Роберта Хиккетс - Вкус яблока

- Может, стоит составить список запретных для разговора тем? Как-то: противозачаточные таблетки, твои родственники...

- И твои мужики, - подхватил ревнивец.

- Нет у меня никаких мужиков! - выпалила Мэйбл, склонив голову ему на грудь.

Гард ласково приподнял ее подбородок.

- У тебя есть я.

Надолго ли, печально подумала Мэйбл.

- Впрочем, не многих женщин прельщает перспектива быть со мной рядом, добавил Гард. - Похоже, ты тоже от этого не в восторге.

Что ж, если таковых немного сейчас, то, может, найдутся в будущем, приуныла Мэйбл. А что ждет ее? Одинокая старость? Потому что никогда она больше не выйдет замуж! И никого, кроме вот этого человека, никогда не полюбит! Мало ли чего наговоришь в запальчивости.

- Ах, милая ты моя... - тихо вздохнул Гард, и у нее защемило сердце. Что мне сделать, чтобы тебя развеселить?

- Уверена, что-нибудь придумаешь, - прошептала Мэйбл, выскальзывая из его объятий, и стала накрывать на стол.

Они уселись напротив друг друга и молча принялись за еду.

- Откуда у тебя татуировка? - внезапно спросила Мэйбл.

- Попробуй сама догадайся, - пожал он плечами.

Секунду подумав, она сказала:

- Ну, наверное, напился однажды до потери пульса, как нередко случается с новобранцами, а утром проснулся и увидел это на руке.

Гард кивнул, давая понять, что она угадала.

- А почему пистолеты крест-накрест?

- Эмблема военной полиции. По правде говоря, мне хотелось, чтобы изобразили сердце и цветок, но попросить об этом постеснялся. Наверное, мало выпил.

- Сердце и цветок? - переспросила Мэйбл, наконец-то одаривая его улыбкой, которой он так долго дожидался. - Для представителя военной полиции выбор несколько сентиментальный, тебе не кажется?

- Разбитое сердце. И роза алого цвета, - спокойно уточнил он.

Мэйбл пристально взглянула на него. Вообще-то она предпочитала не вспоминать о некоторых подробностях свадебного дня, но кое-какие вещи забыть было просто невозможно. Например, букет, на котором настояла ее мать. Две дюжины великолепных алых роз. Они стоили кругленькую сумму - пустая трата денег на такое короткое время.

- Откуда ты узнал? - удивилась она.

- Я там был. Стоял напротив церкви. - Не поднимая на нее глаз, Гард принялся подбирать мясную подливку кусочками хлеба. - Увидел в газете объявление о свадьбе и хотел удостовериться, что ты действительно вышла замуж, получить подтверждение, что между нами все кончено. Вот и получил. Он перевел на нее взгляд. - Я видел, как ты выходила из церкви с Роллинсом. Он обнимал тебя за плечи, а ты держала в руках букет роз и была потрясающе красива.

Интересно, изменилось бы что-нибудь, знай она, кто находится совсем рядом, переживает, страдает, проклинает, задала себе вопрос Мэйбл.

Ей припомнился один момент перед свадьбой. Все было почти готово прическа хоть куда, макияж тоже, - ждала только, когда мама и будущая свекровь помогут ей облачиться в расшитое бисером белое атласное платье, которое заказали во Франции. Она стояла перед ними в бюстгальтере без бретелек, длинных белых панталонах, шелковых чулках и белых туфельках на высоких каблуках. Взглянула на платье, и ею овладело непреодолимое желание убежать. Как хотелось это сделать. Духу не хватило, да и некуда было. Но если бы знала, что Гард так близко, стоит напротив церкви, может, у нее и достало бы мужества...

- Ну, пистолеты мне нравятся больше, чем всякие там сердечки и цветочки, - попыталась как можно беззаботнее произнести Мэйбл. - А больно было?

- Не помню.

- Неужели и в самом деле так напился? Он криво усмехнулся.

- Тогда я пил по-черному, армия спасла.

- Теперь, слава Богу, нет, - перекрестилась женщина, с ужасом вспомнив и другой порок - наркоманию.

- С тех пор - нет.

С облегчением вздохнув, Мэйбл тем не менее с грустью заметила:

- Да, служба в армии наложила не только хороший отпечаток...

- Татуировку я заработал по собственной глупости, а шрамы - по долгу службы.

- Тебе нравится твоя работа?

- Да. Я правильно сделал, что пошел в армию, хотя причины, по которым в ней оказался, отличались от тех, что у большинства парней. Мне было наплевать на патриотический долг, не нужны были и деньги, чтобы, допустим, потом поступить куда-нибудь учиться.

Просто хотелось сбежать от тебя подальше. Но в конечном счете оказалось, что я сделал правильный выбор. Мне нравится моя работа, люди, с которыми доводилось сталкиваться, места, где приходилось бывать.

Она не задавала вопросов, которые так и напрашивались. Выбором работы он остался доволен. А как с личной жизнью? Счастлив ли? Или после ее замужества так и не смог побороть в себе горечь и разочарование?

Ей было страшно услышать ответ, потому что больно чувствовать себя виноватой.

Хотелось просто наслаждаться этим вечером. Смотреть Гарду в лицо до тех пор, пока каждая черточка крепко-накрепко не запечатлится в памяти. Говорить с любимым обо всем и ни о чем, слушать его низкий, спокойный голос, касаться его руки, лица, тела...

А еще хотелось снова заниматься с ним любовью.

Но больше всего - просто любить его.

Алан вернулся из Мемфиса вместе с бабушкой и дедушкой ранним вечером в воскресенье и из аэропорта сразу же приехал домой. Гард провел с Мэйбл целую ночь и полдня, кроме тех нескольких часов, когда нужно было работать с подростками. К вечеру смалодушничал и сказал, что собирается уехать до появления родственников. Она не стала уговаривать остаться. Просто бросила на него ласково-печальный взгляд и проговорила:

- Я хотела бы, чтобы ты не уезжал. Вот так и получилось, что он нос к носу столкнулся в просторном холле с Аланом и родителями бывшего мужа.

Пожилая чета была сама любезность и обходительность, а миссис Роллинс вообще оказалась милейшей дамой. С улыбкой протянула руку, назвала по имени и, растягивая слова, - ох уж этот южный говорок! - польстила, что много наслышана и очень рада познакомиться. Такого Гард и не ожидал! Думал, что отнесутся враждебно - как же, обхаживает бывшую невестку, не скроют негодования - посмел арестовать любимого внука. Ожидал высокомерия и неприязни - куда там какому-то полицейскому до самих Роллинсов...

Но если супруги приятно удивили, то Алан повел себя точно так, как гость и предполагал. Вцепившись обеими руками в небольшой нарядный сверток, повернулся к матери. Глаза его при этом так и полыхали яростью. - Что он здесь забыл? Гард почувствовал, как краска смущения залила лицо.

- Алан! - повысив голос, одернула сына Мэйбл, но того уже понесло.

- Почему ты его не прогонишь? Я таких ненавижу! Проклятый фараон! Его с моим папой даже рядом поставить нельзя.

"Проклятый фараон"... Офицер, конечно, понимал, что в сердцах мало ли чего наговоришь, но оскорбительные слова разъяренного мальчишки задели его сильнее, чем мог бы признаться даже самому себе. Он прекрасно знал - чем чаще будет встречаться с матерью, тем большую враждебность станет проявлять сын. Едва он успел полюбить своенравного мальчишку, как тот проникся к нему ненавистью.