Мор Йокаи - Золотой человек

Слова его даже растрогали Ноэми.

— Кроме того, лягушки — ученые существа. Правда, правда, древесная лягушка-квакша предсказывает погоду. Квакши предчувствуют ненастье. Перед дождем они вылезают из воды и громко подают голос. А когда чуют засуху, погружаются в воду.

— Вон оно что! — Рассказ Михая явно возбудил любопытство Ноэми.

— Стойте, я сейчас поймаю вам квакшу! — сказал Тимар. — Вон она квакает, слышите? Там, в орешнике.

Вскоре Тимар вернулся, держа в руке свою добычу.

Ноэми невольно вздрогнула, лицо ее то заливалось румянцем, то бледнело.

— Взгляните-ка! — обратился к ней Тимар, осторожно раздвигая ладони. — Ну что за милое существо! Смотрите, она ярко-зеленая, словно свежая травка, а лапки ее похожи на миниатюрные человеческие руки. А как трепещет ее сердечко! Как смотрит она на нас своими умными, черными глазенками в золотистой оправе! Да она вовсе не боится нас!

Сгорая от любопытства, Ноэми опасливо протянула руку к лягушке, но тут же отдернула ее.

— Ну, не бойтесь же, возьмите ее или хоть дотроньтесь до нее рукой. Это самое безобидное существо на свете! Протяните-ка ладошку!

Ноэми рассмеялась и не без страха протянула руку, неотрывно глядя не на лягушку, а в глаза Михаю: ощутив на ладони что-то холодное и скользкое, она вздрогнула, но тут же весело рассмеялась, точь-в-точь как ребенок, который долго не решался войти в реку и был очень обрадован, очутившись наконец в воде.

— Вот видите, лягушка даже не шелохнется, ей, видимо, уютно в вашей ладони. Давайте-ка отнесем ее домой. Банка из-под варенья найдется? Нальем туда воды, смастерим лесенку и опустим лягушонка в банку. А потом будем наблюдать: если он взберется по лесенке и высунется из воды — значит, к дождю. Дайте я его сам понесу.

— Нет, нет! — живо возразила Ноэми. — Пусть лягушонок остается у меня, я сама отнесу его домой.

— Тогда покрепче сожмите ладонь, чтобы он не выскочил. Но только осторожно, нежно держите его. Пожалуй, нам пора домой, вон роса уже на траве.

Ноэми побежала вперед и еще издали крикнула Терезе:

— Мама, мама! Смотри, что мы поймали! Чудесную пташку!

Тереза неодобрительно покачала головой:

— Ты же знаешь, что птичек нельзя ловить!

— Но это такая прелестная птичка, ее поймал господин Тимар и отдал мне. Посмотри-ка!

Тереза даже руками всплеснула, увидав в руке Ноэми зеленую древесную лягушку.

— Видишь, как она моргает глазками, — в восторге воскликнула Ноэми. — Мы посадим ее в банку, будем ловить ей мух, а она станет нам предсказывать погоду. Миленький ты мой лягушонок!

— Да вы настоящий чародей, сударь! Еще вчера эта стрекоза так боялась лягушек и жаб, что готова была бежать от них на край света…

Пока Ноэми накрывала на веранде стол к ужину, она прочла матери целую лекцию по батрахологии, [11] Наука о земноводных. пересказав ей все услышанное от Тимара. Она рассказала о том, как полезны, разумны и забавны лягушки.

— Знаешь, мама, оказывается, напрасно говорят, будто они выпускают яд, залезают в рот к спящим людям, высасывают у коров молоко, а если их подразнить — подержать над ними паука, они якобы лопаются от злости. Все это досужие выдумки невежественных людей; Лягушки — наши верные друзья, они бодрствуют ночью, оберегая наш покой. Ты видела крохотные следы на чисто подметенных дорожках вокруг дома? Это следы лягушек, они ночью стерегут наши сады — чего же их бояться?

Тем временем Тимар смастерил из ивовых прутьев лесенку для зеленого метеоролога и опустил его в банку с широким горлышком, до половины наполненную водой; сверху он обвязал банку бумагой, в которой сделал небольшое отверстие, чтобы в эту отдушину бросать мух пленному предсказателю. Квакша, разумеется, сразу же опустилась на дно банки, примирившись со своей участью. Видимо, ей было не до мух и не до кваканья. Ноэми обрадовалась, узнав, что в ближайшие дни будет хорошая, теплая погода.

— Ну, сударь, — заметила Тереза, подавая на стол ужин, — вы не только сотворили с Ноэми чудо, но и сделали доброе дело. У нас на острове был бы настоящий рай, если бы Ноэми не боялась лягушек. Раньше, стоило ей увидеть даже махонького лягушонка, она бледнела и ее бросало в дрожь. Калачом, бывало, не заманишь выйти за изгородь, где в болоте квакает несметное множество лягушек. А теперь ее не узнать… Вы приобщили Ноэми к природе, так сказать, вернули в родную стихию.

— Да, она очень любит природу, — заметил Тимар.

Тереза глубоко вздохнула.

— Почему ты так тяжело вздыхаешь, мама? — спросила Ноэми.

— Ты же знаешь…

Тимар догадывался, чем вызван этот вздох.

Ноэми решила переменить тему.

— Рассказать вам, когда я стала бояться лягушек? Как-то давно на моих глазах один злой мальчишка избивал огромную жабу, темно-коричневую, как хлебная корка. Он называл ее воловьей лягушкой и уверял, что если хлестать ее крапивой, то она от ожога взревет, как вол. Потом он в самом деле отхлестал ее крапивой, и она принялась так жалобно реветь, что мне этого вовек не забыть. Казалось, бедняжка ревом призывала к мести весь свой род. Все ее тело покрылось белой пеной. С тех пор мне все время чудилось, что лягушачье племя подкарауливает меня и хочет обрызгать ядом. А злой мальчишка хохотал во все горло, когда несчастная жаба ревела.

— Кто же был этот изверг? — спросил Тимар.

Ноэми молча презрительно махнула рукой. Тимар догадался, о ком идет речь. Он взглянул на Терезу, и та утвердительно кивнула. Они уже научились без слов понимать друг друга.

— С тех пор он не был здесь? — поинтересовался Михай.

— Увы, он является сюда каждый год и все тянет, тянет мою душу. Решил, видно, по миру нас пустить. Приплывет на шаланде и, если я не могу дать ему денег, забирает все наши припасы — мед, воск, шерсть, — а потом продает. Я отдаю ему все, что есть, лишь бы хоть на время отделаться от него.

— В этом году он еще не приезжал, — заметила Ноэми.

— О, этот малый никуда не денется! Того и гляди, нагрянет.

— Уж лучше бы он сейчас приехал, — выпалила Ноэми.

— Зачем? Глупышка ты моя!

Ноэми вспыхнула.

— Так мне хочется…

«Одно-единственное мое слово может осчастливить этих женщин», — подумал Тимар, осознав, что он принимает близко к сердцу все горести и радости обитательниц уединенного острова. Но он все-таки придержал это слово, совсем как ребенок, который дорвался до любимого лакомства и сперва подбирает со стола крошки, оставляя самое вкусное напоследок.

Ужин кончился, солнце закатилось, спустился тихий и теплый весенний вечер. Небосвод казался огромным прозрачным золотым куполом. Деревья стояли недвижно, не шелохнувшись.

Мать и дочь поднялись со своим гостем по деревянной лестнице на высокую скалу, с вершины которой открывался чудесный вид на окрестные просторы, а сквозь кроны деревьев за зарослями камыша поблескивал Дунай.