Бронислава Вонсович - Завещание инора Бринкерхофа (СИ)

Но того, что хотел не получил. Я потрогала рукой бабушкину книжечку, которая так и лежала у меня в кармане. Выходит, обе эти смерти моих близких людей были из-за нее? Теперь понятно, куда пропали книги из лаборатории.

- А книги из дедова кабинета? Их тоже забрали вы? - спросила я.

- Они тоже у меня. Все до единой бумажки из комнаты твоего деда. Но ни в одной нет даже малейшего упоминания о противоядии.

- Потому что он им не занимался, - повторила я. - Сами посудите - дома это делать не будешь, а лаборатория на фабрике так и стояла впустую столько лет. А зачем вам был нужен рецепт противоядия? Вы же как раз зельями торгуете.

- Быть монополистом такого рода очень выгодно, - усмехнулся он.

Он попивал чай и смотрел на меня с некоторой насмешкой - как это я не понимаю таких простых вещей. Ведь это так приятно, когда жизнь и смерть других людей находится в твоих руках.

- А инора Брайнер, мать моего мужа, умерла тоже в результате ваших действий? - спросила я. - Ведь если торговля запрещенными орочьими зельями идет через вас...

- То я не обязательно травлю ими всех налево и направо, - ответил инор Тидеман. - Но в этом случае ты права - я не бросаю своих людей, а это был единственный оставшийся способ вытащить моего человека. Ну и рычаг давления на Брайнера появлялся, лет на пять. Но, как оказалось, сыскарь этот жену свою и не любил, так что побег, он не устроил и казнь состоялась.

- Вы его все равно обманули, - горько сказала я, вспоминая, как Рихард до сих пор страдает из-за смерти матери и не может простить отца. - Никакого нейтрализующего зелья нет.

- Думаешь, я сейчас осознаю и побегу каяться? - глумливо сказал он. - Все, кто покушается на мое - сферы влияния, людей, деньги - не заслуживает от меня ни малейшего снисхождения. Брайнер сцапал моего человека - остался без жены, Хайнрих позволил своему сыну провернуть эту операцию с зельем - остался без репутации, бабушка твоя не вняла моим уговорам - и попрощалась с жизнью. И теперь от тебя, Иви, зависит жизнь четырех человек - твоя, твоей сестры и ваших мужей. Прими правильное решение, мне бы не хотелось применять к тебе крайние меры, ты мне всегда нравилась, девочка моя.

Я вся кипела от возмущения. Мне уже самой хотелось применить к инору Тидеману те самые крайние меры, чтобы положить конец его преступлениям. Но Рихард и Юрген, что будет с ними? Только вот я совсем не была уверена в том, что наш управляющий выполнит свое обещание и оставит их в живых.

- Видите ли, инор Тидеман, - церемонно сказала я, - как я сегодня поняла, вам совсем не свойственно выполнять свои обещания. Более того, я совершенно не уверена, что с моими близкими все в порядке.

- А у тебя есть выбор, Ивонна? - приподнял бровь управляющий. - Если ты идешь к Брайнеру и рассказываешь, они умирают. Если молчишь, у вас есть шанс остаться в живых.

- Как мне ни интересно, что выберет моя невестка, - раздался от двери насмешливый голос инора Брайнера, - но было бы слишком жестоко продолжать держать ее в неведении, тем более, что все, нас интересующее, мы уже узнали.

- Ну-ну, - невозмутимо сказал инор Тидеман, - и что вы собираетесь предъявить на суде, кроме слов этой несомненно замечательной, но совершенно пристрастной особы.

- Вот этот замечательный кристалл со звуками вашего голоса, где вы признаетесь в своих преступлениях, - инор Брайнер продемонстрировал то, о чем он говорил, и продолжил. - Новинка в сыскном деле. Лорийцы поделились. Правда, без своего ведома, но у них сейчас такой бардак творится, что грех было не воспользоваться.

