Лорел Гамильтон - Начнем сначала

Низкий стол и два кресла стояли наискосок от камина, демонстрируя результат его стараний - красное вино, бокалы, приборы, тарелки. Он поднял крышку одного из блюд, и ее ноздри вздрогнули от ароматного запаха, а желудок напомнил, что она действительно очень голодна. Она ведь совершенно забыла о еде в суматохе прошедшего дня.

Густой томатный соус, который он приготовил для макарон, был превосходен, в нем были перемешаны сочные куски овощей, грибов, лука, приправленные чесноком и специями, как раз так, как она любила. Вино тоже хорошее, подумала она, принимая без стеснения вторую порцию еды и очередной бокал вина.

Адам снял свой официальный костюм и переоделся в серые вельветовые брюки, так плотно облегавшие его узкие бедра и мускулистые ноги, что это не могло не волновать ее. А выбранный им черный полувер настолько идеально подчеркивал его широкие плечи, что каждый раз, как она бросала на Адама взгляд, у нее в груди что-то обрывалось.

Поэтому она не поднимала глаз. Уставившись в тарелку, она только коротко отвечала на его попытки начать разговор, озабоченная тем, как будет выпутываться из тех обстоятельств, в которых оказалась. Когда она нашла удовлетворявший ее выход, она доела макароны, положила вилку и сказала, не глядя на него:

- Я, так и быть, выйду за тебя замуж, если так нужно, ради Мартина. Но я приложу все усилия, чтобы найти иной выход. - Она отвела свой холодный вызывающий взгляд, заметив, как сжались его губы и приподнялись брови. Он грубо ответил:

- Выхода ты не найдешь, не трать попусту время!

То, что он сказал, звучало достаточно категорично. Селина сцепила пальцы, ей было холодно, несмотря на горевший камин и плотный махровый халат. Он еще раз подтвердил то, что она всегда знала. Выхода не было, кроме одного, которым она не могла воспользоваться.

Она призналась себе, что вела себя глупо, и в уголках ее рта непроизвольно возникла насмешка - насмешка над самой собой. Она пообещала себе, что победит его в его игре, не представляя, однако, как она это сделает. Она обманывала себя, но, чего греха таить, получала удовольствие от того, что он, казалось, восхищался ее вызовом. Да, это ей нравилось, черт возьми, несмотря на ее грубость и приступы гнева.

Ее рот стал жестким. Хватит им обоим играть в эти игры! Если она должна выйти за него замуж, а кажется уже не было никаких "если", то все должно быть выложено начистоту, без утайки.

Она закутала руки в просторные рукава халата и облокотилась на спинку кресла, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной и уверенной в себе. Ее голос все же звучал отрывисто, когда она обратилась к нему:

- Ты действительно все хорошо продумал? Говорят, что месть сладка, однако пройдет пара лет, и для тебя она может обернуться злом. Не очень интересно быть связанным с женщиной, которую сам не хочешь, и которой ты даже не нравишься.

- Кто тебе сказал, что я тебя не хочу? - оборвал он ее резко, и в его голосе опять зазвучали волнующие таинственные нотки. И прежде чем она смогла возразить, сказав, что он дважды доказал, что его желание было наигранным, и что она уже больше не попадется в эту ловушку, он продолжил:

- Какое отношение к этому имеет месть?

Как будто он не знал! Их глаза встретились, она заметила, что в глубине его необыкновенных зеленых глаз засветился вопрос, и вдруг почувствовала, как внутри ее рождается сострадание.

У него, конечно, было ужасное детство: чувствовать, что отец его не признает, а с годами узнать, какой интриганкой была его мать. Но, по всей вероятности, он был близок с отцом, чего не подозревала Ванесса - письма, встречи. И так же очевидно, что Мартин рассказывал ему о своем доме, семье и не скрывал своей привязанности к племяннице, оставшейся сиротой.

Наверняка Адам почувствовал себя уязвленным, ненужным, когда узнал, что Мартин взял в дом племянницу, окружил ее любовью и заботой, тогда как его, родного сына, кровь и плоть Мартина, не признавали, скрывали, как будто он был существом второго сорта и чем-то постыдным.

Несмотря на то, что было известно Селине об этом мужчине, в которого вырос тот ребенок, ее доброе сердце заполнила жалость, и она тихо сказала:

- Быть отверженным нелегко. Ты, должно быть, рос, ненавидя своего отца, особенно когда он дал мне кров и все блага, а тебя не пускал даже на порог. Она встретилась с ним взглядом, на глазах у нее блестели слезы, которых она не стеснялась. - Но ведь месть не выход, Адам. Тебе в конце концов не будет лучше, если ты отберешь у Мартина все, ради чего он работал, а меня свяжешь браком без любви.

- У тебя, несомненно, великолепно работает воображение - надо использовать его с пользой. - К ее удивлению, он засмеялся и подошел к подсервантнику, на котором стояло несколько графинов из хрусталя. - К сожалению, ты заблуждаешься, Селина. Бренди? - Горлышко графина звякнуло о бокалы. Селина нахмурилась, но быстро пришла в себя:

- Неужели? Тогда скажи мне, что стоит за твоим отвратительным шантажом?

- Только не месть, могу тебя в этом уверить. - Он поставил один из бокалов на стол перед ней и встал спиной к камину, держа свой бокал в обеих руках. Давай вместе пройдемся по твоему необыкновенному сценарию, согласна? И придадим ему логическую стройность. - На его необыкновенно чувственных губах заиграла ироническая улыбка, а глаза твердо смотрели в ее открыто вызывающие и неверящие глаза. - Итак, я жажду мести за мое загубленное детство. У меня есть желание и возможность разорить своего отца и сводного брата, которого я недолюбливаю из ревности, правильно? - Он вскинул темную бровь, ожидая ответа, и она нетерпеливо ответила:

- Правильно.

- Итак, пойдем дальше: я разоряю обоих. Конец истории. Зачем же мне обзаводиться дикой кошкой в качестве жены, когда я могу найти милую ручную кошечку?

Он сделал большой глоток из бокала и бросил в ее сторону взгляд, вызывая на ответ. А она размышляла о том, как бы ему сказать, что на это есть свой ответ: это еще один способ унизить ее и отомстить, не говоря уже о том, что ее дико задевает то, что он не испытывает к ней даже физического влечения. Он прервал ход ее мыслей неожиданным вопросом.

- И ты веришь, что отец мог бы прийти ко мне за финансовой помощью и советом, если бы я всю жизнь замышлял месть? Если бы я действительно испытывал сильную обиду за то, что я незаконнорожденный ребенок, ревновал бы его к семье, к его детям, то это было бы заметно. Не забывай, что с детства мы с ним часто и регулярно встречались. Мартин бы заметил эти чувства. Их невозможно спрятать. Я повторяю, он бы заметил их и не стал бы со мной обсуждать свои финансовые неприятности. Он не такой уж дурак.

Она уставилась на него, пытаясь осмыслить то, что он сказал. Все было логично. Но в глазах ее все же сквозило недоумение, и она снова требовательно спросила: