Константин Лапин - Непростая история

Тусклую гладь Химкинского водохранилища бороздили лодки и моторки. Четкие, словно вырезанные из жести, фигуры гребцов академической восьмерки одновременно подтягивались вперед на своих сиденьях с колесиками и, закончив гребок, плавно отъезжали назад, а казалось, что их подтягивает и отпускает за невидимую ниточку рулевой на корме. Косые паруса яхт едва не касались волн на крутом галсе. С красного катера речной милиции инспектор в форменной фуражке прокричал что-то в мегафон зазевавшемуся байдарочнику.

Из невидимого за дамбой шлюза в дальнем конце залива выплыл двухпалубный волжский лайнер, на верхней палубе играл духовой оркестр и кружились пары. Над водой реяли чайки, спускаясь ниже трепыхавшихся на вышке белых с синим флажков общества «Динамо»; птицы походили на флажки, сорванные ветром.

Кирилл вздохнул полной грудью. Хорошо! Четверть часа езды на метро да еще двадцать минут на троллейбусе — и ты на берегу настоящего залива.

Не успел судья объявить о конце соревнований, как с плотов и прямо с трибун в бассейн стали прыгать истомившиеся от ожидания спортсмены. Вода так и забурлила.

У края выгнувшейся плавной дугой десятиметровой вышки для прыжков замер прыгун в черном купальнике. Сильный взмах рук, спортсмен оттолкнулся от доски и на миг, казалось, повис в воздухе распластанной ласточкой. Почти не подняв брызг, он вошел в воду.

Леры среди расходящихся зрителей не было. Кирилл уныло поплелся в раздевалку: надо хоть немножко поплавать, если уж он пришел сюда. Выйдя на плот в трусах, он увидел Лешку с девушкой в полосатом купальнике, плотно облегавшем сильное тело, прекрасное той здоровой красотой, которую придают человеку занятия спортом. То, что он был не один, успокоило Кирилла: значит, Лешка простит ему Леру.

Кирилл с разбегу прыгнул в воду.

— Не част и , Малыш! — окликнул его школьной кличкой Шумов, сразу узнавший, кто плывет. — И левую не зарывай!

Проплыв пятьдесят метров, Кирилл стал дышать с трудом: никак не удавалось ему закончить выдох в воде. Вот оно, отсутствие регулярных занятий! Хоть бы проклятую стометровку закончить в одном темпе. Небось Лешка со своей девушкой посмеиваются над ним.. Кирилл чувствовал, как пылает его лицо, погруженное в прохладную воду.

Свесившись с края плота, Шумов сложил ладони рупором:

— Кончай, Малыш!.. Ни к черту не годится!

Кирилл и сам думал отдохнуть после стометровки, но грубый окрик друга рассердил его. Какого черта Лешка вмешивается не в свое дело? Перед девушкой красуется!

Коснувшись рукой стенки, Кирилл сделал поворот, но неудачно: левая нога лишь скользнула по мокрым доскам, толчка не получилось. Вдобавок он забрал влево и плыл теперь, задевая рукой за поплавки. И пусть! Он ведь плывет просто так, для разминки, а не напоказ...

Перестав думать о Лешке, он поплыл спокойнее и постепенно втянулся в ритм. Дышать стало легче; почти физически он ощущал, как сходит с лица румянец.

Окончил он плыть неожиданно, уткнувшись головой в чей-то мягкий живот. Подняв голову, Кирилл увидел перед собой недовольное лицо толстухи в резиновой шапочке. Извинившись, он поплыл к лесенке в углу бассейна.

Кирилл разглядывал капельки воды на свесившейся перед глазами прядке волос, — она походила на стебелек ландыша в серебристых росинках. Вылезая на плот, он тряхнул головой; цветок осыпался.

Лешка и его девушка сидели на плетеной циновке.

— Неплохо, совсем неплохо прошел вторую сотню, Малыш! — похвалил Шумов. — Только гребок левой надо отработать чище. Смотри сюда, что у тебя получается... — Обмакнув палец в лужицу, натекшую у ног присевшего на корточки Кирилла, чемпион рисовал на доске схему гребка. —Видал? А надо вот как...

Кириллу было неудобно сидеть, он растянулся на сухих, после купания казавшихся такими теплыми досках плота. И снова он понимал, что Лешка старается не столько для него, сколько для своей девушки.

— Впрочем, и брасс и баттерфляй — чешуя! Это вчерашний, даже позавчерашний день спорта. «Дельфин»— вот стиль богов! И Венгрия — родина его! Чертовски трудный стиль, доложу я тебе, но зато сопротивление водной среды минимальнейшее. Смотри, как это все выглядит! — Знаток стилей рисовал на доске, что происходит с пловцом при разведении ног в брассе и что — при дельфинообразных движениях тела. Главная трудность — дыхание, надо начинать вдох в момент окончания гребка руками, а заканчивать его, когда руки пройдут половину своего пути...

— У меня к тебе вопрос, Леша!

Чемпион, прищурясь, смотрел на него.

— У тебя? Нет, братец мой, сегодня спрашивать буду я. — Он скосил глаза на девушку, отвернувшуюся от них. — Позже.

Та, видно, догадалась, что мешает разговору.

— Схожу проведать наших, — сказала она, вставая.

— Только возвращайтесь скорей, Лена! Я хочу посмотреть, какие успехи вы сделали в кроле.

Девушка ушла к трибуне. Кирилл смотрел ей вслед.

— Нравится?.. Могу познакомить... Все равно ведь отобьешь. — Язвительный тон Лешки не соответствовал мирному постукиванию гуттаперчевой пятки по доске.

Да, это был уже не тот Лешка, с кем они две зимы провожали после уроков первую красавицу школы Милочку Гамову, держась на почтительном расстоянии, чтобы она, не дай бог, не подумала, что они интересуются ею. И не тот Лешка, с которым они летними вечерами бродили по дорожкам парка имени Горького, разбирая по косточкам каждую проходящую девушку, но, не решаясь, однако, заговорить ни с одной. Это был новый Лешка, Лешка-победитель... Но не он ли потерпел вчера поражение?

— Не подумай, кстати, что я позвонил тебе из-за этой... как ее?.. Удаловой Лерки, — продолжал пловец, словно проследив ход мыслей Кирилла. — Меня лично не может интересовать девушка, которую каждый, кому вздумается, уведет...

Кирилла так и подбросило.

— Я попросил бы тебя, Леонид, подбирать слова...

Лешка удивленно посмотрел на него.

— Ты чего взбеленился?.. А-а, понимаю... Любовь с первого взгляда?! Молчу, молчу! Но в любом случае, братец мой, покидая дом, где тебя... гм!.. неплохо приняли, нужно хотя бы с хозяином попрощаться. Особенно если он твой друг.

— Извини, что не попрощался... А больше мне извиняться не в чем. — Запал Кирилла начинал гаснуть. Он не забывал, что Лешка — единственный человек, от которого тянется ниточка к Лере.

— Ой ли? А если она, черт возьми, и мне не совсем безразлична? Если я после вашего бегства не мог долго уснуть от злости? И все это — заметь! — в канун ответственнейших соревнований, перед которыми я не имею права волноваться.

Судя по всему, из всех чувств Лешки более всего было задето самолюбие. Значит, надо играть именно на этом.

— Ты и так был первым в финале. Отличное время!