Агагельды Алланазаров - Тюлень

Держа курс в сторону старого маяка, он вновь вспомнил о своей больной жене, представил, как она протягивает бессильные руки к стоящему рядом с ее постелью термос у с чаем, потом, повернувшись на бок, с трудом наливает себе чаю, представил, как озирается она по сторонам и думает: “Куда же он запропастился?”, а потом берет таблетки, от которых вот уже много времени нет никакой пользы, и вначале по одной кладет на пересохшую губу, отчего они становятся похожими на белые пуговицы, приготовленные для пришивания к этому мест у, запивает их без особой надежды: “Если бы от таблеток была польза, я бы уже давно почувствовала это”, тем не менее, со слабенькой надеждой на исцеление она все же глотает эти таблетки.

В последнее время Умман мама похудела еще больше, буквально высохла, глаза запали, но это были все те же глаза, глаза некогда сильной и красивой женщины, на которой любые наряды сидели как влитые, женщины, красотой своей и нежными ласками постоянно подчеркивавшей и всю жизнь доказывавшей Балкану, что она — лучшая из жен.

При мысли о старухе старику снова захотелось оказаться рядом с ней. Когда дед был дома, она чувствовала себя спокойно, ей казалось, что он сможет вырвать ее из цепких лап нежданно нагрянувшего Азраила. Хорошо, когда рядом есть живая душа, и потом, разве мужу и жене, полвека прожившим под одной крышей и спавшим в одной постели, нечего вспомнить?

Старый Балкан любил возвращаться в прошлое, стремился хотя бы в мыслях перемещать ее в счастливую пору молодости. Все хорошее, что было в жизни, имеет свойство при воспоминании о нем даже спустя много лет поднимать настроение, заставлять заново переживать счастливые мину ты жизни. В такие мину ты бабушка Умман всегда перевоплощалась в Умман-гелин (гелин — невестка, молодка), окруженная детьми, она согревалась любовью вернувшегося из плавания мужа. В это время она, хоть и ненадолго, забывала о своей болезни. Старик пользовался этим, начинал напоминать жене: “Жена, я брал тебя с собой на судно, повозил по морю, показал Астрахань, Казань… В тот раз мы и в Горький заскочили. Я тебя еще хотел с ветерком до Баку прокатить, ты бы посмотрела, сколько там похожих на тебя, большеглазых и круглобедрых женщин. Ты бы услышала их певучую речь, а как они говорят: “Ты живи, я за тебя умру!” А если ты окажешься их гостем, они для тебя последнего петуха зарежут. Послушай, как это звучит: “Ха, Вахит, режь голову красному петуху!”, ты бы увидела здоровых, усатых мужчин, они всегда чем-то вдохновлены, ты никогда не увидишь их в плохом настроении. Бродя по улицам Баку, ты можешь заблудиться, и тогда обратишься к одной из встречных женщин, чтобы она подсказала нужное тебе направление:

— Хала!

А она тебе ласково в ответ:

— Да, дитя мое!

Все это он говорил Умман мама то шутя, то серьезно, рассказывая ей о Баку, в котором ему довелось побывать.

Тюленей, которых он думал найти у старого маяка, старик обнаружил еще не доплыв до него. Он тотчас выключил мотор лодки, сбросил скорость, помня о том, что резкие звуки двигателя могут спугнуть животных, поднял лежащие под ногами весла и одно за другим укрепил их на своих местах.

Когда он подгреб к тому месту, где ему на глаза попалась знакомая тюленья морда, то увидел, что там плавал не один тюлень, а их было двое, высунув из воды мордочки, они, похоже, считали, что им удалось спрятаться подальше от человеческих глаз.

Когда тюлени все же заметили приблизившуюся к ним на опасное расстояние лодку, они удивленно переглянулись друг с другом, словно спрашивая: “Что все это значит?” Стали с любопытством наблюдать за стариком, гребущим в их сторону, в их взглядах читался вопрос: “Ну и что же будет дальше?” Старик был серьезен и сосредоточен. Он воззвал к Богу: “Господи, помоги мне, пошли удачу!..”

Раскачиваясь на волнах, тюлени пытались понять, что происходит.

— И в самом деле, откуда она взялась?

— Видишь же, в лодке сидит человек.

— А что ему надо?

— Понятное дело: если человек выходит в море, ему или рыба нужна, или птица…

— Однако, кажется, на этот раз ему и не рыба, и не птица понадобились, он сюда по нашу душу плывет…

Выбирая удобную позицию, с которой можно было бы охотиться на тюленя, старик помнил, что они не очень-то боятся человека, что время от времени они, словно собаки, с лаем появляются где-то сбоку от лодки и даже цепляются за нее. Сейчас он думал о том, что, если вдруг они начнут наглеть и вцепятся в борт лодки, он веслом даст по башке первому попавшемуся из них, вот только как потом загнать его в заранее приготовленную и сейчас разложенную на поверхности воды сеть? Старик понимал, что в любом случае у него не хватит сил затащить тюленя в лодку, да и тащить его вместе с сетью волоком, когда море качается под тобой, вряд ли получится. Он думал о том, как же доставить тюленя на твердое место, где можно будет упереться ногами обо что-то и там, оглушив его, перетащить в лодку.

В двух-трех шагах сбоку от себя старик увидел удивленный взгляд тюленя, которым тот гипнотизировал его. Помня, что ему ни в коем случае нельзя убивать тюленя, что нужно только живое существо, он поудобнее взял в руки весло и на некоторое время пустил лодку самоходом. Ему верилось, что он приближается к тюленю. Все его мысли сейчас были только об этом тюлене. Те тоже почуяли опасность, в их голосах появились тревожные нотки.

— Похоже, он и впрямь намерен расправиться с нами! — Тогда ныряй, бежим отсюда.

Вначале один из тюленей резко нырнул вниз, смешался с волнами, а затем и второй, толкнув носом макушку набежавшей волны, исчез из виду.

Старик надеялся и ждал, что они очень скоро появятся вновь, вынырнут откуда-нибудь, приподнял весло, чтобы резко опустить его на голову тюленя. Стоя на качающейся лодке с веслом на плече, он напоминал человека, ждущего, когда лодка упрется носом в берег, чтобы немедленно выскочить из нее. Внимательно всматривался в море, надеясь увидеть, когда тюлень высунет из воды голову. Но тюлени, ушедшие в морскую пучину, так больше и не показались, а если они где-то и появлялись на поверхности, старик все равно их не видел. Постояв некоторое время на лодке, он почувствовал, что у него пересохли губы, снял с плеча весло, укрепил его на месте, потом присел, чтобы выпить воды. Взяв сосуд с водой, он набрал в рот воды и вначале пополоскал его от горечи, а затем стал с удовольствием пить воду, смачно, большими глотками, отчего кадык на его шее двигался вверх-вниз. Почувствовал, как благодатная жидкость дошла аж до самых кишок.

Первая попытка взять тюленя оказалась неудачной. У старика немного испортилось настроение, оттого, что он не сумел так быстро добиться желаемого, оттого, что вспомнил о больной жене, рядом с которой ему сейчас надлежало находиться. Но он скоро взял себя в руки и успокоился, стал анализировать происшедшее, понадеялся, что в следующий раз ему повезет больше.