Семен Малков - Вертикаль жизни. Победители и побежденные

…Когда его вновь перебросили через линию фронта, он возглавил диверсионную группу, которая пускала под откос немецкие эшелоны с войсками и боевой техникой. И однажды, возвращаясь на партизанскую базу, нарвались на отряд полицаев. Силы были слишком неравны, и его товарищи в этом бою полегли. Марка тяжело ранило в грудь, и он потерял сознание. Видно, полицаи были пьяны и, посчитав, что всех перебили, двинулись дальше.

Там бы он и нашел свой конец, но, на его счастье, мимо проезжал на подводе мужик. Он был добросердечным и верил в Бога. Заметив, что один из партизан очнулся и стонет, сжалился и, погрузив на телегу, отвез в местную больницу. У раненого извлекли пулю, которая слегка задела легкое, и продолжали бы лечить, поскольку держалась высокая температура, однако кто-то «стукнул» оккупантам, и за ним приехало гестапо. Его долго допрашивали, но Марк давно уже придумал, как будет себя вести, если попадет в плен. И действовал по своему плану.

— Попал к партизанам случайно, потому как деваться было некуда. Они нашли меня, когда с голоду подыхал, — плел он немцам в соответствии с придуманной легендой. — Но я как раз собирался от них драпануть, хочу добраться домой.

— А где твой дом и что там собирался делать? — допрашивал немец. — Говори правду! Мы ведь проверим.

Но с адресом у Марка был порядок. Его лучший друг жил под Брестом. Он там однажды гостил и назвался в гестапо его именем.

— Хотел заняться своим хозяйством, но, если надо, готов служить в полиции. Только у себя дома. У меня и сила есть, и стреляю метко, — «похвастался» он гестаповцу. — Вот только выздороветь надо.

Наверное, на немца большое впечатление произвела атлетическая мускулатура Марка, а не его беспардонное вранье. Что задумал немец, Марк так и не узнал, после этого допроса его перевели в немецкий лазарет, и там рана у него затянулась. Те русские, которые лечились вместе с ним, говорили, что немцы хотят их направить в так называемую «освободительную армию» генерала Власова, воюющую против своих. Однако до этого дело не дошло — вскоре им пришлось драпать из-за наступления советских войск, и всех выздоравливающих отправили в лагерь военнопленных.

Их погрузили в теплушки, и Марку еще с двумя пленными по дороге удалось бежать, используя методы, неоднократно виденные ими в кинофильмах. Потом они еще немало чего претерпели. Не раз были на волосок от гибели, пробираясь сквозь вражеские посты, укрываясь в лесах и сутками отсиживаясь в топких болотах, но все трое сумели выйти к своим.

— Меня и товарищей больше месяца проверял СМЕРШ, и одного заподозрили в измене. А нас двоих отпустили долечиваться, — закончил он свой потрясающий рассказ. — У меня нашли что-то с легкими, а у него оказалось плохо с почками: ему их в гестапо отбили.

Тёму ждала еще одна сногсшибательная новость. Нашелся отец Николки — милиционер Коршунов, и, более того, он работал в госпитале начальником продовольственной части.

— Всего месяц, как он у нас работает, — говорил Тёме отец. — Меня в штабе попросили взять безрукого. Мол, был радистом за линией фронта, имеет много заслуг, но отстукивать морзянку уже не может, — Сергей Ильич весело взглянул на сына. — Я решил с ним познакомиться, и каково же было мое удивление, когда оказалось, что это наш сосед по Лосинке «дядя Степа» Коршунов! Зная, что он не только герой, но еще и честный человек, тут же взял к себе начпродом, так как прежний совсем заворовался.

— Вот Николка обрадуется! Он так верил, что отец найдется, — вырвалось у Тёмы. — А не может Коршунов взять его к себе? Парень там совсем захирел.

— Это ты про его сына? — не сразу понял Сергей Ильич. — Так он тоже здесь. И совсем не похож на худенького. Можешь с ним повидаться!

Тёме очень хотелось немедленно отправиться в Брюховичи, но он все же сильно устал с дороги и пришлось, скрепя сердце, отложить встречу на завтра.

На следующий день, с утра пораньше, Тёма отправился в Брюховичи. До госпиталя, как ему сказали, было напрямик не более километра. Он пересек шоссе и вышел к железнодорожному полотну, обсаженному по бокам густыми кустами. Сквозь них не так легко было пробраться, но в одном месте люди уже протоптали довольно хороший проход. Миновав его, можно было выйти на грунтовую дорогу, ведущую по кукурузному полю к госпиталю.

— А молодой Коршунов на кухне. Где же ему еще быть? — с усмешкой ответил пожилой шофер. — Поварихам юбки задирает. Вот и вся его работа.

От него Тёма узнал, что друг его числится подсобным рабочим в столовой госпиталя, и прямиком направился туда. Он и правда нашел Николку на кухне в тот момент, когда тот растапливал большую плиту, а стоявшие рядом поварихи игриво с ним переговаривались. По всему было видно, что парень не скучает.

Николка кинул в печь последнее полено, закрыл дверцу, выпрямился, и Тёма не поверил своим глазам. Этот здоровяк лишь лицом напоминал друга его детства. Заморыш, которого он видел последний раз в Лосинке, вырос не меньше чем на десять сантиметров и раздался в плечах. «А еще отрицают генетику, — глядя на его чудесное преображение, пришло в голову Тёме. — Стоило начать хорошо питаться, сразу вытянулся. Отец-то у него длинный».

— Вот это да! — осознав, что Тёма ему не мерещится, восторженно заорал Николка и, одним прыжком очутившись рядом, стал трясти ему руку. — Ну и гульнем! Надолго приехал?

— Хочу от души тебя поздравить! То, что нашелся отец и теперь вы вместе, это здорово! — с жаром произнес Тёма. — Очень рад за тебя, честно! Ну и вымахал ты Никола! Вижу, и женщины тебя так же любят.

— Что верно, то верно! Любит меня ихняя порода. Вернее, мой инструмент, — без стеснения самодовольно ухмыльнулся Николка. — А вымахал потому, что еды стало вдоволь, да вот они, — небрежно кивнул на молодух, — стараются меня получше кормить, — подмигнул им, — в своих интересах.

Он любовно оглядел друга и восхищенно сказал:

— Ну и красивый ты пацан, Тёмка! Куда мне до тебя со своей ряхой. Правда, вырос не очень, — добавил с сожалением. — Так в Москве небось хавать было нечего?

— Это верно. Питался хреново, — согласился Тёма и самолюбиво добавил: — Но я еще расту. Думаю, что подтянусь.

— Так и будет! Ты, главное, здесь не теряйся, а я прослежу, чтоб мои телки, — кивнул Николка на молодух, — вам лучшую еду посылали.

Он прервался с таким видом, будто ему в голову пришла дельная мысль, и, понизив голос, сказал:

— Знаешь что? Познакомлю-ка я тебя с Катериной. Это наша официантка, и живет вместе с моими телками, — снова кивнул в сторону глазевших на них поварих. — У нее парень уехал, и она сильно расстраивается. Ну как, девоньки, — повернувшись, спросил игриво, — стоит познакомить моего друга с Катей? Сможет он ее утешить?