14. (прим.

перев).

9. Сократ считал, что единственной целью педерастии, которой он предавался, является забота о моральном совершенстве своего возлюбленного. (прим.

перев).

10. Так у де Сада: во-вторых написано дважды. Подобные погрешности в тексте встречаются весьма часто. (прим. перев).

11. В последующей части этого произведения даётся более детальное исследование данного предмета, который здесь рассматривается нами лишь на уровне анализа, причём весьма грубого и схематичного.

12. Внимательное изучение религии откроет каждому, что нечестивость, которой она наполнена, исходит частично из дикости и наивности евреев и частично из безразличия и безалаберности язычников. Вместо того, чтобы перенять всё хорошее, что было у древних народов, христиане, судя по всему, создали свою доктрину из смеси встречавшихся повсюду пороков.

13. Проследите за историей всех народов: никогда они не меняли существующую государственную систему на монархическую, разве что, когда они поддавались жестокости или предрассудкам. Вы увидите, что короли всегда насаждали религию, а религия освящала королей. Известны отношения между дворецким и поваром: Дайте мне перец, а я вам за это - масло. О смертные, как вы жалки!

Неужели вы обречены вечно походить на хозяина этих двух мошенников?

14. Все религии сходятся на прославлении мудрости и могущества бога, но едва они начинают рассказывать о его поведении, мы сталкиваемся лишь с неблагоразумием, слабостью и глупостью. Говорят, что бог создал мир для самого себя, но до сих пор не добился должного поклонения себе бог создал нас, чтобы мы благоговели перед ним, а мы всё время насмехаемся над ним! Что за неудачник этот бог!

15. Речь здесь идёт лишь о тех великих людях, чья добрая слава проверена временем.

16. Каждый народ объявляет свою религию лучшей и, чтобы убедить в этом, предоставляет бесконечное число доказательств, которые не только не убедительны, но и почти все противоречат друг другу. Погрязнув в глубочайшем невежестве, можем ли мы сказать, какая из религий будет более угодна богу, если допустить, что таковой существует? Если же мы мудры, то нам следует либо охранять их все без исключения, либо их все запретить. Самым надёжным, конечно, было бы их запрещение, поскольку в душе мы уверены, что все они - лишь лицедейство, и ни одно из них не может быть угодно богу, которого не существует.