Барбара Картленд - Запертое сердце

- Откуда тебе так много известно о Востоке, - спросил он ее во время одного спора, - если ты, как утверждаешь сама, никогда не путешествовала? В ее глазах появился озорной блеск.

- Бывает, что человек объехал весь свет и ничего не увидел, - ответила она. - Я с большим удовольствием отправилась бы в те места, о которых рассказывала. Однако я так тщательно изучила их по книгам, что временами мне кажется, будто я уже побывала там. Они стали для меня реальностью.

- Большинство девушек твоего возраста думают о мужчинах, а не о книгах и о руинах прошлого.

- Я всегда думала только об одном мужчине, - ответила Сирилла, - и изо всех сил старалась стать достойной его.

На лице герцога появилось скептическое выражение.

- Но ведь были же в твоей жизни другие мужчины, кроме того мифического рыцаря, которого ты могла бы больше никогда не увидеть.

- Конечно, были, - сказала она. - Кюре, который всегда отводил глаза, стоило мне появиться в новой шляпке в церкви. Думаю, он считал меня одним из искушений св. Антония! - Она улыбнулась и продолжила:

- Еще был сын фермера Басти. Однажды в знак своего расположения он принес мне половину поросенка. Он протянул мне свой подарок да так зарделся, что мне было трудно разобрать, где поросенок, а где человек!

Герцог не удержался и расхохотался.

- Ты прекрасно понимаешь, Сирилла, что я имею в виду поклонников. Не сомневаюсь, что в большом замке, расположенном по соседству с домом твоего отца, была целая куча пылких молодых аристократов, которые рыскали по окрестностям в надежде отыскать какую-нибудь красавицу вроде тебя!

- Должно быть, они не заметили меня в Монсо-сюр-Эндре, - ответила Сирилла. - Я была счастлива тем, что живу рядом с папой и думаю о вас.

- Честно говоря, я не верю, чтобы мужчина, которого ты видела всего лишь один раз, мог до такой степени завладеть всеми твоими мыслями, - с усмешкой заметил герцог. - Ты испытываешь мое доверие, Сирилла, хотя мне, естественно, очень льстит, что мой образ, запечатлевшийся в твоем сознании еще в детстве, так много значил для тебя все эти годы.

- Но я говорю правду, монсеньер, - ответила Сирилла. - И не забывайте, что, хотя я и видела вас только в течение одного дня, когда мы с мамой приезжали в замок, во многих папиных книгах были ваши портреты. - Его брови поползли вверх от удивления, и она принялась объяснять:

- Под ними были подписи "Св. Георгий", "Сэр Галахад", "Язон в поисках Золотого руна" или "Одиссей", который привязал себя к мачте, когда плыл мимо острова Сирен. Но кто бы ни был изображен на портретах, я видела на них только вас.

Ее глаза засветились внутренним светом, когда она продолжила:

- Я любила самой себе рассказывать сказки, в которых вы убивали дракона и совершали многочисленные подвиги, проявляя при этом чудеса героизма и доблести. - Герцог молчал, и через некоторое время она добавила:

- Сейчас же мне кажется, что вы должны были представляться мне трубадуром, который поет:

"И если б вера и любовь

Открыть могли ворота рая,

В раю давно уж был бы я,

Судьбу и Бога прославляя".

Сирилле показалось, что ее слова вызвали у герцога раздражение, и она быстро проговорила:

- Простите меня. Возможно, вы считаете, что я проявила излишнюю дерзость, упомянув о вашей любви. Этого больше не повторится.

Герцог поднялся, оставив Сириллу сидеть на диване, на котором она расположилась после того, как они поужинали, и подошел к окну. Он наблюдал, как в небе исчезают последние лучи заходящего солнца.

- То, о чем мы говорим друг с другом, нельзя назвать дерзостью, Сирилла, наконец сказал герцог. - Мне кажется, главное заключается в том, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга, и поэтому я хочу...

Он замолчал, так как не мог найти нужных слов, чтобы выразить свою мысль. Внезапно Сирилла вскочила с дивана и подбежала к нему.

- Я так надеялась, что вы это скажете, монсеньер. Мы с папой никогда ничего не скрывали друг от друга, всегда говорили то, что думали, и мне не хотелось бы, чтобы между вами и мной возникли какие-то барьеры. Я люблю вас, но я ничего не могу дать вам, кроме своей искренности.

Герцог собрался было сказать Сирилле, что ей следовало бы давать ему гораздо больше, но, заглянув в ее невинные синие глаза, он обнаружил, что не способен на это.

Он резко сменил тему разговора.

- Расскажи мне, где ты научилась такой грации движений, - спросил он. Тебя, должно быть, усиленно обучали манерам и танцам?

Сирилла засмеялась.

- Моими единственными учителями в Монсо-сюр-Эндре были птицы и молодые олени.

- Ты хочешь сказать, что тебя не учили танцевать? - изумился герцог.

К его удивлению, в глазах Сириллы промелькнуло беспокойство.

- Я надеялась, что вы не будете спрашивать меня об этом, - проговорила она.

- Почему?

- Потому что, монсеньер, я никогда в жизни не танцевала.., я имею в виду с мужчиной.

- Так ты ни разу не была на балу? - недоверчиво спросил герцог.

- После смерти мамы некому было возить меня на балы, - ответила Сирилла. Папа пришел бы в неистовство, если бы ему пришлось надевать "парадный камзол", а потом весь вечер сидеть на подиуме в окружении вдовствующих маркиз. - Она улыбнулась, но улыбка тут же сменилась тревожным выражением. - Мне не хотелось бы, чтобы вы.., стыдились моего невежества. Возможно, стоит нанять учителя, чтобы потом я могла ездить на балы вместе с вами.

- Нет надобности спешить с этим, - не задумываясь, ответил герцог.

- Я понимаю, что вам трудно найти время для такого легкомысленного развлечения, - сказала Сирилла. - Я собиралась спросить у вас, монсеньер, могу ли я каким-то образом помогать вам в вашей работе в Париже?

- В моей работе? - изумленно переспросил герцог.

- Да, ваша матушка рассказывала мне об этом.

- Да? И что же она говорила?

- Я спросила ее, чем вы занимаетесь, и она ответила: "В Париже мой сын заботится о тех людях, которые чувствуют себя несчастными".

Герцог с улыбкой воспринял попытку матери утаить правду. И все же ей удалось дать своей невестке ответ на столь неприятный вопрос.

- Я так много слышала о бедных и несчастных, - продолжала Сирилла, - о том, что они живут в трущобах, голодают, что между ними часто происходят стычки, в которых многих ранят и даже убивают.

- Думаю, это на самом деле так, - сказал герцог.

Он подумал о том, что его никогда не волновали подобные проблемы, что его единственной заботой было уберечь свою собственность от налетов революционеров.

- Я так и предполагала, что вы занимаетесь благотворительностью, что вы помогаете таким людям, - проговорила Сирилла. - Можно я поеду с вами в Париж и своими глазами посмотрю, как вы работаете, - если, конечно, это устроит вас.

Внезапно герцог представил Сириллу на одной из его буйных вечеринок. Он прекрасно понимал, что при виде женщин вроде Сюзанны, Эми и Розетты Сирилла будет шокирована до глубины души и в то же время страшно смущена.