Бренда Джойс - Пламенный вихрь

Бретт только собрался ответить, как вдруг разговоры смолкли и все уставились на вошедшего лакея, который толкал перед собой кресло на колесиках с сидящим в нем доном Фелипе. Дон улыбался. Нижняя половина его тела была укрыта одеялом.

- Фелипе, - воскликнул Эммануэль, бросаясь вперед. - Что ты затеял?

- Я решил присоединиться к вам за обедом, - спокойно ответил Фелипе. Хочу посидеть за одним столом с новобрачными.

На мгновение установилось напряженное молчание, которое нарушила Елена, изящно шагнувшая к креслу дона.

- Какой удивительный сюрприз, - заворковала она, кладя руку на плечо старика и улыбаясь сгрудившемуся вокруг семейству.

Дон Фелипе поймал взгляд Бретта, и мгновение они не отрывали глаз друг от друга. Потом он сказал:

- Я хочу познакомиться с новобрачной. Очнувшись, Бретт взял руку Сторм и вывел ее вперед:

- Отец, это моя жена, Сторм. Дон испытующе поглядел на нее:

- Сколько тебе лет, девочка? Сторм вздернула подбородок:

- Семнадцать.

- Как тебя угораздило связаться с этим негодником, моим сыном?

Сторм стиснула зубы:

- Я безумно влюбилась в него. - И стоявший рядом Бретт расслабился, сдерживая улыбку.

Дон Фелипе перевел взгляд со Сторм на Бретта. Вперед выступил Эммануэль.

- Почему бы нам не приступить к обеду? - предложил он, кивком отпуская слугу и берясь за спинку кресла. Собравшиеся медленно двинулись в столовую, следуя за креслом дона Фелипе. Кресло поставили во главе стола. Бретт вместе со Сторм держался поодаль, дожидаясь, пока усядутся остальные. Елена собралась сесть по правую руку дона, но тот отмахнулся.

- Я хочу, чтобы справа и слева от меня сидели мой сын и его жена, резко заявил он.

- О, конечно, как глупо с моей стороны, - великодушно улыбаясь, сказала Елена.

Бретт провел Сторм вперед и усадил ее, ободряюще сжав ее плечо, потом справа от себя усадил тетю и наконец уселся сам. Вино было налито, и слуги принесли тарелки с едой.

- Откуда ты, девочка? - спросил дон. - И кто твои родители?

Бретт сидел мрачный, но Сторм улыбнулась:

- Из Западного Техаса. Я выросла на скотоводческом ранчо. Мои родители поселились там в 1845 году, когда исчезла угроза нападений команчей.

- А кто твой отец?

- Дерек Брэг, - с гордостью произнесла она.

- А его родители?

Сторм и глазом не моргнула:

- Его отец был траппером, а мать - индианкой-апачи.

Это сообщение было встречено неловким молчанием. Сторм гордо вскинула голову:

- До того как стать ранчеро, он был капитаном техасских рейнджеров. Одним из лучших.

- Значит, ты частично индианка, - сказал дон.

- Апачи, - поправила Сторм. - И горжусь этим.

- И я тоже этим горжусь, - ввернул Бретт, улыбаясь в ответ на изумленный взгляд Сторм. Мгновение они смотрели в глаза друг друга, потом Бретт потянулся через стол и сжал ее руку.

- А твоя мать? - спросил дон Фелипе.

- Она англичанка, - ответила Сторм. - Ее отец - герцог Драгморский лорд Шелтон. Со временем его титул и поместья перейдут моему старшему брату Нику.

София ахнула.

- Какая совершенно завораживающая родословная, - оживленно произнесла Елена. - Ну, Бретт, твоя бледнеет по сравнению с этим,

- Спасибо, тетя Елена, - сказал Бретт. - Отец, ваши вопросы нетактичны.

- Почему нетактичны? - возразил дон. - Она гордится своим происхождением. И не пытается ничего скрыть. Совсем как ты.

