Аманда Плейтелл - Скандал

Оставшись одна, Шарон позвонила по внутреннему телефону Эндрю Карсону, управляющему директору группы "Трибьюн".

- Встретимся сегодня вечером у тебя, в обычное время. Ничего не выгорело. Она остается.

Десять минут спустя Шарон сидела лицом к лицу с Холлоуэем, и ядовитая синева её жакета была единственным ярким пятном в его спартанском кабинете. Шарон выложила ему на стол наспех скрепленную копию своего доклада, толщиной с телефонную книгу. Поздно, слишком поздно она поняла, что переплести такой фолиант попросту невозможно. На титульном листе значилось:

СКРОМНЫЙ ШАЖОК ДЛЯ ШАРОН - ГИГАНТСКИЙ СКАЧОК ДЛЯ "ТРИБЬЮН".

Дуглас принялся нетерпеливо листать страницы.

- Где основные выкладки? - спросил он, не поднимая головы.

- Дуглас, я хочу, чтобы вы детально ознакомились с моим планом перехода на ежедневный выпуск, - сказала Шарон, неожиданно для себя начиная заводиться. - Я корпела над этим проектом денно и нощно, и мы должны обдумать все детали. Это очень важно. - Она заерзала в кресле, и с каждым движением её могучие груди, казалось, все больше вываливались из жакета. Вслед за щеками, покрытыми несколькими слоями косметики, зарумянились её шея и грудь. Сначала пунцовая сыпь, очертаниями напоминающая карту Италии, покрыла ложбинку между дынями грудей, а затем краска распространилась по всей Европе.

- Подробности меня не интересуют, - отрезал Дуглас. Затем приподняв голову, спросил: - Сколько мы экономим, сокращая штат?

- Это написано на пятнадцатой странице, там где речь идет о реструктуризации двух газет...

- А в целом сколько мы выигрываем? - перебил он.

- Я сокращу штат на пятнадцать процентов, ответила Шарон, лихорадочно перелистывая страницы. - Подробно это расписано в третьем разделе на 16-й странице...

- Насколько возрастет тираж? - вновь прервал её Дуглас.

- В первый же год - на пятнадцать процентов, но это только начало...

- Ни одной британской газете ещё не удавалось настолько повысить тираж за один год. Тираж твоего "Дейли", между прочим, падает. Как же ты рассчитываешь добиться такого поста?

- Дуглас, я все продумала. Новые разделы, новые журналы, активизация рекламы на телевидении...

- И как, по-твоему, это отразится на годовых доходах? - язвительно спросил он. - Не забывай, Шарон, это наш бизнес, и мы должны делать на нем деньги. Вижу, ты не успела проработать этот вопрос. Джорджина представила мне куда более впечатляющие предложения. Я должен четко видеть, из чего ты намереваешься извлечь доход и в каком размере. Встретимся снова, когда ты подготовишься. - С этими словами Дуглас отодвинул от себя манускрипт и снял трубку телефонного аппарата, давая Шарон понять, что говорить больше не о чем.

Топот шагов, громогласная брань и сочные проклятия, которыми Шарон щедро угощала своих подчиненных, известили Роксанну о приходе её босса задолго до приближения последней.

- Хватит бездельничать, вы, засранцы! - рявкнула Шарон на двоих молодых репортеров, которые праздно болтали возле кофейного автомата. Если на этой неделе ни один из вас не раздобудет мне настоящую сенсацию, я вас обоих уволю, на хрен! Поняли? И тебя, Эдвардс, заодно, п... - зда с ушами! Когда ты видел свою гребаную подпись под статьей в последний раз?

Эдвардс вздрогнул и привычно втянул голову в плечи. Так случалось всегда, когда Шарон награждала его этим обидным прозвищем. И всякий раз он размышлял, насколько это несправедливо. Обзови он так кого-нибудь, а в особенности - женщину, и его бы потом по судам затаскали.

- Шарон, разве мой сегодняшний репортаж не тянул на сенсацию? - робко осведомился он.

- На сенсацию? - взвилась Шарон. - Да это было дерьмо собачье! Вонючее дерьмо, отрыжка шакалья! И на первую полосу я поставила его лишь потому, что все остальное воняло ещё покрепче!

Шарон наклонилась к нему так, что их лица разделяли считанные дюймы. В ноздри Эдвардса шибанул спертый табачный дух, смешанный с ещё более стойким перегаром. Шарон утопила недокуренную сигарету в почти нетронутой чашке кофе Эдвардса и, громко топая, влетела в свой офис захлопнув за собой дверь. Однако не успел её внушительный зад опуститься на стул, как Шарон вновь вскочила, пулей вылетела из кабинета и устремилась к какому-то юнцу, который сосредоточенно пялился на экран монитора.

На вид лет пятнадцати, тощий, угловатый подросток был облачен в висевшие на нем мешком брюки, дешевую старую рубашку и галстук, наверняка позаимствованный из отцовского гардероба. Стоя спиной к креслу главреда, он даже не заметил разразившейся бури.

Шарон на цыпочках подкралась к нему, взглянула на монитор и гаркнула:

- Кто ты такой, мать твою? И какого хрена игрушки гоняешь? Это редакция газеты, а не геймерский клуб. Подросток, вздрогнув, обернулся, и на Шарон уставились два испуганных глаза за толстенными линзами очков.

- С другой стороны, можешь и не отвечать, - сказала, чуть поразмыслив, Шарон. - Кто бы ты ни был, ты уволен. Пошел отсюда, засранец!

И Шарон решительно затопала в свой кабинет, но на сей раз Роксанна сама подскочила к ней, с вытаращенными глазами.

- Шарон, - испуганно пролепетала она. - Это же Питер, сын близкого друга председателя Совета директоров. Сейчас у школьников каникулы, и, по просьбе сэра Филипа его взяли к нам на практику.

Шарон, что было крайне ей не свойственно, растерялась. Сэр Филип, председатель Совета директоров "Трибьюн", был человек не только весьма уважаемый, но и влиятельный. Даже Дуглас Холлоуэй прислушивался к его мнению.

- Почему, мать твою, ты мне сразу не сказала? - процедила она. - Ты обязана информировать меня обо всем, что здесь происходит. Приведи его сюда, живо!

- Заходи, Питер, - проворковала Шарон, когда паренек, вконец смутившись, вошел в её кабинет. - Присаживайся. Надеюсь, моя шутка тебя не напугала? Ну как, нравится тебе у нас?

Питер провалился в глубоком кресле, а Шарон уселась на край стола напротив и пригнулась вперед, пытаясь заглянуть в глаза мальчику.

Он робко приподнял голову и уставился на глубокий каньон между двумя холмами. Еще несколько дюймов, и он мог бы зарыться носом в этих фантастических грудях. Шарон нависала в такой близости от Питера, что в ноздри его шибанул её запах, неповторимый солоновато-терпкий запах женщины, о котором он столько читал и мастурбировал, только представляя себе его. И тут же ощутил знакомое волнующее шевеление в трусах.

- П-простите, не понял, мисс, - обалдело пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от захватывающего зрелища.

- Чем ты тут занимался? - игриво спросила Шарон, наклоняясь ещё ближе к подростку и с удовлетворением замечая, как щеки его заливает румянец, а под ширинкой тонких брюк вырастает внушительный бугор.