Дафна Калотай - В память о тебе

Стоял декабрь. Ночная тьма опустилась, словно ветер задул пламя свечи. Уже месяц грипп косил ряды балерин. Во время бесконечных представлений «Щелкунчика» половина танцовщиц и танцовщиков дрожали от лихорадочного жара и шмыгали носами. На сегодняшнем представлении из-за болезни отсутствовали три ведущие балерины, и Нина в последний момент узнала, что будет танцевать партию Феи Драже.

Тяжелый занавес упал, но пульс Нины продолжал учащенно биться…

Холодную гримерную она делила с Полиной. Обеих девушек недавно повысили, сделав солистками. Во внешности Полины, которая была Нининой ровесницей, в глаза бросались веснушчатая кожа, загнутые ресницы и длинная худая шея. Сегодня она танцевала партию Снежной королевы. В волосах балерины серебрилась мишура. Дрожащими руками Нина стянула потные колготы. Надо торопиться. Только бы не порвать шелк! Ответработник из министерства торговли заказал на сегодняшний вечер двух балерин для участия в приеме иностранной делегации. Из-за болезни прим первоначальные планы изменились. После утренней пятиминутки Нину и Полину уведомили о возложенном на них важном поручении: автомобиль с сопровождающими лицами отвезет их на государственную дачу высокопоставленного работника партийного аппарата.

— Вы должны понимать, какая честь вам оказана…

Конечно, она понимала. Выдающиеся балерины, актрисы, писатели, певцы и певицы были частыми гостями на правительственных приемах. Только недавно, в этом году, ее и Полину начали приглашать на подобного рода мероприятия.

Быстро ополоснувшись и припудривая лицо, Нина размышляла над замешательством, которое слышалось в словах директора. Конечно, это ее обязанность, ее долг работать на благо государства, вот только она ужасно устала сегодня, да и час поздний. На этой неделе она отработала двойную норму.

Даже покрытые канифолью пуанты начали разваливаться буквально на глазах.

— Я так волнуюсь! — укладывая розовые чулки и вязаные гамаши в сумку, сказала Полина. — Жаль, что мне нечего надеть.

— Они все равно увидят только наши сценические костюмы, — возразила Нина, хотя и сама стеснялась своей одежды.

У нее было только одно сносное платье. На прошлой неделе мама обшила края рукавов и низ пальто тесьмой, однако ткань на локтях так износилась, что просвечивала.

В последнюю минуту Нину осенило…

— Откуда это у тебя? — Полина, натягивая пальто с засаленными рукавами, удивленно подняла выщипанные брови.

— А ты как думаешь? Одолжила.

Вокруг плеч Нины была обернута пушистая шкурка белого песца, позаимствованная из костюмерной. Девушка потерлась подбородком о голову животного…

С собою они захватили вешалки со сценическими костюмами, пуанты, косметички с духами и губной помадой, авоськи с рожками для обуви, гамашами и спиртом для согревающей растирки. Снаружи их ждал дрожащий от холода мрачного вида мужчина в пальто с подкладными плечами.

Снег падал весь день. К вечеру посыпалась ледяная крупка. Пока они ехали в длинном черном ЗИСе, Полина не переставая жаловалась на плохую погоду. Раньше им не приходилось ездить в такой роскошной машине. Особенно это касалось Нины. Она только однажды сидела в автомобиле, когда к подруге приезжал двоюродный брат и приглашал девочек покататься на старом немецком «опеле». Нина с замиранием сердца думала о судьбе этого молодого человека. Его наверняка призвали в армию, и он мог или вернуться живым, или погибнуть, или, став безногим и безруким калекой, просить милостыню на улице. Она всегда подавала копейку-другую, когда видела такого несчастного. В ее память врезалась строка из какого-то стихотворения: «Лучше вернуться без рук, без ног, чем себя потерять».

Автомобиль остановился возле красивого серого каменного дома, очень опрятного: без обычных в послевоенной Москве следов облупившейся краски или прохудившихся балок…

В раздевалке они быстро натянули шелковые колготки и накрахмаленные пачки, сунули плотную промасленную бумагу в протершиеся почти до дыр носки пуантов. Они будут танцевать сольные танцы из «Лебединого озера». Еще в прошлом году Нина была всего лишь одной из четырех маленьких лебедей, но сейчас ей доверяли более ответственные партии. Например, pas de trois и танец Венгерской невесты в третьем акте. Но устремления начинающей балерины простирались гораздо дальше этого. Ей совсем не улыбалось так навсегда и остаться одной из порхающих в глубине сцены балетных статисток.

Танцевать пришлось в огромном, роскошном бальном зале на сколоченном из досок помосте, который был установлен на белоснежном мраморном полу. Нинино сердце учащенно билось. Ей казалось, что каждый сидящий в этом зале может услышать, как оно стучит. Во рту пересохло. Руки похолодели и онемели. Она видела тарелки, полные еды, и мужчин в темных костюмах. Эти люди облечены властью и занимают ответственные посты в правительстве. Среди присутствующих было несколько женщин в длинных платьях. Должно быть, жены ответработников. Заиграл пианист, и зрители превратились для нее в неясные, расплывчатые пятна. Ее тело, казалось, двигалось в ритме танца само по себе…

На помост поднялась Полина. Немного отдышавшись, Нина начала замечать пышное убранство зала: высокий сводчатый потолок, огромная буфетная стойка, множество свечей, фонариков и цветов. Как будто нужда, бедность, недоедание последних лет исчезли в мгновение ока. А ведь кто-то живет в этой роскоши! Звон посуды и столовых приборов сопровождал выступление Полины. Нина наблюдала за тем, как гости курят, чокаются и жуют, жуют, жуют…

По залу гуляли сквозняки, и Нинины ноги быстро замерзли. Полина закончила танцевать, теперь ее очередь. Танцевать на наскоро сколоченном помосте было очень трудно. Нина то и дело рисковала зацепиться за неровность и упасть. И все это время она слышала звон посуды и чавканье.

Все закончено. Сделав реверанс, балерины поспешили в импровизированную раздевалку.

— Ты видела, что они ели? — прошептала Полина, развязывая ленты пуантов.

Ее чулки были перепачканы грязью помоста.

Нина кивнула. Ее желудок свело от рези. Она не ела уже много часов, но только сейчас почувствовала, насколько голодна.

— Я узнала некоторых из них, — сказала Полина, снимая сценический костюм.

Ее руки и ноги порозовели от холода.

Нина тоже узнала нескольких сидевших в зале — заместителя министра иностранных дел с развивающейся седой шевелюрой и главу художественного совета. Они жевали, практически не обращая внимания на то, что происходило на помосте…

— Теперь они нас видели! — радостно воскликнула Полина.

Нина не разделяла энтузиазма подруги. Она не интересовалась политикой. Ей нравилось смотреть военные и военно-воздушные парады, но не более. Она уклонялась от посещения комсомольских собраний как могла, а пионеркой любила только красные галстуки и народные танцы. Даже сейчас у нее не хватало силы воли на то, чтобы досидеть до конца лекций по марксизму-ленинизму-сталинизму. Когда они ездили выступать на завод или в клуб, Нина редко присоединялась к пению патриотических песен в автобусе. Она вообще особо не интересовалась тем, что не было непосредственно связано с балетом.