Карла Манглано - Тайный дневник Исабель

Я отрицательно покачала головой.

— Я здесь тоже проездом. Я, кстати, официально не живу в Испании уже две недели. Я сейчас еду в Австрию… ну, в те края. Буду там жить со своей тетей. Завтра мы отправимся на поезде в Вену.

На лице Виндфилда появилось выражение приятного удивления.

— Какое невероятное совпадение! Я тоже еду завтра на поезде в Вену. Мне было бы очень приятно пообщаться с вами в дороге — если, конечно, вы не против.

Подобная перспектива, хотя она и не вызвала у меня такого восторга, как у Виндфилда, все же отнюдь не показалась мне неприятной. В конце концов, Виндфилд проявил себя как человек весьма любезный, и я не возражала против того, чтобы с ним пообщаться.

И тут вдруг в парке зажглись — похожие на волшебные — электрические фонари. Я с ностальгией подумала об уже исчезнувших из нашей жизни фонарщиках, которые со своими лестницами и шестами были своего рода уличными эквилибристами и которые в результате прогресса превратились в один из символов безвозвратного прошлого. Карусель тоже была освещена, и яркие лампочки прочерчивали на черном небе светящуюся линию. В воздухе пахло жженым сахаром (этот запах исходил от сахарной ваты) и умирающим осенним днем — как от угольной печи и от влажной земли. Я вдруг осознала, что уже стемнело, и одним махом допила свой чай.

— Уже поздно, и мне теперь уж точно пора уходить. Моя тетя будет волноваться, — сказала я, поднимаясь со стула. Мой собеседник тоже встал. — Еще раз большое спасибо за вашу любезность, господин Виндфилд, — сказала я, протягивая руку для рукопожатия.

Мой собеседник, пожав мою руку, не отпустил ее, а так и продолжал держать в своей руке.

— Вы позволите пригласить вас поужинать со мной сегодня вечером? — вдруг решительно предложил он. — Вы знаете ресторан, расположенный на Эйфелевой башне? Оттуда открываются такие чудесные виды, что, поверьте мне, туда стоит сходить.

Его предложение застало меня врасплох. Я ну никак не ожидала, что флегматичный английский джентльмен вдруг проявит подобную импульсивность: люди его круга сочли бы такой поступок по меньшей мере неуместным. Быстренько поразмышляв над тем, что ему можно было бы ответить, я в конце концов решила дать такой ответ, который следовало бы ожидать от девушки из хорошей семьи, незамужней и, более того, недавно брошенной своим женихом.

— Большое спасибо, господин Виндфилд, но моя тетя уже наверняка придумала, чем меня сегодня вечером занять.

— Тогда, может быть, завтра, в поезде? — не унимался англичанин.

— Может быть. До завтра нужно еще дожить.

— Позвольте, я вас провожу. Не стоит идти сейчас, когда уже стемнело, одной по парку.

Виндфилд был, видимо, человеком настойчивым: он не желал примириться с тем, что ему сказали «нет». А еще он не мог позволить, чтобы такая барышня, как я, — и так уже нарвавшаяся сегодня на «приключения» — ходила ночью одна, рискуя угодить еще в какую-нибудь историю… Поэтому я на его предложение проводить меня ответила согласием.

— Вы остановились в Париже далеко отсюда?

— Нет, наоборот, очень близко. В отеле «Крильон».

— Еще одно невероятное совпадение! И я остановился именно в этом отеле. Сегодня, похоже, день удивительных совпадений.

— Похоже, что так, — кивнула я в ответ.

Мы пошли по слабоосвещенным дорожкам сада Тюильри, удаляясь от карусели и от звучащей возле нее музыки.

Подобные удивительные совпадения заставили меня забеспокоиться. Тебе ведь известно, любовь моя, что я не раз говорила, что совпадения, как и беды, не приходят в одиночку: судьба старается вешать их на нашу шею связкой, словно крендельки на веревочке…

— О Господи! — громко воскликнула я: открыв дверь своего номера «люкс» в отеле «Крильон», я привычным жестом включила освещение, однако вместо чистой и роскошно — в стиле XVIII века — украшенной комнаты я увидела сваленные в кучу предметы одежды и листы бумаги, смещенную со своих мест мебель, выдвинутые ящики, валяющиеся на полу простыни…

Застыв от удивления у двери, я растерянно смотрела на все это.

Через несколько мгновений позади меня послышались поспешные шаги: это Ричард Виндфилд, ожидавший лифт в конце коридора и, видимо, услышавший, как я вскрикнула, прибежал в мой номер. Он посмотрел поверх моего плеча на царящий в номере беспорядок и воскликнул:

— Good Lord [15] О Господи! (англ.).

Затем он, бережно отстранив меня, прошел в номер, обходя валяющиеся на полу предметы: поваленный на бок стул, перевернутый маленький письменный стол, туфлю, сдвинутый со своего места сундук, открытую шляпную коробку и целые кипы белья, в том числе и самые интимные предметы моего туалета, бесстыдно разбросанные где попало. Дойдя под моим растерянным взглядом до середины комнаты, Виндфилд остановился и, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, стал рассматривать представшую перед его взором картину.

— Что… что здесь произошло? — спросила я у него, как будто он должен был это знать.

— Уровень обслуживания в этом отеле, похоже, очень снизился…

Я ошеломленно посмотрела на него, а он ответил на этот мой взгляд озорной улыбкой. Затем он, чтобы показать, что это была с его стороны всего лишь шутка, пожал плечами. Однако мне было не до шуток, и я осталась серьезной. Тогда Виндфилд, кашлянув, спросил у меня — уже очень серьезным тоном:

— Вы держали в этом номере какие-нибудь ценные вещи?

— Да… мои драгоценности! — воскликнула я, тут же устремляясь большими шагами к туалетному столику, на котором я оставила свою шкатулку.

Шкатулка эта, как и большинство других предметов, была сброшена на пол, а драгоценности из нее вывалились. Я наклонилась и подняла и шкатулку, и драгоценности, чувствуя, что от охватившего меня волнения мои движения стали какими-то неуклюжими.

— Больше ничего ценного у вас не было? — поинтересовался Виндфилд.

— Думаю, что нет…

— Ничего не понимаю! — пробормотал Виндфилд, в задумчивости проводя ладонями по своим темным волосам. — Я был бы абсолютно уверен, что здесь произошло ограбление, если бы они взяли драгоценности…

Я запихнула их обратно в шкатулку, а затем аккуратно ее закрыла и поставила на туалетный столик — как будто благодаря этому моему поступку мог хоть чуть-чуть уменьшиться хаос, царящий в номере, а заодно и немного успокоилась бы я сама. Затем я стала лихорадочно собирать с пола свое белье: я очень сильно смущалась оттого, что этот господин стоял и разглядывал мои чулки, мои culottes [16] Трусики (фр.). и мои корсеты.

— Два ограбления за один день! Это уж слишком… — посетовала я, ползая на коленях по ковру в поисках своих самых интимных предметов одежды.

— Возможно, это не просто совпадение.