Энн Мэтер - Ловушка Иуды

Сара сделала жалкую попытку остановить его, хотя на самом деле была рада его силе. Но его дыхание, которое она ощущала на своем лбу, взволновало ее, и она подумала, что, пожалуй, было бы лучше, если бы она сама дошла до дома. Она чувствовала его всего: какие у него широкие плечи, какая сильная грудь, как твердо и легко он несет ее - несколько секунд, и они уже у порога. В холодном воздухе смешались их дыхания: его чуточку пахло табаком, ее было коротким и прерывистым, что говорило о слабости, которую она не могла скрыть.

Он не спустил ее с рук в холле, как она думала, а понес в библиотеку и поставил на ноги у ярко горящего камина; когда он опускал ее, она скользнула вдоль его тела, что опять отозвалось в ней теперь уже знакомым трепетом.

- Ты замерзла, - упрекнул он ее хрипловатым голосом. - Почему, черт побери, ты не сказала, что хочешь прогуляться? Можно было поехать в Фалмут. Мы бы там вместе пообедали. Сара прерывисто вздохнула. - Я... я хотела пройтись пешком, - заявила она, расстегивая капюшон и освобождая волосы, которые каскадом упали ей на плечи. - И... и вам вовсе не надо обо мне беспокоиться. Я вполне могу сама о себе позаботиться. - Черта с два! - Пока она с решительным видом расстегивала кожаные пуговицы на куртке, Майкл ходил взад-вперед по комнате, нетерпеливо приглаживая волосы руками. - Ты что, не знаешь, что болота опасны? Там застаивается вода, есть топь и трясина - затянет в считанные секунды!

- Правда? - Сара подняла голову и посмотрела на него. - Да вы просто меня пугаете! Я сомневаюсь, есть ли здесь хоть одна топь на двадцать миль вокруг!

Майкл сердито встретил ее взгляд и возмущенно поднял брови, но ее это не убедило. Покачав головой, она наклонилась погреть руки у огня, и тут его прорвало.

- Да что ты в этом понимаешь? - спросил он, подходя к ней и гневно на нее глядя. - Ты что, выросла на этих болотах? Или, может, когда тебе еще не было десяти, облазила здесь каждый камень и канаву?

Неохотно Сара выпрямилась.

- А вы облазили?

- Да, облазил, черт побери, и знаю, что там, получше, чем ты!

- Ну ладно. - Сара изобразила покорность. - Простите меня. Я уже просила прощения и, если надо, попрошу еще. Откуда я могла знать, что мне нельзя выходить из дома? Но ведь если... если бы вас здесь не было, мне бы пришлось самой о себе заботиться, значит...

- Ничего не значит! - пробормотал он, тяжело дыша, и, словно помимо воли, его руки потянулись к ней. Они скользнули по ее плечам, к шее, под шелковый занавес ее волос, и притянули ее к нему. Руки были холодные, настойчивые; от движения раздвинулись лацканы его коричневого в рубчик пиджака, и под тонким шелком кремовой рубашки показались темные волосы на груди. Пока они только препирались, Майкл ослабил коричневый вязаный галстук, и кой-то гипнотический маятник, приковывая ее взгляд и вызывая в ней, как и вчера ночью, летаргию. Она еще больше взволновалась, когда вспомнила, что видела его почти раздетым, и ей все труднее было бороться с искушением поддаться его обаянию.

- Нет! - выдохнула она и сверхчеловеческим усилием вырвалась из его объятий; отступив от него подальше, взглянула на него темными, измученными глазами. - Вы... вы же обещали!

Судя по бледности, проступившей из-под загара, Майкл был не менее взволнован, но он твердо сжал губы, встретив ее осуждающий взгляд.

- Да, конечно, - выдавил он напряженно, поправляя дрожащими руками воротник рубашки. - Ты права, это я должен просить прощения. Боюсь, я... впрочем, не обращай внимания. - Он шумно вздохнул и вежливо добавил: - Я принесу тебе чего-нибудь выпить. Чтобы ты согрелась. Или ты хочешь чаю?

Сара облизнула пересохшие губы. Это был опасный момент, и она понимала: ей придется избегать таких моментов в будущем, если она хочет убедить его в том, что действительно имеет в виду то, что говорит. Когда его руки касались ее, когда его пальцы ласкали мочки ее ушей, она чувствовала почти непреодолимое желание прижаться к нему, а если бы он поцеловал ее...

- Я... хорошо бы чаю, - сказала она тихо и спокойно. - Пожалуй... пожалуй, я буду пить чай у себя в комнате. Я хочу... поудобнее положить ногу.

- Располагайся здесь, - хмуро предложил Майкл. - Вон сзади очень удобное кресло, и я сейчас принесу табуретку для ног.

Сара колебалась.

- Я... не буду вам мешать?

Майкл опустил уголки губ.

- Нет, - заявил он сухо, - ты не будешь мне мешать.

- Хорошо. - Сара чуть помедлила, сняла куртку и нервно огляделась, куда бы ее положить.

- Дай ее мне.

Майкл взял у нее куртку, пошел к двери и вышел в холл. Сара посмотрела ему вслед и, неуверенно пожав плечами, опустилась в мягкое бархатное кресло у огня. Здесь теплее, говорила она себе, оправдывая свою уступку, но это звучало не слишком убедительно. Однако, раз уж она осталась в Равенс-Милле, ей нужно выработать в их отношениях некий нейтралитет, а не прибегать к вооруженным провокациям, которые запросто могут привести к открытому конфликту.

Миссис Пенуорти привезла на сервировочном столике чай. Она вкатила столик в библиотеку, поставила рядом с креслом, где сидела Сара, и с любопытством огляделась, не обойдя вниманием ни сапоги, которые Сара сбросила у камина, ни то, как она сидела, положив пальцы ног на каминную решетку.

- Господин Трегоуэр говорит, вы подвернули ногу, - сказала она, и Сара небрежно махнула рукой.

- Пустяки, - быстро заверила она. - Ничего серьезного. Я, по-моему, наступила на заячью нору.

- Так вы гуляли, мисс? На болоте? Да, в это время года там свежо.

Сара кивнула, не зная, что на это ответить, и миссис Пенуорти продолжила:

- Мать господина Трегоуэра тоже любила гулять на болоте. Оно и понятно - ведь они такие бродяги, и вообще...

- Спасибо, миссис Пенуорти, вы свободны. - Голос Майкла за ее спиной был холоден как лед, и Сара даже не успела еще понять, что именно сказала миссис Пенуорти, а та уже чтото смущенно пробормотала и вышла.

Майкл поставил на ковер у камина, к ее ногам, табуретку, а сам сел в кресло напротив. Табуретка была круглая, с витыми ножками, и, хотя гобеленовая обивка порядком поистерлась, Сара сразу поняла, что это, наверное, дорогая вещь.

- Это матери Адама, - сказал Майкл, заметив ее взгляд. - Она частенько ею пользовалась. Она никогда не была крепкой женщиной.

- Да? - робко вставила Сара. - А... а чем она болела?

Майкл пожал плечами и откинул темноволосую голову на зеленую бархатную спинку кресла.

- По-моему, сначала у нее было малокровие, а после рождения Адама белокровие. Она умерла вскоре после моего рождения.

- Вскоре... после... - невольно повторила Сара. - Но ведь у вас были разные матери.

- Как только что докладывала миссис Пенуорти, - сухо заметил Майкл. Может, попьем чаю?

- Что? Ах да. - Сара неловко повернулась к столику. - Вам с молоком и сахаром?