Кристина Додд - Свеча в окне

- А вы нет?

Его рука опустилась ей на плечо и заставила снова лечь на тюфяк.

- Очень даже, Сора. Очень даже.

Она легла и лежала неподвижно, охваченная стыдом за свою прежнюю смелость. Уильям устроился рядом с ней. Одной мускулистой рукой он обнял ее за шею, другой за талию и прижал ее к себе так близко, что ритм его дыхания стал ритмом дыхания и для нее. Он просто держал ее, положив свой подбородок ей на голову, и согревал.

Напряженность улетучилась, осталось только огромное удовлетворение. Когда она припала головой к его груди, руки его принялись потихоньку потягивать ее за косу.

- Что вы делаете? - спросила она.

- Мне нравится запах ваших волос. Мне нравится их шелковистость, и я хочу, чтобы они были распущены, когда я буду любить вас.

Она попыталась снова стать холодной, но тепло его уже проникло внутрь ее, как наркотик, и мышцы больше не реагировали на мысленное возмущение.

- Вы не можете любить меня,- сказала она, но протест в ее словах звучал вяло.

- Именно поэтому вы легли со мной в постель,- резонно заметил он.

- Мне было холодно.

- И именно поэтому вы разбудили меня своими оледеневшими ногами.

- Я хотела согреть их.

- И именно потому, что холод не разбудил меня, вы касались меня руками, а когда и это не помогло, принялись целовать меня. Вы хотели, чтобы я проснулся и ожил. Вас не интересуют мои губы?

- Ваши губы?

- Всех других частей моего тела вы уже коснулись.

- Только не ваших ног,- с негодованием возразила она.

- Я остановил вас прежде, чем вы смогли зайти так далеко,- заметил он.

Ей стало жалко себя, она не могла оправдать проявленное к его телу любопытство тем очевидным объяснением, что она слепа и никогда его не видела. Он все еще не подозревал этого. Он и не мог подумать об этом, потому что считал, что она передвигается и работает с уверенностью зрячего человека. Это было ей лестно, но объяснить ему все было трудно.

- Мои губы,- напомнил он.

- Губы подразумевают поцелуи, такие крепкие поцелуи, которые нравятся мужчинам, но я не хочу...- Голос ее сорвался и замолк, запутавшись в этом разъяснении.

- Откуда у вас столь нелестное мнение о мужских поцелуях?

- Иногда меня целовали заезжие знатные гости, в шутку, конечно, иногда отчим пытался это сделать.

- Свиньи,- сказал он отрывисто.- Но это не поцелуи. Мы один раз поцеловались, помните? А больше никто и не целовал вас как надо? - Рука его двинулась по той же дорожке, которую прежде прошла ее рука. Он провел пальцами ей по бровям, вдоль изящного носика, к трепещущим губам.- И никто не научил вас, какое удовольствие, какую сладость приносит соприкосновение мужских и женских губ? - Он погладил ее пальцем по щеке.- Никто не поднес к щеке вашей райской розы, запечатлев на ней свой поцелуй? Никто не дал вам ощутить божественный вкус этой клубники?

- В моих ушах это звучит как простое домогательство,- заметила она резко и язвительно.

- Он засмеялся и сжал ее.

- Какая же вы притворщица! Решительно лишенная романтических чувств вот уж воистину образ леди Соры, ожесточившейся в отсутствии любви. Но я лежу здесь, и меня обнимает очаровательный эльф, и я помню еще ту невинную деву, что билась со мной в лохани и одарила меня поцелуем, дав вкусить свежесть клубники, сладость и аромат роз человеку, лишенному радостей жизни.

- Это был совсем не тот поцелуй. Вы застали меня врасплох.

- Ах, значит, я могу сделать вам приятно, только застигнув вас врасплох? Тогда я подкрадусь к вам.- Его губы коснулись ее уха, потом вдруг сделали дугу и прильнули к ее губам.- Или внезапно нападу на вас.- Он звучно поцеловал ее в подбородок.- Или буду целовать вас, как неопытный мальчишка.Он приложил губы к ее губам и принялся тяжело дышать, шутливо изображая страсть, пока она не рассмеялась.- А потом я буду целовать улыбку на вашем лице,- прошептал он прямо у ее губ,- пока вы с готовностью не раскроете их мне навстречу.

Он выразил свои намерения столь тонко, что она сделала именно так, как он хотел. Она с готовностью раскрыла свои губы навстречу его губам, его язык коснулся ее зубов, потом ее языка. Это было совсем не похоже на знаки внимания со стороны других мужчин, и она впервые задумалась, а не было ли то, что они в отношении ее предпринимали, скорее насилием, чем поцелуями. Возможно, Уильям был прав, возможно, это необходимо, чтобы поцелуй мужчины и женщины включал в себя все необходимые составляющие, ведь только тогда блюдо получится вкусным.

Она снова, как и в первый раз, попробовала его, но сейчас ее язык ощутил совсем другой вкус. Более сильный и более мужественный, очищенный его дыханием, подчеркнутый его языком. Он снова прижал ее к себе, прижал всем телом, она ощутила его мужественность, и губы их разомкнулись.

- Я все же не думаю,- сказала она, втягивая воз дух,- что это возможно.

- Мы сделаем это возможным.- Он начал приподниматься над ней, но она оттолкнула его.

- Но вам не следует этого делать. Вы были сегодня ранены.

- Да, голова моя болит, но не так сильно, как мой...- Он вдруг замолчал.- Извините. Это слово не слишком подходит для женских ушей.

- Вам ни к чему быть деликатным. Я знаю, что вы имеете в виду, и мне доводилось слышать все грубые слова, какие только существуют в нормандском языке.

- Тем более это довод в пользу деликатности. Клянусь вам, вы никогда не сможете спутать меня с другими мужчинами из вашей жизни.- Борода его опустилась к ее лицу, и он прошептал.- То, что сегодня случилось, не повредило мне. Опасность, в которую мы попали, прошедшая и настоящая, только сильней разожжет огонь нашей любви.

- Завтра может никогда и не наступить,- завершила она его мысль.

Снова он поднялся над ней и, развязывая тесемку ее рубашки, пообещал:

- Завтра наступит. Но утром только надежда будет приветствовать нас.

Тесемка скользила под его пальцами, пройма расширялась, пока он не стащил рубашку с ее плеч и не поцеловал их, сначала одно, потом другое.

- Такая хрупкая оболочка у столь яростного воина.- Он взял ее руки и поднес их к своему лицу, провел ими по своей бороде, потом коснулся ими своей шеи и своих плеч.- Мне нравится это, мне нравится, когда вы касаетесь меня,- сказал он.

Ее руки прильнули к нему, но она испугалась и почувствовала себя какой-то странной, назойливой, а "яростный воин" не мог найти в себе душевных сил, чтобы порадовать его так, как ему хотелось. Он усмехнулся, еще тише, чем прежде, и искусно спустил ее рубашку дальше. Теперь рубашка находилась у нее на талии.

- Как вы восхитительны! Вы достигли благословенной зрелой сладости женщины и в то же время остались зеленой и неопытной девчонкой.

Сора была озадачена, она почувствовала в его словах восхищение и очарованность ее трусостью, какие вызвала бы любая обладающая ее хитростью куртизанка. Он взял в ладонь прядь ее волос и поднес к лицу.