Франческа Клементис - Большие девочки не плачут

Но теперь Марина столкнула Сюзи с качелей раз и навсегда. У них общий любовник. Мало того, этот самый любовник, когда пришло время выбирать, Марину демонстративно предпочел Сюзи. Тем самым у женщин появилось нечто общее, что не так-то просто разорвать. Вместе с проблемой лишнего веса, которую Марина передала Сюзи как олимпийский огонь, отныне их отношения следовало пересмотреть с точки зрения равенства. Не будь Сюзи беременна, у Марины могли бы возникнуть сомнения, смогут ли они пережить этот переходный период.

Сюзи была-таки беременной, но будущее исковеркано.

— Я прощаю тебя, Му. Хоть ты и вела себя отвратительно.

Марину рассмешил гнев ее подруги.

— Спасибо, Сюз! — сказала она, надеясь, что в ее ответе прозвучала благодарность.

Так легко быть великодушной. Это любовь делает человека таким.

— То есть ты приглашаешь меня на свидание?

Она чувствовала себя очень смелой, задавая этот вопрос. Ведь если она не права, то будет выглядеть очень глупой. И настойчивой.

Пол в отчаянии поднял брови.

— Конечно, на свидание! Что еще я мог иметь в виду?

Марина покраснела. Он только что без предупреждения появился в ее кабинете. Она и знать не знала, что он несколько дней набирался храбрости, прежде чем пригласить ее. Дюжину раз снимал телефонную трубку. Даже доехал до здания ТНСВ, но не выдержал и попросил таксиста вернуться.

— Да, но мне кажется, ты говорил, что на мюзиклы ходишь один или с семьей?

Пол пригрозил ей пальцем. Он почувствовал уверенность и повеселел оттого, что она приняла его предложение.

— Я этого не говорил. Я говорил, что лучше посмотрю мюзикл один, чем в обществе человека, который не сможет его оценить. Это должен быть кто-то особенный, а у меня в жизни таких людей было не слишком-то много.

Марина поняла, что это все равно что тебе пятнадцать, и унеслась далеко в своей юной фантазии. Вот что такое сильное увлечение, согревающее душу и тело, отвлекающее от всего на свете. В последний, полный событий год у них возникло глубокое и настоящее чувство, какое бывает у взрослых людей. Она «особенная». До Рождества еще неделя, и у нее это будет первое Рождество, которое она отметит в новом статусе.

Может, он купит ей большую открытку со словами «Счастливого Рождества тому, кто особенно дорог». Она видела, как счастливые люди покупают такие открытки в киосках. А может, он подарит ей самый настоящий подарок, который выбирают, крепко подумав, из тех, что покупают для «особенного» человека. А при мысли о том, что и она ему что-то подарит, она пришла в легкое возбуждение. Ведь и он для нее «особенный».

— Ты плачешь?

Он присел возле ее стула на корточки, как в тот вечер в Афинах, когда ее тошнило в его номере. Его вопрос удивил ее. Она поднесла палец к глазам, чтобы убедиться, действительно ли она плачет. Одновременно там же оказался его палец, и вместе они наткнулись на слезинку, которая с радостью легко катилась по ее полному лицу.

— Прости меня, — прошептала она, смутившись проявления своих чувств.

— Если только это хорошие слезы, а не печальные, — сказал Пол.

Он достал носовой платок и нежно вытер ей щеку.

— Хорошие. Я думала о Рождестве.

— И что же ты думала?

Марина посмотрела на него.

— Я могу надеяться, что это будет счастливое Рождество?

Пол смотрел в будущее дальше Рождества. Гораздо дальше.

— Обещаю тебе, счастливое.

И таковым оно и было. В ТНСВ начались две недели рождественских каникул. Пол и Марина использовали это время и провели все праздники вместе, кроме рождественского дня.

Даже рождественский день оказался более счастливым, чем это было раньше. Нэнси и Дональд были добры и с Мариной, и друг с другом. Время от времени воцарялось молчание, но то были обычные семейные паузы, когда каждый член семьи вспоминает о том, что объединяет относительно разных людей в одну семью.

— Хорошее Рождество, — сказал Дональд после ужина. — Мне очень понравилось.

И Марину, и Нэнси изумило это заявление. Согласно молчаливым стандартам Дональда, это был почти шекспировский монолог.

Марина отважилась сказать что-то более серьезное.

— Это первый рождественский ужин, когда не звучали слова недоброжелательства. Ни с чьей стороны, — прибавила она, не забыв включить и себя в число потенциально виновных.

Нэнси не отрывала глаз от вязания.

— Теперь все по-другому. Раньше мы и думать не могли, чтобы сказать или сделать что-то такое, что может привлечь внимание к… ну ты понимаешь… ты была такая чувствительная. Мы боялись огорчить тебя.

Марина вспомнила, как раньше отмечали Рождество, и поняла, что ее мать права. Она всегда боялась рождественского ужина и следила за каждым отправляемым в рот куском, чтобы лишить мать оружия, которым та могла выстрелить в нее в традиционной ссоре после ужина. Она сдерживала себя, что вызывало у нее горечь и гнев, а потом истолковывала молчание как обвинение, против которого обязана была выступить.

— Не смотри на меня так! — с этих слов обычно все и начиналось.

В дальнейшем возможны были кое-какие варианты, но обычно кончалось тем, что Марина принималась кричать.

— Это не моя вина, что я толстая!

На что Нэнси преспокойно отвечала:

— А чья же?

На сей раз все было по-другому. Но в составе исполнителей произошла только одна замена. Марина вынуждена была согласиться, что напряжение последних лет возникало в основном из-за нее. Домашнюю обстановку она рассматривала как площадку для вольного боя, где первый удар всегда должна была получить она. И последний. Прежде чем продолжать разговор в серьезном тоне, предложенном матерью, Марина хорошо подумала.

— Ты ничего не сказала о том, что я пополнела.

При этих словах ее отец потянулся за своими садовыми перчатками, намереваясь скрыться в сарае.

— Прошу тебя, папа, не уходи. Я не собираюсь устраивать сцену.

Дональд неохотно сел. Он включил телевизор и, идя на уступку недовольному взгляду Нэнси, убавил звук и включил титры, надеясь, что его не вовлекут в этот разговор.

Прежде чем отвечать, Нэнси глубоко вздохнула.

— Да, я заметила, что ты немного пополнела по сравнению с тем, когда мы видели тебя в последний раз. Но, если честно, я почувствовала облегчение. Раньше ты была чересчур худой, и ты это знаешь. А как я тебе уже говорила, я теперь воспринимаю твой вес как вопрос частный, как нечто такое, что ты уже решила для себя, и я должна уважать это решение, а не осуждать.

Нэнси произнесла длинную речь, и Марина была ей благодарна. В награду она решила довериться ей.

— Когда я приехала в прошлый раз, я вела себя нечестно. В смысле того, как я сбросила лишний вес.

И она рассказала своим родителям об эксперименте с оксиметабулином. Она ничего не утаила (кроме своего загула с ученым, открывшим лекарство, — ведь это ее родители, в конце концов!). Дональд даже забыл, что собирался смотреть телевизор, так он был захвачен рассказом о коррупции и мошенничестве. Лишь одно его огорчало: рассказу недоставало секса, в противном случае получился бы хороший мини-сериал.