Лиз Филдинг - Очаровательная соседка

- С первого взгляда?

- Наши взгляды встретились в огромном людном зале. А дальше фейерверк в голове. И электрический ток по всему телу. И впопыхах сброшенная одежда в первой подвернувшейся пустой комнате.

- Боже! Вот как. - Джинни не хотелось слишком вдумываться во все это. Даже мое имя было выдумано, чтобы выказать презрение ко всему мужскому полу, да?

- Прости меня, дочка.

Простить? Девушка посмотрела на мать.

- Я раньше никогда не слышала от тебя этого слова. Никогда не слышала, чтобы ты за что-то извинялась.

- Я осознала свою ошибку, когда возник нездоровый интерес ко мне и тебе. И сбежала. Ты никогда не поймешь, как больно и тяжело мне было отправить тебя в школу-интернат, спрятать тебя, чтобы вся история с "экспериментальным ребенком" перестала будоражить прессу. Я пыталась превратить тебя в невидимку. Но у журналистов хорошая память и бесконечное терпение. Такие вещи неотступно преследуют людей всю жизнь. Мне следовало открыть тебе правду, когда эти отвратительные статейки появились в газетах. Но Джордж сказал, что это только усугубит дело.

- Ну разумеется, что еще он мог сказать? Ой, извини. Конечно, он был прав. Ты еще любишь его? Глупый вопрос. И так ясно, что Джудит не перестала любит Джорджа. - И вы до сих пор?.. - Джинни умолкла. Ответ на этот вопрос был ей не нужен, Но Джудит все равно ответила.

- Нет. Он хотел быть частью твоей жизни. Поддерживать тебя. Но это было бы невозможно, если бы мы... - Она остановилась на полуслове и тяжело вздохнула. - Я.., мы не могли так поступить с Люси. Она была такой великодушной, понимающей, доброй... Она заслужила наше уважение. Это было то малое, что я.., мы.., могли дать ей. Прости меня, дочка.

Джинни встала и обняла мать.

- Не надо, не сожалей. Я рада, что у тебя был любимый мужчина. Пусть и совсем недолго.

***

- Джинни? Ты проснулась?

Она и не спала. Всю ночь девушка предавалась воспоминаниям о детстве, о том, как помогал ей Джордж всякий раз, когда было плохо. Приходил с Люси на дни открытых дверей в ее школу, если мать уезжала по делам, чтобы девочка не чувствовала себя одинокой. Они приносили ей такие чудесные подарки. Первый в ее жизни велосипед. И нитка прелестного жемчуга на восемнадцатилетие.

Всегда что-то особенное.

Она наблюдала за тем, как черный прямоугольник окна с рыжими отсветами городских огней окрасился утренним пурпуром, потом посветлел. А Джинни все вспоминала, вспоминала.

Она всегда чувствовала себя белой вороной. А теперь поняла, что все у нее в порядке, как у всех нормальных людей. И ей стало хорошо. Девушка повернулась в матери.

- Я как раз собиралась встать и сварить тебе кофе.

- Не надо. Я позавтракаю в аэропорту. - Она раздраженно отмахнулась от предложения, снова став самой собой, сдержанной и непроницаемой. Хотя залегшие под глазами темные тени говорили о том, что ночью она тоже почти не спала. - Я только хотела тебе сказать, что в саду бродит какой-то мужчина.

Ричард.

Джинни мгновенно пробудилась.

- Это, наверное, садовник, - предположила девушка.

- По внешнему виду он не слишком похож на садовника.

Она знала, на кого он похож. На древнегреческого бога. Знала цвет его глаз. И то, как поднимается один уголок его губ за миг до того, как он улыбнется. И то, как его подбородок...

- Мама, мы же в фешенебельном районе Лондона. Садовники здесь не носят потертые холщовые комбинезоны.

- Не смеши меня, дочка.

Ну да. В шесть утра. Неудачная догадка.

- Ладно, мам. Тебе не пора собираться? Ты же не хочешь опоздать на самолет?

- Не хочу. Я позвоню тебе, как только вернусь. И тогда поговорим о моем комитете.

Джинни застонала, когда дверь спальни закрылась за Джудит, и снова уткнулась в подушку. Но это не помогло. Ричард Мэллори бродит по ее саду.

А она лежит в постели и прислушивается, не постучит ли он в окно. Ждет, что он постучит. И пытается обмануть себя, надеясь, что он постучит...

Девушка откинула покрывало, натянула рубашку и старые тренировочные штаны и отправилась в ближайший парк побегать, пока машины не начали загрязнять выхлопами воздух.

Вот так, даже если он постучит, она не будет сидеть под дверью и ждать, как глупая клуша, своего Принца на белом коне, сотворенного ее фантазией.

Джинни бегала долго, словно наказывая себя, и остановилась, только когда поняла, что физические упражнения подействовали. По дороге домой она зашла за кофе и пончиками.

Она сжимала одной рукой пакет, а другой неловко расстегивала молнию на кармане спортивных штанов, чтобы достать ключ от квартиры, когда услышала звук открывающейся двери, который ни с чем нельзя было спутать, на другом конце коридора.

Нет! Только не сейчас! Это нечестно!

Ей удалось прожить в апартаментах Макбрайдов в течение недели и ни разу даже краем глаза не увидеть соседа. А сегодня, когда она похожа на выжатую тряпку, а взмокшие волосы прилипли к раскрасневшимся щекам, судьба решила сыграть с ней столь жестокую шутку.

Девушка прикрыла глаза, надеясь и молясь, что он уразумеет намек и поймет, что момент совсем неподходящий. И уйдет - куда он там собрался, - не останавливаясь, чтобы поболтать.

Или, уж если не сможет без разговора - наверняка ведь не сумеет повести себя столь невежливо, - пусть сведет его к минимальному набору простых фраз. Даже к одной. "Привет!" И желательно при этом не сбавлять шаг.

- Может, помочь?

Не понял намека. Джинни открыла глаза и увидела его прямо перед собой с маленькой картонной коробочкой в руках. По всему было видно, что он никуда не шел.

- Ох уж мне эти физические упражнения, - посетовал Ричард.

- Мама видела тебя утром на террасе, - раздраженно сообщила девушка. Его самоуверенная ухмылка действовала ей на нервы. Ну, сейчас у него отпадет охота ухмыляться. - Я сказала ей, что ты местный садовник.

- Я в курсе. Она указала мне на то, что изгородь пребывает в отвратительном состоянии и мне следует привести ее в порядок.

От удивления Джинни раскрыла рот.

- Не может быть! Мама не стала бы... - Еще как стала бы! - Она просто невыносима. Надеюсь, ты сказал ей, что она ошиблась.

- Напротив, я заверил ее в том, что незамедлительно займусь изгородью. - Ричард театрально отдал честь, потом забрал у нее пакет и заглянул в него. - На тот случай, если ты предпочитаешь, чтобы она не знала ничего о том, что произошло прошлым вечером. И за такую стойкость и самоотверженность на допросе я заслужил пончик. Яблочный пончик. Мой любимый.

- А ничего и не произошло, - отрезала девушка, не замечая его поддразнивания.

Он мельком взглянул на нее, и в его глазах уже не было лукавства.

- Если это "ничего", то у тебя, должно быть, весьма бурная личная жизнь.

Бежать отсюда! Скорее! Со всех ног! Ричарду Мэллори не удастся завлечь ее в постель, а потом продать эту пикантную историю желтой прессе. И вовсе не потому, что ему нужны деньги...