На удивление все оставшееся время до конца семестра прошло очень мирно. Единственным серьезным потрясением для меня был суд над нашим бывшим управляющим. В этот раз инору Тидеману не удалось переложить свои дела на других людей - запись на кристалле столь явно свидетельствовала против него, что ни у кого даже сомнения не возникло в его виновности. Глава преступной шайки был казнен, а все найденное имущество было частично возвращено бывшим владельцам, таким же бедолагам, как мой отец, а частично отправлено в казну. Больше всего факт конфискации расстроил родителей Эвамарии, они даже попытались признать брак дочери недействительным, но бывшая подруга огорошила семью известием, что ждет ребенка, и пришлось им от этого плана отказаться. Сама же Эвамария находила даже некоторую романтику в том, что она оказалась женой раскаявшегося преступника. То, что Гюнтер не принимал ни малейшего участия в делах отца и вообще о них не знал, разве что иногда выполнял мелкие поручения, его жену совершенно не смущало, и она постоянно твердила во всеуслышанье, что только ее благотворное влияние не позволило мужу скатиться в пучину порока. Тидеман-младший с этим покорно соглашался. А что еще ему оставалось делать? Ни к чему не приспособленный, глуповатый, самовлюбленный, бывший мой жених теперь больше всего боялся очутиться без средств к существованию.

Наша фабрика пережила серьезные потрясения. За время, что инор Тидеман провел в качестве ее управляющего, было нарушено производство, утеряны многие поставщики и покупатели, ушли мастера. Бедный Юрген не знал, за что хвататься. Я помогала ему, как могла, приезжая каждые выходные в Корнин, но брать на себя ответственность и принимать под свое руководство не хотела - для этого мне полностью пришлось бы забросить учебу. Впрочем, зять справлялся достаточно неплохо, не зря инор Тидеман его хвалил. Удалось вернуть часть специалистов, которые работали при деде, и наладить новые деловые связи. В этом очень помогла семья мужа Барбары. Наконец фабрика нормально заработала, и я вздохнула с облегчением.

Семестр пролетел незаметно. Подошло время практики, а я так и не почитала книги по орочьим зельям. Да что там книги! За всеми этими треволнениями даже до бабушкиных записей руки так и не дошли, а ведь не зря же она хотела, чтобы они достались именно мне. Инор Вайс утверждал, что там ничего необычного нет, но ведь инор Тидеман был уверен, что бабушка занималась противоядием и достигла значительных успехов. Да что там, он же предлагал купить у нее рецепт, значит, он должен был быть. Менталист поработал с моей памятью и снял блок с тех воспоминаний, что касались орочьей стороны моей жизни. Воспоминания обрушились на меня лавиной, но в деле поисков рецепта это никак не помогло. Я ничего про это не узнала. Я помнила бабушку, наши разговоры о разных вещах, касавшихся алхимии и нет, ее немного снисходительное отношение к моему отцу, ее увлеченность своим делом. Я вспомнила даже, как ко мне приходили образы от моего прадеда-шамана. И только сейчас осознала, чего была лишена все это время. Зелье, которое давал мне отец, напрочь отрезало меня от этой возможности, и теперь было совершенно неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы эта способность восстановилась. Один из подчиненных инора Брайнера даже выразил сомнение в том, что она может восстановиться вообще - слишком долго давали мне блокирующее средство, и это могло повредить какие-то тонкие структуры, необходимые для связи. И прояснить этот вопрос у своего прадеда я никак не могла - не в степи же мне ехать? Орочье отношение к женщинам было хорошо известно, именно поэтому моя прабабка и убежала с новорожденной дочерью - такой жизни ей она не хотела. Налицо была проблема, решить которую я оказалась не в состоянии. Я даже еще несколько раз посещала лабораторию на фабрике, в надежде услышать голос еще раз и понять, что же мне делать с находкой. Но, видимо, бабушка посчитала свою миссию выполненной, и дух ее со мной больше общаться не желал. Или я просто не слышала - ведь и тогда голос был очень слабый, буквально на грани восприятия. Тогда я решила обратиться с просьбой к инору Брайнеру. Пусть у него в конторе еще раз просмотрят эту книжечку, вдруг найдется что-нибудь неожиданное, ведь нам с Рихардом так и не удалось отгадать эту загадку.