Памела Макальюсо - Согрей меня

Стоун провел рукой по бороде.

- Обычно я отпускаю ее зимой, с ней теплее и лицо не мерзнет. Она совсем не такая грубая и колючая, как кажется, - успокоил он, приблизившись к девушке, и, взяв ее руку, провел ею по своей щеке.

Патрисия затаила дыхание. Он прав. Она совсем не грубая, решила она, представив, как его борода касается ее щек.., и, скользнув по груди.., спускается ниже...

Кончики ее пальцев затрепетали, с трудом преодолевая желание дотронуться до его пухлой нижней губы.

Патрисия посмотрела Стоуну в глаза. Они потемнели и засияли пронзительной голубизной. Она была готова полюбить его за одни только эти удивительные и такие добрые глаза.

- Почему? - Она отвела взгляд.

- Почему она не такая колючая, как кажется?

- Почему ты хотел поцеловать меня?

- А ты хотела, чтобы я сделал это? Девушка отдернула руку и попятилась.

- Разве я об этом просила? Стоун улыбнулся.

- Об этом не надо просить, все написано у тебя на лице.

- Если честно, то я и сама не знаю. - Она хотела было соврать, но все же сказала правду.

Мужчина отошел к кровати, - Тебя кто-нибудь ждет в Аризоне? Патрисия покачала головой.

- Я была помолвлена, но все закончилось в один день. Я потеряла жениха и работу.

- Одно как-то связано с другим?

- Да, но я не хочу об этом говорить. Стоун повел плечами.

- Как хочешь.

- А там, на ранчо, у тебя кто-нибудь есть?

- Нет, я вдовец. - Его лицо мгновенно опечалилось.

- Извини, что напомнила, но я не знала.., в таком возрасте...

- Прошло уже два года.

Интересно, как это случилось? Долго ли они прожили вместе? Эти и многие другие вопросы крутились в голове девушки. Задавать их было бестактно и неприлично. Возможно, он сам расскажет... Когда-нибудь, Итак, он свободен. Но, осознавая почему, Патрисия была рада: в конце концов, можно флиртовать, не испытывая угрызений совести.

Конечно, ее вопрос несколько охладил пыл мужчины.., как некстати она проявила любопытство к его личной жизни.

Стоун провел по бороде рукой, касаясь места, где только что побывали ее пальцы.

- Можно сыграть в карты, в шкафу есть колода. Впрочем, если, конечно, ты хочешь читать...

- Можно попробовать, хотя я знаю мало карточных игр.

Стоун предложил играть в криббидж, и поскольку Патрисия никогда не играла в эту игру, он взялся ее обучать. Надо отдать ему должное, учитель был он знающий и терпеливый. Патрисия с удовольствием отдавалась игре, его обаянию, все больше проникаясь мыслью, что, наверное, он такой же знающий и терпеливый в постели.

- Кланси уютный маленький городок. Как зовут твою бабушку, может, я ее знаю? - поинтересовался он, перетасовывая колоду.

- Дороти Уинстон.

- Дороти Уинстон? Та самая миссис Уинстон что преподавала в старших классах школы Кланси?

- Да, она работала учительницей.

- Она вела у нас английский.

Перед глазами девушки возник образ старшеклассника Стоуна. Можно поспорить на что угодно, он и тогда был заядлым сердцеедом.

- К сожалению, я не училась у бабушки, хотя и мечтала. Она была хорошей учительницей?

- Самой лучшей. Единственным предметом в школе, доставлявшим мне истинное удовольствие, был английский. - Губы Стоуна растянулись в радостной улыбке. Именно там я и познакомился с Вэл.

Обязательно расспрошу бабушку про Стоуна, тут же решила Патрисия. Конечно, вряд ли это что-то изменит в их отношениях, зато, может быть, узнаю, какой тип женщин предпочитает Стоун. Впрочем, лучше бы мне этого не знать.

Они не успели оглянуться, как за окнами стемнело.

- В обратный путь лучше пуститься до наступления сумерек, - сказала она.

- Пусть сначала окончится буран. Я же тебе говорил, мы не проедем, пока не подтает. Светло будет или нет, не имеет значения.

Окончив игру и поужинав, Стоун вышел на улицу и закрыл ставни. Какое-то время молодые люди сидели на противоположных концах тахты, уткнувшись в свои книги.

- Все время забываю спросить: что означают буквы С и Г над дверью? спросила Патрисия.

- Это название нашей компании: "Скотоводческое ранчо Барон Гаррет".

- Барон и Гаррет или титулованная особа?

- Он называл себя бароном, а в тысяча восемьсот девяностом, когда он впервые сюда приехал, никому бы не пришло в голову усомниться, назовись он хоть королем Англии. На ранчо висит его портрет. Высокий блондин с аристократическими чертами.

- А возможно вообще проверить, был ли он и в самом деле бароном?

- В этом я абсолютно уверен. Вэл хотела этим заняться, но так и не успела.

- Твоя жена?

- Да. Я еще над ней подтрунивал, упрекая в том, что ее интерес к моей родословной возник лишь потому, что она хотела называться баронессой.

- Барон был твоим родственником?

- Он был моим прапрадедом.

Вчера он не назвал своей фамилии. Стоун Гаррет - отличная фамилия для ковбоя и очень ему к лицу.

- Ты старший сын старшего сына?

- Единственный сын единственного сына.

- Тогда, должно быть, ты тоже барон? И мне следует называть тебя милордом?

Слегка язвительная ухмылка тронула его губы, и сердце Патрисии тревожно забилось.

- Зови меня, как тебе заблагорассудится. Главное, не забывай, что ты моя гостья и я должен тебя развлекать.

Девушка подавила нервный смех. Она боялась, что ему уже надоело играть роль равнодушного хозяина и он решил перейти к развлекательной программе, дразня ее воображение.

Неожиданно ей в голову пришла какая-то ерунда. Она представила себя куртизанкой в викторианском платье с передником и в шляпе, готовой выполнять любые его прихоти, не смея ослушаться... Очевидно, ее лицо выглядело столь озадаченным, что Стоун перестал улыбаться.

- Прости, если я тебя задел, - извинился он.

Надо отшутиться и поскорей вернуться к книге. Иначе она бросится в его объятия и потребует обещанный еще днем поцелуй.

Но Стоун тоже не мог сосредоточиться на чтении и то и дело поглядывал на девушку, которая, облокотившись на руку и свесив голову, прислонилась к спинке тахты и, похоже, задремала. Открытая книга так и осталась лежать перед ней.

Свет ярко горевших ламп создавал вокруг девушки светящийся нимб, а розоватые отблески огня из камина играли на нежных чертах ее лица.

Стоун все более возбуждался: вид девушки вызывал в нем острое чувственное влечение. Первоначальный легкий интерес сменила пылкая страсть. Целый день он пытался совладать с собой, и сейчас его тело готово было разорваться от неутоленного желания.

Кстати, о боли. Если Патрисия не перевернется, то наверняка проснется с больной шеей, подумал Стоун. Тихонечко приблизившись к спящей девушке, он заботливо поправил ее спальник и подушку. Но поза ее оставалась неудобной, и немного погодя он попытался ее поднять. Но она, сонно промурлыкав что-то себе под нос, лишь зарылась поглубже в подушку. Тогда Стоун продел под нее руки и понес к кровати. Девушка совершенно обмякла в его руках, и это как бы отдающееся тело заставило его забыть все на свете. Весь наэлектризованный, он выругался, кляня свой порыв, заставивший его взять ее на руки.