Линда Миллер - Рыцари

В ответ раздался другой женский голос, как показалось Глориане, моложе и добрее, чем голос домоправительницы:

- Она здорова, ей не нужны лекарства. Это, наверное, медсестра Марж, о которой упоминал Кирквуд.

- Кроме того, Лин ведь врач. Я думаю, он знает, что делает.

- А мне все это не нравится, - проворчала миссис Бонд. - Представьте себе: появиться вот так, из ниоткуда, да еще к тому же на кладбище! А одежда? Будто из музея, да только шерсть новая и прочная, словно только что со станка.

Глориане не хотелось подниматься с постели. Лучше спрятаться под теплым одеялом от неизбежных вопросов и любопытных взглядов. Но ей сильно захотелось в туалет, поэтому она вздохнула и встала с кровати. Наклонившись, она поискала ночной горшок.

Его не было.

Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Порывшись в воспоминаниях, оставленных ей по наследству Меган, она подумала о блестящем керамическом предмете, служащем заменой ночного горшка. Этот предмет, наверное, расположен где-то в коридоре. Она на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула. Футболка Кирквуда доходила ей до колен.

В глаза ей ударил яркий свет. Глориана зажмурилась, на несколько мгновений совершенно потеряв ориентацию. Когда наконец открыла глаза, то увидела аккуратную комнатку. За столом сидела миссис Бонд, а напротив нее расположилась молодая рыжеволосая женщина. На плите кипел чайник, а все вокруг сверкало чистотой.

- Ей нужно в туалет, - сказала собеседница миссис Бонд приятным голосом и добавила: - Там, милая, в конце коридора.

Глориана догадалась о смысле сказанного, пошла в указанном направлении и нашла туалет. Поколебавшись несколько мгновений, воспользовалась им.

Подумав немного, она вспомнила, какой рычаг нужно нажать, чтобы спустить воду, и как открыть кран, чтобы вымыть руки в раковине. Когда Глориана вернулась на кухню, медсестра Марж встретила ее ласковой улыбкой.

- Не обращайте внимания на нашу Эльзу Бонд, - посоветовала она громким шепотом, наклоняясь к Глориане и беря ее за руки. - В сущности она не такая уж и плохая, просто ворчунья, вот и все.

Глориана кивнула. Она снова не смогла понять слов, но догадалась об их смысле.

- Хочешь перекусить, дорогая? Ты пропустила чай, но я сейчас соображу что-нибудь поесть.

За Глориану, слегка заворчав, ответил ее желудок, Марж предлагала еду, и проголодавшаяся Глориана кивнула в ответ.

Марж улыбнулась и жестом пригласила ее в ярко освещенную комнату - кухню, сильно отличавшуюся от средневековой. Кухня тринадцатого века была гораздо больше, не так хорошо освещена, там было очень жарко, везде сновали туда-сюда слуги, и собаки дремали у огня. На другом конце современной комнаты стоял ящик со светящимся экраном.

Глориана вспомнила, что это телевизор. Голос мужчины, рассказывающего об Ирландской республиканской армии, шел из этого устройства.

Присев к столу на предупредительно выдвинутый Марж стул, Глориана с интересом уставилась на экран. Миссис Бонд, бормоча, что день был тяжелый для всех, поднялась и вышла в коридор.

Марж тем временем занялась едой, не переставая оживленно болтать.

- Я сейчас выключу телевизор, если он тебе мешает, - сказала она. - Миссис Бонд смотрит все подряд, и он у нее тарахтит день и ночь. Если тебе интересно, куда подевался доктор Кирквуд, то он уехал на вечерний обход и скоро вернется.

Имя Кирквуда привлекло внимание Глорианы, и она, хотя и неохотно, оторвалась от ярких движущихся картинок. Ей хотелось ответить Марж, но все еще не доставало духу заговорить.

- Бедняжка, - пробормотала Марж, прищелкнув языком и покачав головой. У нее были коротко остриженные волосы, и мелкие кудряшки обрамляли румяное веселое лицо. - Один Бог знает, что с тобой стряслось. Это тоскливое выражение в твоих глазах просто разрывает мне сердце. - Марж тяжело вздохнула. - Ну что ж, не волнуйся, милая. Мы приглядим за тобой, доктор и я. И постараемся помочь тебе.

Глориана была настолько тронута добротой и дружеским участием Марж, что на глазах у нее выступили слезы. Но как бы ей ни хотелось ответить, она боялась говорить, так непривычно и непонятно звучала бы здесь ее родная речь. Глориана вновь обернулась к телевизору.

Потоки слов и звуков, музыка и изображения сменяли друг друга и сплетались в причудливые картины. Глориане сложно было привыкнуть к этому новому источнику информации - мосту, связывающему этот мир с ее далекой родиной. Глориана понимала, что если будет внимательно слушать и смотреть телевизор, то вскоре сможет общаться с окружающими людьми.

Марж поставила на стол тарелку и пододвинула ее к Глориане. На тарелке лежал сандвич - желтый кусок расплавленного сыра, запеченный между двух булочек. Глориана жадно набросилась на еду, не отрывая взгляд от телевизора, внимательно слушая, впитывая в себя информацию, запоминая новые слова.

Образы, мелькающие на телевизионном экране, воскрешали воспоминания Глорианы, и все же некоторые слова она воспринимала с трудом, потому что многие термины были ей незнакомы, а речь была слишком быстрой.

В этом мире все страшно спешили.

- Быстро ты расправилась с сандвичем, - рассмеялась Марж, кладя ей на тарелку второй бутерброд. - Хочешь еще?

- Спасибо, - произнесла Глориана. Ей с трудом дались незнакомые слова.

Марж просияла.

- Не за что, - ответила она.

Скоро Глориана начала уставать и пошла в свою маленькую комнатку, чтобы немного поспать. Ей приснился сон, очень похожий на реальность: Дэйн бродил по коридорам Кенбрук-Холла, зовя ее.

Было туманно. С дубовых листьев падали тяжелые капли. Маленький отряд уставших всадников медленно двигался в сумерках мимо замка Хэдлей и аббатства в сторону Кенбрук-Холла. Мечи их были затуплены и покрыты запекшейся кровью, а одежда заскорузла от пропитавшего ее пота и пыли. Воины все до одного были закаленными бойцами, но битва с людьми Мерримонта длилась больше двух часов, и силы солдат были на исходе.

Дэйн не отрывал взгляда от родного поместья, белеющего в сгущающихся сумерках. Там, куда бы он ни уехал, навсегда останется его сердце, принадлежащее красавице с чарующим взглядом. Дэйн устал от войны, устал поить кровью свой меч. Он возвращался домой по зову чувств, связавших его с Глорианой. Если бы она не притягивала его, у Дэйна не достало бы сил двигаться вперед. Ему сейчас хотелось только одного: опуститься на пол у ног супруги, положить голову ей на колени, чтобы она своими нежными пальцами гладила его светлые волосы.

Максин, едва держась в седле от усталости, ехал рядом с Дэйном. Его туника насквозь промокла от крови и дождевой воды. За собой он вел в поводу еще одну лошадь. Поперек седла был перекинут сраженный насмерть воин.