Сьюзен Хилл - Миссис де Уинтер

В конверте не было ничего, кроме старой вырезки из газеты, пожелтевшей по краям, но удивительно гладкой, словно ее держали, подобно лепестку цветка, между страницами книги.

Я узнала фотографию - точную копию той, которая была воспроизведена на старой, некогда купленной мной открытке.

"КАТАСТРОФИЧЕСКИЙ ПОЖАР В МЭНДЕРЛИ", - гласил заголовок, а чуть пониже и помельче - подзаголовок: "СЕМЕЙНЫЙ ДОМ ДЕ УИНТЕРОВ СГОРЕЛ ДОТЛА".

Читать дальше я не стала и осталась сидеть, сжимая в руке клочок газеты. Я знала, что это лишь вопрос времени, ожидала, что должно произойти что-то еще, и вот оно произошло. Я была удивительно спокойна, просто сразу как будто оцепенела и онемела. Страха не было.

Я сидела долго, не думая и ничего не предпринимая, и лишь когда мне стало холодно, вернулась в дом. Мне следовало тотчас же уничтожить газетную вырезку, сжечь ее в огне. Но вместо этого я свернула ее и положила в старую коричневую сумку, которой не пользовалась со школьных лет.

Максим не сможет ее здесь найти.

Глава 17

Следующее письмо пришло через неделю. Максим передал его мне, когда мы сидели за завтраком; мне достаточно было бросить беглый взгляд на коричневый конверт, чтобы я узнала корявый почерк.

Максим не обратил на письмо никакого внимания. Мне были адресованы еще два письма, и я сунула коричневый конверт между ними, пока Максим был занят чтением послания от Фрэнка Кроли.

Я поднялась наверх.

На сей раз вырезка была побольше и содержала отчет местной газеты о дознании по поводу смерти Ребекки.

"ЗАКЛЮЧЕНИЕ О САМОУБИЙСТВЕ. ДОЗНАНИЕ ПО ПОВОДУ СМЕРТИ МИССИС МАКСИМ ДЕ УИНТЕР".

Как странно, подумала я. Здесь значится мое имя, я ношу его уже более десяти лет, и в то же время, когда я" вижу его сейчас, для меня это только ее имя. Ребекка была миссис де Уинтер, я не связывала себя с теми событиями!

Интересно, в смятении подумала я, чемодан Фейвела целиком набит подобными вырезками? И намерен ли он : посылать мне их одну за другой в течение многих лет? Однако рано или поздно ему придется написать и попросить у меня денег, он не удовлетворится своими попытками поиздеваться надо мной издали, не насладившись воочию произведенным эффектом.

Похоже, во мне жили два человека: один - тайный, скрывающийся, получающий кошмарные конверты, озабоченный тем, чтобы их подальше упрятать, ожидающий нового письма и опасающийся того, что в нем будет нечто доселе неизвестное, какое-нибудь ужасное открытие; направление мыслей этого человека касалось Ребекки и Мэндерли, Фейвела и газетных вырезок, и он хотел скрыть все от Максима; другой же продолжал прежний образ жизни, ухаживал за садом, разговаривал с Дорой и Недом. Вместе с Максимом обходил вновь купленные земельные владения, принимал Банти Баттерли и завтракал с ней, а порой, либо рано поутру, либо в самом конце тихого вечера, видел детей, их смышленые лица, слышал в отдалении их голоса.

Кажется, я действовала умело. У Максима не возникало никаких подозрений, он ни разу не посмотрел на меня изучающим взглядом, не задавал никаких вопросов; он оставался прежним, был полон энергии, строил планы и принимал решения относительно землевладения. Как правило, днем его дома не было, однако все вечера мы проводили вместе, как это вошло у нас в привычку во время пребывания за границей. Мы читали книги, иногда слушали радио, я делала кое-какие записи, касающиеся сада. Начала вести дневник, где составляла план и отмечала сделанное. Я думала и о будущей весне, и это действовало на меня успокаивающе. Появились каталоги луковичных растений, и я заказывала их сотнями, словно намеревалась превратить все газоны, клумбы и склоны в сплошной цветочный ковер из бледно-желтых нарциссов и нежно-голубых крокусов, которые будут казаться сплошной рекой на фоне зеленой травы. Но только не белых. Я больше не хотела белых цветов.

Мы играли в карты или в триктрак, решали кроссворды; темнеть стало чуть раньше; ночью за окном тихо стучал дождь, через открытые окна в комнату проникал духовитый запах земли.

Я имела то, что хотела. Оно было со мной в настоящем.

"Опасайся хотеть чего-либо слишком сильно, - сказал однажды мой отец, ведь ты можешь получить то, что хочешь". Я некогда отчаянно хотела этого, а теперь все было прах и тлен, я чувствовала себя опустошенной, инертной; я получила то, чего хотела, но у меня не было сил, чтобы этим насладиться, мне было это дано и одновременно отобрано.

Пришла фотография - снимок стоящей в маленькой бухте яхты. Бог с ней, с яхтой, но у меня дало перебой сердце при виде Джеспера - славного, сильного, живого, верного Джеспера - щенка, возбужденно и преданно глядящего в объектив. Я вскрикнула, а затем мучила себя, неоднократно вынимая и разглядывая фотографию, словно желая увидеть Джеспера живым.

Я хотела сжечь и это, однако не смогла.

- Нам нужно завести щенка, - сказала я Максиму, входя в его кабинет, где он водил пальцем по карте.

- Эта старая тропинка совершенно исчезла, ее перепахали, а потом она заросла. Мы должны восстановить ее. - Он, улыбаясь, повернулся ко мне. Щенок перероет тебе весь сад.

- Не важно, это будет длиться не так долго, я скоро обучу его.

Раньше я хотела дождаться, пока здесь появятся дети, но теперь решила завести себе щенка.

- Спроси Пеков. Они должны знать, у кого появились щенки. Можешь взять хорошего Лабрадора или сообразительного маленького терьера. Кого тебе больше хочется.

Джеспера, подумала я. Мне хочется Джеспера.

- Хорошо.

- А теперь подойди и посмотри сюда.

Максим показал на карте контуры старой тропинки; приблизившись к нему, я посмотрела на его руку, на вытянутый указательный палец. Мне всегда нравились его руки, у него были длинные, красивой формы пальцы, ногти аккуратно подстрижены. Но сейчас я смотрела на них и видела, что эти руки держали ружье и застрелили Ребекку, затем перенесли ее тело на яхту, открыли кингстоны и вывели судно в открытое море, чтобы утопить его. Я не читала газетные вырезки о дознании, и тем не менее их слова, похоже, переполнили мое сознание. Я знала, что именно они могли написать, потому чго была на дознании; я словно видела написанное, слышала слова Максима и теперь смотрела на него какими-то новыми глазами - глазами, в которых сквозил ужас Я испугалась за себя, мне подумалось, что я потеряла контроль над своими мыслями и чувствами, это было похоже на своего рода безумие; мне захотелось, чтобы он успокоил меня, я положила свою руку на его и погладила его пальцы, и он посмотрел на меня - хотя и с улыбкой, но вопросительно.

- Что такое?

- Ничего.

- У тебя какой-то напряженный вид. Ты устала?

- Все дело в погоде. Кажется, лето уходит. Ни тепла, ни солнца. Это наводит уныние.