Бретт подумал, не были ли эти слова каким-то скрытым комплиментом, но не был в этом уверен.

- Как вам нравится гасиенда?

- Очень, - с энтузиазмом ответила Сторм. - Здесь так прелестно. Не забывайте, я выросла на ранчо. Я научилась ездить верхом раньше, чем стала ходить. - Она смущенно улыбнулась: - Жить в городе не так уж плохо, но иногда я скучаю по ранчо.

Дон Фелипе в первый раз за все время улыбнулся, потом многозначительно глянул на Бретта, взял нож и вилку и принялся за еду. Остальные последовали его примеру. Эммануэль сказал:

- Фелипе, завтра я собираюсь показать Бретту владения.

- Хорошо. Ему следует заново со всем познакомиться. Бретт молча продолжал есть, остро ощущая молчаливо-напряженное отчаяние Елены и Софии.

- Бретт вполне преуспел в Сан-Франциско, - сообщил дон Фелипе для всеобщего сведения.

- Да, - гордо подтвердил Эммануэль. Дон Фелипе взглянул на Бретта:

- Держу пари, что если человек разбирается в бизнесе, то он мог бы отлично управиться и с этим хозяйством.

У Елены кусок застрял в горле. Диего залпом выпил вино и потянулся к бутылке, чтобы налить себе еще.

- Особенно с женой, привыкшей вести хозяйство на ранчо.

Сторм озадаченно посмотрела на Бретта, который ответил ей успокаивающим взглядом.

- Габриела, а ты чем сегодня занималась? - спросил дон Фелипе.

Она улыбнулась:

- Конечно же делала уроки, папа.

- И хорошо сделала?

- Да,

- Умница.

- Завтра Бретт возьмет меня покататься верхом, - застенчиво сообщила она.

Дон глянул на Бретта и поднял бокал в знак молчаливого одобрения. Выпив половину, он поставил бокал и перевел свой пронзительный взгляд на Диего:

- А сколько ты выиграл - или проиграл - прошлой ночью?

Диего кашлянул:

- Простите?

- Ты слышал, что я спросил, мальчик. Думаешь, я не знаю с точностью до песо, сколько ты тратишь на эти проклятые игры?

Диего побагровел.

- Вчера вечером Диего составил компанию мне и Софии, - вступилась Елена. - Возможно, вы слышали, как он играл на гитаре? Он так прекрасно играет.

Она переглянулась с Диего - во взгляде Диего была благодарность, во взгляде Елены - настороженность.

Дон Фелипе поморщился. Он повернулся к Сторм, не обращая внимания на остальных:

- Расскажи мне о вашем ранчо.

Сторм улыбнулась, глаза ее засияли, и до конца обеда они говорили о ранчо, о лошадях и коровах, и обо всем остальном. Слушая, Бретт наблюдал за ними, и его сердце переполняла гордость.

***

Выйдя из столовой, Бретт прошел в патио. Утро было прелестное, золотистое солнце сияло, и теплый воздух возвещал приближение лета. Ясный простор неба не омрачало ни единое облачко. Бретт остановился полюбоваться панорамой горных вершин, сиреневых на голубом фоне. Он вздохнул, стараясь не думать о Сторм.

В конце концов ему пришлось уступить. Они снова спорили из-за Диего после обеда вчера вечером. И чем больше они спорили, тем упрямее становилась Сторм, В итоге он безумно, страстно овладел ею, успешно закончив этим все споры, но лишь на время. Она уснула в его объятиях, а он мрачно размышлял о том, сколько сил они потратили на обсуждение такой ерунды, и все из-за его бессмысленной ревности. Никогда раньше ему не приходилось испытывать ревность. Никогда.

Он смотрел на нее спящую, и его охватила немыслимая нежность, обвивая его теплыми дрожащими щупальцами, разливаясь по телу, словно тепло от выпитого бренди. "Моя великолепная Сторм", - подумал он, удивляясь тому, что, кажется, влюбился в нее.