Агагельды Алланазаров - Тюлень

Как только я подъехал к краю хлопковой делянки, Сахат отделился от работающих девушек и пошел стороной, делая вид, что не замечает меня. Глядя ему вслед, я злорадно думал: “Давай-давай, делай какой угодно вид, а я посмотрю, найдешь ли ты свой велосипед там, где оставил его, сейчас на дне реки на нем лягушки катаются”. Вытаскивая на край поля сорную траву, чтобы связывать ее веревкой, я несколько раз представлял, как Сахат мечется в поисках своего велосипеда и никак не может найти его. И радовался этому.

Впервые появившись в нашем доме, седая худощавая женщина сказала: “Я пришла породниться с вами”, а потом и вовсе зачастила. Перед самым началом хлопкоуборочной страды мы выдали Говхер замуж. В один прекрасный день приехал разукрашенный цветами и лентами “Газ-51” с полным кузовом молодых девушек и женщин, они завернули нашу Говхер в шелка и увезли ее с собой. Помню, я тогда, как и положено, вместе со своими сверстниками забрасывал камнями свадебный кортеж, а еще мальчишки радостно восклицали: “Мое сырое яйцо разбилось на лбу какого-то человека, мой камешек попал в толстую тетку!..”

Я был студентом и учился на третьем курсе университета. На торжественном мероприятии по поводу какого-то праздника ко мне подошла незнакомая девушка и спросила: “Вы не Мурат?”

— Да, Мурат.

— Вы меня не узнаете?

— Нет.

— Ой, а я сразу узнала вас, как только увидела. Раньше я вместе с Говхер-гелнедже часто бывала у вас. Я ее золовка.

Вспомнил. В первое время после замужества Говхер, приезжая навестить родных, всегда приводила с собой угловатую вихрастую девчушку. И вот теперь она стояла передо мной.

В тот раз, подойдя ко мне, Дженнет заверила меня в своем родстве со мной, и в тот же год она уверила меня и в том, что является самой красивой, самой дорогой для меня девушкой на свете.

Как только я указал на нужный дом, моя мама, уже давно настаивавшая на необходимости женить меня, вместе с соседкой, прихватив узелки со сладостями, немедленно отправились на сватовство.

В следующую неделю отец вместе с несколькими родственниками пошел к родителям Дженнет, чтобы там, соединив наши руки, дать нам благословение на новую жизнь. В этот же день должны были обсудить список необходимых для девушки подарков, которые включались в стоимость калыма.

Когда этот список принесли домой, я не выдержал, заглянул в него. И увидел, что в одном месте стояло слово “велосипед”. Честно говоря, меня это поразило. Я даже съязвил: “Мама, а что же ты не сказала, чтобы они включили в список еще и танк?” Мама тогда ответила:

— Ай-эйй… когда уже составляли список необходимых покупок, велосипед в него в последний момент вписал Сахат, муж нашей Говхер. А когда мы спросили, что это значит, он хитро улыбнулся и сказал:

— Я очень хорошо знаю озорника, который собирается стать нашим зятем. Если спросит, так и скажите, что это Сахат вписал, он поймет…

Мне не оставалось ничего другого, как вспомнить тот давний случай с у топленным мною в реке велосипедом, и улыбнуться.

В те дни я с головой ушел в игры со своими сверстниками. Не знаю, может, оттого, что наши игры носили состязательный характер, когда хотелось опередить, выиграть у своих друзей, нам они казались особенно интересными. Я должен был отыграть альчик, мой любимый красный альчик, который я так старательно натачивал до блеска.

Сидя дома, бабушка по нескольку раз на дню окликает меня, чтобы отругать:

— Куда ты опять собрался? — Уши у моей бабушки как локаторы, небось уже услышала цокот копыт моего ишака.

— Свожу ишака на водопой.

— Да разве ж осенью ишак пьет по два-три раза на дню?

Честно говоря, мне самому не очень-то и интересно, пьет ишак воду или нет. Мы с ребятами только что договорились устроить на песчаной дороге ослиные скачки.

А напоить ишака водой — это только повод, чтобы вырваться из дома. Хотя коровник чищу я, овец кормлю-пою я, и “мамин помощник” тоже я… И все равно моей бабушке не нравится, когда я то и дело увожу своего ишака и, считая его легендарным конем Гыратом из эпоса о Героглы, ношусь на нем, загоняя животное до полусмерти.

И потом, в доме я не единственный мальчик, есть в доме и еще один прилипала по имени Бабагельды, мой младший брат, которому на днях исполнится шесть лет. Ему ни до кого, кроме меня, дела нет. Стоит увидеть, что я куда-то засобирался, как он тут же увяжется за тобой: “И я”. Ну просто настоящая собачонка, которая ни на шаг тебя не отпускает, всюду за тобой таскается. И не дай бог сказать, чтобы он остался, так ведь такой рев устроит, что мало не покажется! Услышав его плач, мама и бабушка выскакивают и начинают с двух сторон допытывать: “Что с тобой, детка?!”, как будто его кто пилой на части разрезает. А мой братишка, заливаясь слезами, жалуется:

— Он не берет меня с собой…

Тогда бабушка начинает уговаривать меня по-хорошему:

— Сынок, ты ведь умный мальчик. Он же твой младший братишка. Пусть он с тобой поиграет. Если ты старший, ты должен и с младшим тоже играть…

— Но он ведь не умеет играть…

— Научишь, и он тоже сможет, сынок… В этот момент я вспоминаю, что нельзя заставлять бабушку долго уговаривать себя. Иначе она может рассердиться и сказать: “А ну, если не хотите играть вместе, чтобы оба ни шагу из дома!” Понимаю, мне не остается ничего другого, как послушаться бабушку.

Тряхнув его за плечо, обиженно произношу: “Ну пошли тогда”. Бабагельды расцветает. Конечно, он ведь добился своего.

Помню, однажды нас на “тропу войны” вывела женщина из соседнего аула, приехавшая проведать бабушку, ее хорошая подруга. Мы с братом играли возле бабушки в три альчика, “учем-учем” называется игра. Бабушка очень обрадовалась приезду этой женщины. “Вай, подруга, какими судьбами?” — и она радостно обняла свою гостью. Женщина эта вроде бы и неплохая, она сразу же ласково посмотрела на нас и стала говорить о нас слова, которые должны были понравиться бабушке:

— Какие у тебя замечательные внучата, в настоящих парней выросли. И оба похожи на своего отца в детстве, — наверно, мой брат понравился этой женщине больше, она не ограничилась тем, что погладила его по голове, еще взяла на руки и расцеловала.

Бабушка и гостья пили чай, ели, вспоминали молодость свою. Надо сказать, что несколько месяцев тому назад мы выдали нашу старшую сестру замуж как раз в то село, откуда приехала эта женщина. Бабушка возьми спроси у нее, как там поживает ее внученька. Когда она напомнила о нашей сестре, перед глазами тотчас же возник ее родной облик. Потому что и я, и мой младший брат очень любим ее и даже сейчас скучаем по ней. Раньше, когда наша сестра жила дома, отправляясь к подругам посидеть или заниматься вышивкой, она всегда брала с собой в попутчики меня, а в последнее время с ней ходил только Бабагельды. Теперь же, приезжая погостить домой, она привозила с собой вертлявую девчонку со взъерошенными волосами и называла ее своей золовкой. А вообще, мне не нравится, когда девушки уходят из дома и про них говорят, что они вышли замуж. Может, поэтому я не очень-то люблю родственника, который стал зятем. Да и почему, собственно, я должен любить его? За что? За то, что он увел из дома твою любимую сестру?..