Мор Йокаи - Золотой человек

Однако рыбаки как ни в чем не бывало приступили к делу и преспокойно разворачивали свои неводы на грохочущем льду. Вдали, пересекая озеро, четверки волов лениво тянули возы с сеном. И люди и животные в этих краях давно привыкли к грозному реву льдов, который продолжается до тех пор, пока не сядет солнце.

Но на Тимара этот феномен произвел огромное впечатление. Величественные явления природы всегда восхищали его. Пытаясь разрешить загадки вселенной, он допускал, что все в мире обладает сознанием, — и ветер, и буря, и молния, и земля, и луна, и звезды. Какой мудрец может разгадать, о чем говорит это ледяное поле под ногами Тимара!..

Его размышления прервал такой оглушительный грохот, будто выпалила сотня пушек или под землей взорвалась мощная мина. Все вокруг затряслось. Взрыв был ужасной разрушительной силы. Ледяную поверхность озера наискось прорезали трещины от фюредского берега до полуострова Тихань, — не меньше чем на три тысячи шагов. Льды разошлись, и разверзлась расщелина шириной около сажени.

— Пролом! Пролом во льду! — во все горло закричали рыбаки и, бросив сети, кинулись к расщелине.

Тимар находился всего в каких-нибудь двух саженях от расщелины и своими глазами видел, как она образовалась. У него дрожали колени от чудовищного сотрясения, расколовшего толщу ледяного покрова Балатона. Как зачарованный стоял он, задумчиво и безмолвно наблюдая эту величавую картину. Шумная ватага сбежавшихся рыбаков вывела его из оцепенения.

Рыбаки сказали Тимару, что в их краях это называют «ледяным громом». Внезапно образовавшаяся трещина весьма опасна для пешеходов. Она никогда не замерзает, потому что вода в ней непрестанно плещется и колышется. Издали ее заметить трудно, поэтому добрые люди в этих местах первым делом ставят вехи там, где расщелину пересекают дорожные колеи. Шесты с прикрепленными к ним крест-накрест пучками соломы заблаговременно предупреждают прохожих о грозящей им беде.

— Но случается еще и не такая напасть, — рассказывал Тимару старый Галамбош. — Иной раз налетит шквал, края расщелины столкнутся друг с другом, и такой грохот стоит, что хоть уши затыкай. А то бывает — отколется от края глыба и встанет поперек трещины, как мост. И если кто наедет на это гиблое место, тут ему и конец. Лед мигом подломится, и бедняга канет в пучину…

Время близилось к полудню. Можно было наконец приступить к лову.

Подледный лов на Балатоне — очень интересное занятие. В эту пору в заводях собираются стаи рыб. Там, где их скапливается особенно много, ловцы прорубают во льду, на расстоянии пятидесяти саженей, две большие проруби около двух саженей шириной. Затем они проделывают еще несколько небольших отверстий шириной в два фута, так, чтобы все проруби были расположены на трапеции, маленькие — на ее углах, большие — на противоположных ее сторонах. Вырубленные ледяные плиты ставятся ребром у самых прорубей, остерегая проходящих по озеру людей. Эти расставленные по всему озеру ледяные глыбы сверкают гранями, как огромные алмазы.

Рыбаки подтащили длинный невод к большой проруби, которая находилась ближе к середине озера. Развернув его, они привязали концы к двум длинным шестам, затем один из молодых рыбаков опустил шест с прикрепленным к нему неводом в прорубь и начал проталкивать его подо льдом, до небольшого отверстия, возле которого стоял другой рыбак. Как только в маленькой проруби показался конец шеста, парень подхватил его и протолкнул к следующей дыре, у которой дежурил третий рыбак. Такой же путь по другую сторону четырехугольника проделала и вторая жердь с привязанной к ней другой половиной невода. Наконец оба шеста сошлись у большой проруби — той, что была ближе к берегу.

При таком способе, когда привешенные снизу к сети свинцовые грузила почти касаются дна, а приподнятый верхний ее край с поплавками скользит вдоль ледяного покрова, получается ловушка, из которой нет спасенья загнанным в нее рыбам. Обычно их попадается великое множество.

Судаки и сомы, покинув илистое дно, всплывают к проруби подышать свежим воздухом. У этих существ с холодной кровью в это время семейный праздник — волшебная пора любви! Им кажется, что они надежно укрыты подо льдами. Но вот приходят рыбаки и с ними вместе гибель. Когда рыб сбивают в кучу, спасаться им уже поздно, да и некуда. Перемахнуть через стенку сети невозможно, мешает ледяной навес. Зарыться в ил или ускользнуть под сеть не позволяет бедняге-судаку кишмя кишащая там рыба, увлекающая его вслед за собой.

Вероятно, так происходило дело подо льдом и на этот раз. А наверху человек двадцать рыбаков, дружно ухватившись за конец каната, медленно вытягивали невод из воды.

Судя по их напряженным усилиям, груз они тащили немалый. Поймано было несколько сот центнеров рыбы.

Вода в большой проруби пришла в движение. Перепуганная, теснимая со всех сторон рыба устремлялась к единственной свободной щели и там находила свой конец.

На взбаламученной водной поверхности то и дело появлялись рыбьи головы всевозможных форм и размеров, всплывали прозрачные плавники и хвосты, мелькали сине-зеленые или серебряные спины. Из этого живого месива по временам высовывались разинутая пасть и тонкие, длинные, как крысиный хвост, усы «акулы Балатона» — огромного сома. Но он тут же нырял в глубину сети, словно в спасительный омут.

Трое молодых парней во главе со старостой большими черпаками выгребали эту подвижную массу из проруби прямо на лед. Крупные и мелкие рыбы вертелись, вились вьюном, неистово вскидываясь на льду. Но спастись было некуда — рыбаки закупорили плитами отверстия всех малых прорубей. Невообразимый шабаш поднялся на льду.

Разинув зев, полусаженными прыжками кидались в разные стороны карпы. Щука, извиваясь змеей, ползала среди карасей и окуней. Порой рыбаки выволакивали из невода большущего сома, ухватив его за жабры, и он плюхался неуклюжим телом на лед, мощными ударами хвоста разметывая своих товарищей. Лед был усеян выловленной рыбой далеко за пределами трапеции. Сазаны метались как угорелые, словно за ними кто-нибудь гнался. Более неповоротливые рыбины целыми кучами валялись по обе стороны проруби.

— Я же говорил, что улов будет на славу! — торжествующе пробасил старик Галамбош. — Куда ни ступит нога нашего хозяина, всюду удача. Вот бы еще изловить нам сегодня царя-судака!

— На этот раз шельмецу навряд удалось ускользнуть, — заметил молодой парень, тащивший невод возле самой кромки льда. — Вон какая-то тяжеленная рыбина барахтается в сети.

— Так это же он и есть! Ишь бестия! — воскликнул другой парень.

Он наполнил черпак рыбой, и тут из воды вынырнула огромная голова, похожая на голову крокодила. Она была серебристо-белесого цвета. В разинутой пасти виднелось два ряда острых, как у каймана, зубов и четыре изогнутых клыка, совсем как у тигра.