Грэхем Линн - Крещение огнем

- Вы можете идти, Алиса, - послышалось с самой обыкновенной больничной койки, никак не вписывавшейся в элегантную обстановку комнаты. - Я позвоню, если вы мне понадобитесь.

Медсестра вышла с явным неудовольствием.

- Подойди сюда, чтобы я могла тебя получше рассмотреть, - позвала Сару донья Исабель. - Ты стоишь против света.

- Вы прекрасно говорите по-английски, - только и смогла вымолвить Сара, чувствуя себя очень неуверенно под проницательным взглядом голубых глаз сухопарой старухи.

- Мой отец долгое время был дипломатом в Лондоне, - сообщила ей донья Исабель. - Пожалуйста, присядь. Когда я смотрю на стоящего передо мной человека, у меня начинает кружиться голова.

Сара села на стул около кровати и подверглась еще более тщательному осмотру.

- Рафаэль знает толк в женщинах. - В критическом взгляде его бабушки проскользнуло невольное одобрение. - Ты настоящая леди.

Сара улыбнулась.

- Внешность бывает обманчива.

- Я в таком возрасте, когда не так-то легко ввести в заблуждение, сухо заметила донья Исабель. - Вообще-то, мне было бы интересно узнать, почему ты бросила моего внука, но раз уж вы вновь вместе и с детьми, то большего я и желать не могу. - Она помолчала. - Тебя, наверное, мучает любопытство. Ведь Рафаэль не мог не рассказать тебе, как с ним в свое время обошлись в этой семье.

Сара спокойно выдержала ее вызывающий взгляд.

- Он ничего мне не рассказывал.

Старая женщина откинулась на высокие подушки. Единственным, что выдавало ее волнение, были побелевшие пальцы, державшиеся за высокую перекладину над кроватью.

- Я постараюсь объяснить тебе, что нами двигало.

- В этом нет никакой необходимости, - попыталась остановить ее Сара, чувствуя себя не в своей тарелке.

- Есть. Я лежу здесь и постоянно вспоминаю, что я успела сделать, а что нет. Моя совесть... она до сих пор не дает мне покоя, - ворчливо призналась старуха. - Когда-то мы были дружной, крепкой семьей. У нас с Фелиле было трое детей. Первый был благословением Божьим, второй - наказанием, а третий - ничтожеством. Que? Ты хочешь что-то сказать?

Сара быстро покачана головой, подавив в себе вздох удивления от того, с каким безразличием мать отрекалась от единственного оставшегося в живых сына - Рамона, пусть и непутевого, пусть и не умеющего за себя постоять.

- Самым старшим был Антонио, и мы обожали его. Тони был как солнышко... его все любили. - И хотя взгляд ее был прикован к Саре, по ее изборожденному морщинами лицу можно было понять, что она вновь со своим сыном. - Тони был любимцем...

Молчание затянулось, и Сара облизала пересохшие губы.

- А отец Рафаэля?

- Маркое? - Глубоко запавшие глаза закрылись на мгновенье, как бы не желая допускать к себе неприятные воспоминания. - Он постоянно попадал в какие-то переделки, даже когда был совсем маленьким, и очень завидовал Тони. Он стоил нам целого состояния - а ведь денег у нас тогда было намного меньше, чем сейчас. Фелипе не имел над ним никакой власти. В то же время, когда ему это было нужно, он мог быть самим очарованием. Он соблазнил девушку, которую любил Тони, хотя она ему была и не нужна. Он просто хотел насолить Тони, - резко проговорила донья Исабель. - Маркосу нравилось все разрушать. Посмотри на сегодняшнюю Люсию - злая, очень злая, неприятная... бедняжка Люсия. Она была без ума от Маркоса. Мне до сих пор ее жаль.

- Люсия? - переспросила Сара, не веря своим ушам. - Жена Рамона?

- Прежде чем выйти замуж за Рамона, она была обручена с Маркосом. Но он бросил ее за неделю до свадьбы, - с трудом проговорила старуха. Больше прощать его было нельзя, и Фелипе прогнал его. С того самого дня он даже пальцем для него не пошевелил. Через два года нам сообщили, что Маркое умер при тяжелых обстоятельствах, связавшись с торговцами наркотиками.

- Простите, я не знала.

Но старая женщина не слышала ее, погрузившись в воспоминания.

- Он женился на цыганке, уже умирая от ран в больнице. Она была беременна от него уже несколько месяцев. Он сделал это, чтобы отомстить нам.

- Каким образом? - спросила Сара.

- Тони как-то встретился с Маркосом втайне от нас. Маркое знал, что у Тони лейкемия и что Тони долго не протянет. Следовательно, его ребенок будь то девочка или мальчик - станет наследником и получит все после Тони... Вместо Рамона. - Тихий голос, рассказывавший о семейной трагедии с гордой беспристрастностью, слегка дрожал. - У Тони, однако, наступило некоторое улучшение, и мы начали надеяться, но зря. Он умер в том же году, когда у нас в доме появился Рафаэль. Возможно, наша реакция на его появление была бы другой, если бы мы узнали о его существовании раньше. Но мы этого не знали. Мы ничего не знали о женитьбе Маркоса. Рафаэля нам вручили, как посылку. У него были глаза Маркоса, и они обвиняли нас. Фелипе не мог в них смотреть.

- И тогда вы передали его Рамону и Люсии. - Саре стало плохо, настолько плохо, что она больше не могла этого скрывать. Теперь она поняла все. Люсия, жестоко униженная и брошенная отцом Рафаэля, и Рамон, неожиданно лишенный всего по милости племянника.

- Рамон согласился. Кому-то надо было позаботиться о ребенке, - извиняющимся тоном сказала донья Исабель, но не смогла выдержать напряженного взгляда Сары. Ее тонкие пальцы на перекладине напряглись еще больше. - Я все еще переживала из-за Тони. А Рафаэль заставлял меня чувствовать себя виноватой. Мне было легче отвернуться от него и притвориться, что его нет. Фелипе... он был уверен, что Рафаэль не сын Маркоса... но я-то знала... я знала, - пробормотала она упавшим голосом.

Сара поджала губы и медленно глубоко вздохнула.

Ее собеседница откашлялась.

- Когда мы поняли, что у них творится, - продолжала она уклончиво, мы отправили его в интернат. Нет, даже тогда мы не собирались искупать перед ним свою вину. Но он прекрасно учился. Он блистал по всем предметам. Он мог заниматься всем, чем угодно, и мог стать всем, кем угодно. Мы не могли его больше игнорировать.

- И что же произошло? - поинтересовалась Сара.

- Ребенком он рисовал на стенах, когда Люсия не давала ему бумагу. Он рисовал не переставая, - хмуро сообщила она. - Думаю, что для него это было своеобразной отдушиной. Мы не дали ему любви, не приняли его в семью. И когда мы попытались сделать из него одного из нас, было уже поздно. Нам нечего было ему дать, кроме свободы, а свободу он взял сам. Он не захотел заниматься бизнесом, бросив нам всем вызов. Я поняла... старая женщина явно устала, - что Рафаэля можно удержать или привлечь к себе только любовью. Другие путы он не признает, а нам это было не под силу.

Саре послышался намек, и ей стало не по себе. После продолжительной паузы она с трудом прошептала.

- Вы его хорошо понимаете.

Но бабушка Рафаэля уже не слышала ее. Донья Исабель крепко спала.