Грэхем Линн - Крещение огнем

- Не понимаю, как это ты не допросил Джилли "с пристрастием"?

- Cristo, за кого ты меня принимаешь? - воскликнул он с отвращением. - Я вообще ее ни о чем не расспрашивал. Это она меня спрашивала. Она была расстроена тем, что увидела, и чем бы ты ни занималась в ту ночь, следовало было подумать о ребенке.

Разговор принял неожиданный для Сары оборот.

- Я бы ей все объяснила, если бы знала, что ее это интересует. Но когда он ушел, Джилли уже спала и больше ни разу про него не спросила! А у меня за последние два дня был полон рот хлопот.

- Виепо, но я жду ответа на свой вопрос, - нетерпеливо напомнил ей Рафаэль. - Я понимаю, насколько тебе трудно ответить прямо. Такая уж ты от природы, Сара. В вашей среде правду принято замалчивать или делать вид, что она не существует. Но, поверь, наш брак будет другим.

Сара была уязвлена и сбита с толку.

- А ты как думаешь?

Он не стал притворяться, что не понял ее ответа.

- Ты могла. Злость - не самый лучший советник женщины. А ты была на меня очень сердита, а если он уже был твоим любовником, то я бы не стал зарекаться, что это невозможно.

Сара вся кипела.

- Благодарю за доверие! Но, вообще-то, у меня нет привычки использовать свое тело как оружие мести. К тому же Гордон никогда не был и никогда не будет моим любовником.

- Muchas gracias, gatita, - пробормотал он мягко. - Но почему в твоем голосе столько горечи? Esta bien (Ладно (исп.). С Гордоном мы разобрались. К счастью. Он не настолько уж и интересен.

Сара насторожилась.

- Он хочет на мне жениться.

Рафаэль громко рассмеялся, чем вновь сбил ее с толку.

- Из всех возможных претендентов он меньше всего подходит на эту роль.

- Не вижу ничего смешного, - кисло заметила Сара, едва сдерживаясь от более колкого замечания. - Я отправляюсь в постель.

При свете свечи черные ресницы отбрасывали длинную тень на его твердые скулы.

- Неужели я похож на человека, который может этому воспротивиться? насмешливо спросил он.

Сара медленно поднималась по роскошной лестнице, все еще удивляясь способности Рафаэля мгновенно переходить от холодной задумчивости к безграничному веселью. Она вдруг вновь вспомнила о Катарине и опять на себя разозлилась. Ну и что из того, что он был дружен со своей кузиной? Хоть один друг в целом доме...

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, она решила воспользоваться примыкавшей к спальне декадентской ванной. После дневного сна спать ей еще не хотелось. Когда, чуть позже, она залезла в теплую ласковую воду, мысли ее понеслись галопом.

Люсия ненавидела Рафаэля. Неужели же только из-за денег? По логике вещей Рамон и Люсия должны быть очень богаты сами по себе. Действительно ли Рафаэль разбил брак ее дочери или Люсия преувеличивала? А может, у Рафаэля и Катарины роман? А может, она сама становится параноиком? Очень даже может быть, подумала она, испытывая отвращение к себе. Ну, взять хотя бы весь тот шум, что она подняла изза Сюзанны! А оказалось, что ее муж был тут же, радом с ней. Какое она имеет право задавать Рафаэлю такие интимные вопросы? Разве не она сама требовала от него развода?

К сожалению, разум и чувства очень редко являются союзниками, начинала понимать она. Мысль о том, что Рафаэль мог жить с другой женщиной, приносила ей нестерпимую боль. Вся ее жизнь была отмечена любовью к Рафаэлю, но, пока он был где-то там, далеко, эта любовь ничем ей не угрожала и ничего от нее не требовала, и потому боль была какой-то притупленной. Но сейчас все стало по-другому. Чувства вновь взяли верх, и если она будет не очень осторожна, то вновь выдаст себя с головой, как это уже случилось в Лондоне. К тому же сегодня она чувствовала себя особенно беззащитной.

Теперь она знает, почему Рафаэль с таким пренебрежением относится к своей семье и не понимает ее преданности семейным узам, от которой она и сама устала. Он вошел в этот дом, когда ему было семь лет от роду, и был вынужден бороться за выживание в стане врага. Сантовены всегда представляли для него угрозу, и только угрозу, и неудивительно, что он и не думал искать благосклонности ее родителей. У него на них просто не было времени, и именно его полное безразличие так разъярило ее отца.

К тому же Чарльз Сауткотт был слишком мелкой сошкой для человека, выросшего в таком окружении, признала она с раздражением. Как бы то ни было, Рафаэль потешил-таки свое самолюбие, доказав, что совершенно не годится на роль мужа.

- Ты еще не в постели?

Она не слышала, как дверь с легким щелчком открылась, и от неожиданности глаза у нее расширились. Одним махом она вскочила на ноги, лихорадочно прикрываясь полотенцем.

- Убирайся вон!

Его горячий золотистый взгляд медленно и совершенно бесстыдно заскользил по влажным изгибам ее тела, выступавшим из-под узенького полотенца.

- Сара... - хрипло пробормотал он тоном, какого ей еще ни разу не приходилось от него слышать. - Не двигайся, - приказал он, закрывая за собой дверь.

Она выкарабкалась из ванны.

- Открой дверь!

Не слушая ее, Рафаэль выскользнул из смокинга, ничуть не заботясь о том, что он упал прямо к его ногам на пол, и стал торопливо развязывать бабочку, не сводя с нее недвусмысленного взгляда.

- Я мечтал о тебе в ванне...

- Предупреждаю тебя, Рафаэль.

- О чем? - Он бросил на пол бабочку и с жестокой неумолимостью переключился на запонки белоснежной шелковой рубашки. - Лучше удиви меня. - Я люблю сюрпризы, - пробормотал он.

- Может, перестанешь раздеваться? - Сара, не в силах дольше сохранять ледяное достоинство, была уже готова завизжать, увидев в раскрытом треугольнике рубашки бронзовую, покрытую черными вьющимися волосами грудь.

- Ты предпочитаешь, чтобы я залез в ванну одетым?

- Если бы я была мужчиной, я бы швырнула тебя прямо в эту ванну! раздраженно крикнула Сара.

С запонками было покончено.

- Зачем меня швырять? Я и сам иду... по собственному желанию, - заявил он.

- Я не собираюсь делить с тобой эту ванну!

- Ты пуританка. Но не беспокойся, мы с этим справимся.

В его неожиданной улыбке ощущалось природное очарование и безжалостная решимость, та самая, что повела Ганнибала через Альпы.

На какую-то долю секунды его очарование захватило ее целиком, и если бы он сейчас ей приказал, она пошла бы танцевать для него на горячих углях. Но после короткого замешательства она взяла себя в руки:

- Я женщина, я очень рассержена и хочу, чтобы ты убрался прочь!

- Убрался куда? - Рафаэль с сожалением посмотрел на ванну.

- В свою спальню, куда же еще?

Воспользовавшись его секундным замешательством, она проскользнула мимо него, толкнула дверь и выскочила в спальню.

- Так ведь я и нахожусь в своей спальне. Если уж тебе так хочется, я могу провести посреди комнаты линию мелом. И все будет как в старые добрые времена.