Нора Лофтс - Цветущая, как роза

- Да нет. По крайней мере, я ничего не слышал, - небрежно ответил он.

Но как только Ральф удалился, позевывая и потягиваясь, в свою комнату, Майк сказал:

- Я ведь соврал только что. Вы заметили, что вот уже месяц нет дождя. Вам, наверное, неприятно будет узнать, что порок вкрался в наше святое общество. И есть дом, в котором не отмечают шабаш каждую неделю. И есть неженатый молодой человек, имени которого не стоит упоминать, так как он проводит слишком много времени с женщиной, не так давно потерявшей мужа. И еще есть несколько безымянных, которые увлекаются курением трубки и утешаются иногда стаканчиком вина. Все это нужно искоренить. И в этих целях член совета мистер Оленшоу и я сам получили строгое указание завтра явиться на собрание.

- Кто тебе все это сказал?

- Достопочтенный мистер Томас остановил меня сегодня вечером у самого дома миссис Стеглс. Ей все нездоровится, да и малыш еще не крещен. Вот мистер Томас и направлялся к ним, чтобы навести там порядок, но я предупредил его, что если он чем-то расстроит мою больную, то будет иметь дело со мной. Ему это пришлось по душе, как вы думаете? Конечно нет. Но я готов биться об заклад, что он проскользнул в дом, как только я вышел оттуда. Не понимаю я этих Стеглсов.

На следующий вечер мы с Майком тщательно вымылись после напряженного рабочего дня. Дождя, действительно, не было уже несколько недель, и почва покрылась слоем пыли, зеленые початки кукурузы поникли, дав простор сорнякам, с которыми мы упорно боролись. Пыль попадала на волосы, проникала в глаза, в нос, сбивалась комьями в пропитанной потом обуви.

Приятная усталость после работы, хорошая баня, свежая одежда и плотный ужин, который подала Джудит к нашему приходу, привели меня в миролюбивое расположение духа. Мы направились в дом собраний - тот самый барак, где раньше спали женщины, и который теперь был обставлен грубыми скамьями и неуклюжим деревянным столом со множеством свечей.

Я не намеревался больше посещать собрания. Что касается Ральфа, то он либо подчинится совету старейшин и будет держаться подальше от мельницы, либо женится на Ханне, либо же просто не будет обращать внимания на всю эту болтовню. Случай с Магитабель показал, что эти люди неумолимы и глухи ко всяким доводам разума; и, может быть, если бы я не вмешался, девушка отсидела бы в колодках, очистилась от греха и осталась в живых.

Мистер Томас занял свое место у центральной скамьи, опустился на колени и начал громко молиться. Он взывал к просветлению души и разума нашего, к благословению трудов праведных, к доброте и справедливости тех, в чьих руках находится наше благоденствие. Затем, устроив свои телеса на слишком узком для него сиденьи скамьи, он открыл собрание.

- Минуло семнадцать месяцев с тех пор, как это благословенное место открылось нашим благодарным очам. Мы все, как Марта, были заняты хлопотами, но настал час и нам, как Марии, обратить наши взоры на...

Его монотонный голос скользил по заранее заученным фразам, и хотя я не вслушивался в каждое слово, смысл его речи был мне понятен. Зион нужно приструнить, очистить, отвести от него зло. Именно так он и говорил. Сквозь все это многословие ясно просматривались несколько основных мыслей. Каждый находившийся в добром здравии житель Зиона обязан посещать собрания каждое воскресенье. Вводились штрафы за сквернословие, потребление крепких напитков, курение табака, отсутствие на собрании. Каждый хозяин дома в соответствии со своими возможностями должен был совершать подношения мистеру Томасу из своего урожая и приплода, так как мистер Томас считал, что его божественный долг не позволяет ему в полной мере отдаваться ведению хозяйства. Распущенность такого рода, как происшедший недавно в деревне скандал, должна быть пресечена. И мистер Томас продолжал считать, что сооружение колодок будет способствовать предотвращению грехопадений и устрашению молодых людей.

Это были главные идеи. А закончил он так:

- И да объединимся мы в делах этих, и станем непоборимы, и да будет место сие благословенно, как второй Эдем, где Господь узрит плоды творенья своего и возрадуется, дабы это есть хорошо.

Воцарилось почтительное молчание. Затем Майк заерзал на своей скамье, и я увидел, что все взгляды обращены ко мне. Я ведь один нес ответственность за все злодеяния и грехи и должен был отчитаться за это.

- По поводу собраний, - наконец отважился начать я, не выдерживая больше этих испытующих взглядов и напряженной тишины. - Я перестал посещать их.

- Мы заметили.

- И вы не можете не знать, почему, не так ли? Я пришел к выводу, что большинство людей, присутствующих здесь, бессердечны, жестоки, упрямы там, где требуется проявление простого человеческого участия. В тот день, мистер Томас, когда я вынужден был хоронить Магитабель Пикл в неосвященной земле, без вашего участия, я поклялся, что никогда не переступлю порога собрания, которое вы ведете, и только очень веская причина может заставить меня изменить мое решение.

И забыв, что подо мной не обычный домашний устойчивый стул, а треногая скамья, я хотел было откинуться на спинку с видом небрежного безразличия, но скамья пошатнулась, и мне, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за плечо Майка. Они подождали, пока я восстановил равновесие, и Крейн, с неожиданной для него рассудительностью, начал:

- Вы не можете не понимать, мистер Оленшоу, что каждое общество руководствуется какими-то законами. В печальном случае с заблудшей дочерью моего друга Пикла, мы действовали соответственно собственным убеждениям. И хотя вы посчитали возможным самым плачевным образом повлиять на ход дела, закон все равно прав, когда стоит на пути греха.

- А кто объявляет поступок грехом? Группа людей, собравшихся вместе, принимает законы. Если вы сегодня настоите на своем, то каждый любитель вина или курения станет грешником. Всякий, кто откажется отдавать часть заработанного трудом и потом мистеру Томасу, тоже будет объявлен грешником. Я люблю курить трубку, изредка пью крепкие напитки. Майк любит выпить и иногда может закурить. И кроме того, не могу взять в толк, почему мистер Томас не может сам на себя работать. Итак, из-за моих убеждений, хотя в настоящий момент я не являюсь грешником, с завтрашнего дня я буду объявлен таковым.

- Вы что-то не ту лошадку оседлали, - ответил на мою речь мистер Томас. - Все перечисленное нами неугодно Богу. В обществе распущенности люди не внемлют Господу и продолжают гневить его. А мы у себя должны искоренить это зло.

- И если большинство присутствующих здесь сегодня установят правила, исключающие все названные вами проступки, то неподчинение этим правилам, станет злом. - Это раздался голос Эли, и я повернулся к нему на своей ненадежной скамье.