Бренда Джойс - Пламенный вихрь

О Бретте д'Арченде я тоже солгала. Мы вовсе не влюблены. Мы даже не нравимся друг другу. Но нас с Бреттом увидели, когда мы целовались. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Пол убедил меня, что лучше выйти замуж за Бретта, которого здесь считают хорошей партией, чем с позором уехать домой. В нашу первую брачную ночь мы поняли, что нам бессмысленно состоять в браке, поэтому не осуществили его и намерены аннулировать. Если вы согласны, то Пол не станет разорять Бретта, ведь именно поэтому Бретт женился на мне. Мне очень жаль.

Папа, я думаю, тебе следует знать, что в этом поцелуе наполовину виновата я. Пожалуйста, не вздумай преследовать Бретта.

Пожалуйста, простите меня.

Сторм.

Нахмурившись, Бретт поднял голову. Он и сам не знал почему, но письмо его очень расстроило. Ему не понравилось место, где она сожалела о неоправданных надеждах родителей, и ему ненавистна была ее мысль о том, что она "вела себя глупо". Она даже пыталась его защитить, в то время как вполне могла возложить всю вину на него. Невинность этого письма напомнила ему, что она еще не женщина, а лишь на грани женственности. Всего семнадцать лет.

- Вы их любите или боитесь? - тихо спросил он. Она сидела отвернувшись, а когда взглянула на него, он заметил ее смущение.

- Я люблю их. Я скучаю без них, очень скучаю. - Ее лицо прелестно вспыхнуло. - Им пикона не понять, почему я так вела себя. И я тоже не понимаю. - Она отвернулась. Нечто опасное шевельнулось в его душе, и вот он уже стоит возле нее на коленях, повернув к себе за подбородок се лицо.

- Страсть между мужчиной и женщиной - совершенно естественная вещь. Я видел вашего отца. Мне кажется, он способен понять, что такое страсть.

Во взгляде Сторм было столько надежды, что он ощутил, как его захлестнула нежность.

- Вы так думаете?

Слегка улыбнувшись, он кивнул. Потом встал и порвал письмо.

- Что вы делаете?

- Я сам напишу, - сказал он. - Вам нет необходимости гак унижать себя. И вы вовсе не вели себя глупо, - с внезапным гневом добавил он.

- Вы не имеете права!

- Я ваш муж и на все имею право, - спокойно заявил он. Теперь, когда оскорбительное письмо было уничтожено, он чувствовал себя лучше. - Я напишу что-нибудь вроде: "Дорогой мистер Брэг, мы с вашей дочерью обнаружили, что не подходим друг другу. Наше взаимное желание - аннулировать брак, при условии, что вы будете согласны. Ваша дочь все еще невинна, если это может явиться препятствием". И так далее. Право, нет нужды входить во все подробности.

- Почему бы вам не подписаться моим именем? - вскипела Сторм.

- Я сомневаюсь, что они поверят, будто такое письмо написали вы, непринужденно проговорил Бретт, садясь па край стола и беря сигару. Скажите, Сторм, почему вы пытались защитить меня?

Она мрачно призналась;

- Не хотела, чтобы кто-нибудь погиб.

- Погиб?

Она повернулась к нему:

- Бретт, когда папа приедет, будьте готовы скрыться. Если он решит, что вы обидели меня, он убьет вас. Бретт улыбнулся:

- Скрыться? - Он сказал это слово так, словно сама мысль об этом была ему чужда.

- Я говорю серьезно! Он рассмеялся:

- Я тоже. Почему я должен прятаться? Ведь вы нетронуты. - Он нахмурился: - Или нет?

- Папа, вероятно, захочет убить вас независимо от того, что я скажу. Разве вам непонятно?

- Так действительно вы нетронуты? Невинны?

- Что?

- Вы девственница? - спросил Бретт, теперь уже совсем не небрежным тоном; глаза его потемнели и мрачно сверкали.

Когда Сторм услышала этот вопрос, негодование ее сменилось холодной яростью. Дрожа, она стиснула зубы, не в силах слова выговорить, настолько она была оскорблена и рассержена.

Бретт нахмурился, чувствуя укол разочарования. Отсутствие ответа, очевидно, и есть тот ответ, какой он желал бы услышать. В нем вспыхнул гнев. Он так и знал, верно? Не могла невинная девушка взорваться такой страстью и так быстро достигнуть оргазма, как это случилось с ней в общественном саду от одного его прикосновения.

- Пожалуй, мне все же следует позволить папе убить вас, - сквозь зубы процедила Сторм. Что за болван!

- Он производит впечатление разумного человека, - ответил Бретт. Маленькая потаскушка!

- Папа не только был техасским рейнджером, он еще и наполовину апач. Он верит в месть по-апачски. Бретт уставился на нее:

- Что?

Сторм улыбнулась, наслаждаясь тем, что она приняла за страх.

- Возможно, он отрежет вам язык или пальцы. Папа верит в то, что наказание должно соответствовать преступлению. - Она вспыхнула: - Вам повезло, что вы не... что мы не... Он бы отрезал его!

Бретт почти не слушал ее.

- В вас есть индейская кровь?

- Да, и я горжусь этим. Теперь, наверное, вы послушаетесь и спрячетесь, когда он приедет, чтобы рассчитаться с вами.

Ему все как-то не верилось. Не удивительно, что она такая маленькая дикарка. Нисколько не удивительно, черт побери.

- С вашего позволения, - чопорно произнесла она. Он смотрел на нее словно на странное явление природы. Наверное, теперь она вызывает в нем отвращение.

- Позволяю, - глядя в сторону, сказал Бретт. Кровь апачей. Вероятно, этим объясняется ее потрясающая внешность, ее необычная фигура.

У двери Сторм остановилась.

- Не беспокойтесь, - произнесла она как можно ядовитее, - я не стану вас дожидаться. Он дернул головой:

- Что это значит?

- Мне жаль женщину или женщин, которые у вас есть, ведь они вынуждены терпеть такого высокомерного ублюдка, как вы!

Его охватила ярость.

- По крайней мере, они не лицемерят. По крайней мере, они не притворяются тем, чем не являются! - закричал он.

Он имел в виду ее якобы невинность, но Сторм решила, что он намекает, будто она выдавала себя за стопроцентную белую.

- Надеюсь, что вы каждую ночь будете проводить вне дома! - взвизгнула она. - Не могу дождаться, когда окончится этот кошмар!

- Не беспокойтесь, - завопил он ей вслед, когда она вихрем вылетела из комнаты. - Я намерен проводить вне дома любую или все ночи, когда только мне заблагорассудится. По крайней мере, иные женщины умеют быть женщинами, а не какими-то техасскими дикарками!

Через мгновение он услышал, как хлопнула дверь, - так громко, что стены на втором этаже затряслись. Он схватил пиджак и, верный своему слову, вихрем выскочил из дома.

Глава 10

На следующее утро Сторм в отчаянии уставилась на свое отражение в зеркале; у нее покраснели глаза. Это никуда не годилось. Любой догадается, что она плакала. И Бретт догадается.

В прошлую ночь он отсутствовал всего несколько часов. Несколько часов, но очень долгих. Сторм говорила себе, что ей это безразлично, что она плачет вовсе не из-за этого ублюдка. Ей хотелось домой, она ощущала себя брошенной и одинокой. Но даже для нее самой эти оправдания звучали неубедительно.