Карла Манглано - Тайный дневник Исабель

— Понятно.

— Нам хотелось бы знать, действительно ли, по вашему мнению, это может быть оружием и, если да, то оружием какого типа, — сказал я, пытаясь подтолкнуть профессора к тому, чтобы он дал нам более развернутое объяснение.

— Откровенно говоря, я не осмеливаюсь сделать однозначный вывод. Мне потребуется какое-то время на то, чтобы более обстоятельно изучить данный документ, — заявил, почесывая подбородок, Резерфорд.

— К сожалению, как раз времени у нас очень мало. Вы и сами понимаете, что срочность данного дела…

— Да-да, понимаю. Дайте мне, по крайней мере, одну ночь. Мне хотелось бы обменяться мнениями с некоторыми коллегами…

— Коллегами? — резко перебил я профессора. — Вы же прекрасно понимаете, что дело — весьма деликатное и носит исключительно конфиденциальный характер. Речь ведь идет о государственной безопасности.

— Да, да, конечно. Однако профессор Бор и профессор Гейгер являются выдающимися специалистами…

— Профессор Гейгер? Ганс Гейгер? Если не ошибаюсь, он немец?

— Да, именно так, — кивнул, помрачнев, Резерфорд.

Он хотя и отнесся к нашим проблемам с пониманием и пытался нам помочь, но его, похоже, начинали раздражать все эти ограничения и запреты.

— Это было бы неразумно, профессор. Я не подвергаю ни малейшему сомнению компетенцию профессора Гейгера, однако в сложившейся политической ситуации мы не можем рисковать.

Профессор Резерфорд ничего не сказал в ответ. Он уже не был таким веселым и жизнерадостным, как в начале нашего разговора. Только что была поставлена под сомнение лояльность одного из его коллег, и это вызвало у него недовольство. У меня даже мелькнула мысль, что он, пожалуй, теперь откажет нам в помощи. И тут то преимущество женщины, которое в свое время было подмечено в Лизке одним из ее начальников, проявило себя в самый что ни на есть подходящий момент. Эта красавица, слегка наклонившись вперед, оперлась ладонями о крышку стола и стала говорить кротким голосом, всем своим видом выражая любезность и доверительность, с лихвой компенсирующие проявленные мною только что бестактность и подозрительность:

— Посоветуйтесь с профессором Бором. Вдвоем вы наверняка сможете помочь нам в этом деле. Ситуация ведь и в самом деле критическая. Прогрессивному человечеству сейчас очень нужны ваши знания, профессор.

Лизка смотрела на Резерфорда так умоляюще, что после нескольких секунд напряженного молчания профессор сдался.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Приходите завтра во второй половине дня — а точнее, в четыре часа.

28 января

Я помню, любовь моя, что на следующий день после нашей первой и, в общем-то, безрезультатной встречи с профессором Резерфордом мы снова встретились с ним — встретились в одном из уголков его лаборатории, перед висевшей на стене огромной доской. Рядом с Резерфордом сидел на стуле профессор Нильс Бор — молодой датский физик (он, похоже, был не намного старше Карла), который вместе с Резерфордом разрабатывал планетарную модель атома.

— Сразу скажу вам, господа, что мы имеем дело с величайшим научным открытием. На этих листках изложены выводы, полученные в результате многолетних исследований. Подтвердить данные выводы опытным путем, как мне кажется, в настоящее время вряд ли возможно, и этой задачей придется заниматься в будущем ученым, которые на белый свет пока еще даже не родились. Данный документ воплощает в себе наивысшие теоретические достижения нашей науки, но при этом речь в нем идет об уничтожении.

Когда я услышала слово «уничтожение» из уст этого ученого, у меня по коже побежали мурашки. Резерфорд взял мел и подошел к доске.

— Я попытаюсь объяснять как можно более просто и доходчиво, однако сразу предупреждаю вас, что тема сложная. Все вокруг нас представляет собой некую материю, — он стукнул костяшками пальцев по деревянной раме доски. — Материя образуется из химических веществ. Те, в свою очередь, состоят из невидимых частиц, которые мы называем атомами. На данный момент нам известно, что и атомы состоят из еще меньших частиц, которые несут отрицательный электрический заряд и которые мы называем электронами. Профессор Бор расскажет вам о модели, которую мы разработали, опираясь на имеющиеся у нас на сегодняшний день знания.

Профессор Нильс Бор поднялся со стула и, рисуя на доске концентрические круги, стал объяснять:

— Посмотрите вот сюда. Проще говоря, атом состоит из ядра и электронной оболочки. В электронной оболочке находятся электроны. Они движутся вокруг ядра по кольцевидным орбитам, и орбита каждого из них определяется уровнем энергии, которой он обладает. Согласно принесенному вами документу, ядро, которое мы считали неделимым, в действительности состоит из еще более мелких частиц двух типов. Частицы первого типа здесь называются «протоны» (так как они обладают положительным электрическим зарядом), а частицы второго типа — «нейтроны» (так как они не обладают электрическим зарядом). Количество и протонов и нейтронов в атоме зависит от его типа — или, иными словами, от того, какой химический элемент образуют атомы данного типа. Начинается счет от самого простого химического элемента — водорода, в котором имеется только один протон, а заканчивается — самым сложным химическим элементом, который еще только предстоит открыть, но о существовании которого можно, в принципе, догадаться.

— Каким образом? — поинтересовалась я.

— Если мы открыли химический элемент, скажем, с пятьюдесятью тремя электронами и еще один элемент с пятьюдесятью пятью электронами, то, получается, обязательно должен существовать и элемент с пятьюдесятью четырьмя электронами, пусть даже он еще и не был открыт.

— Вы сейчас имели в виду электроны или же протоны? — спросил Карл.

— Это очень интересный вопрос. Согласно данному документу, каждый атом одного и того же химического элемента имеет одинаковое количество электронов и протонов. А вот количество нейтронов может быть различным.

— Даже у одного и того же химического элемента?

— Да. В данном документе фигурирует понятие «изотопы [75] Хотя термины «нейтрон», «протон» и «изотоп» в 1914 году еще не использовались, я взяла на себя смелость вложить их в уста профессоров Резерфорда и Бора, чтобы было проще изложить соответствующие объяснения (Примеч. авт.). химического элемента». Это — атомы с одними и теми же химическими свойствами, но с разной атомной массой, то есть с разным общим количеством нейтронов и протонов.

Видя, что мы с Карлом больше не задаем вопросов (хотя, по правде говоря, мы далеко не все поняли), профессор Резерфорд снова вступил в разговор.

— Самым удивительным во всем этом является то, что люди, которые составили данный документ, утверждают, что им удалось разделить атом на части — или же, что одно и то же, заставить один химический элемент превратиться в другой… Это, господа, алхимия.