Дороти Кумсон - Спокойной ночи, крошка

Это воспоминание займет свое место в череде других. Наше знакомство. Его первый звонок. Наш первый поцелуй. Наше свидание в Гайд-парке — мы ели холодные рыбные палочки и пили теплое имбирное пиво. Тот день, когда Мэл взял меня за руку: мы шли по улице, и он взял меня за руку! Так он показал всему миру, что мы вместе. Что мы едины.

Все эти воспоминания сверкали, как драгоценные камни в шкатулке моей памяти. Я не хотела, чтобы они испортились из-за того, что Мэл сейчас скажет.

— Нова поверить не может, что я тебе до сих пор не сказал.

«Опять она». Если бы не она, Мэл не пошел бы гулять тем вечером, когда мы познакомились, поэтому я всегда буду благодарна Нове за это, но все же неужели ему нужно говорить о ней сейчас ? Мэл говорил о Нове с удручающей и тревожащей регулярностью. Почему он говорит о ней сейчас ?!

Я сползла с его колен, чтобы видеть его лицо, и легла рядом, медленно водя пальцем по его распухшим от поцелуев губам, красным, как перезрелая клубника. Я хотела запечатать его уста. Вот в такие моменты понимаешь, почему нужно засыпать сразу после секса. Тогда ты не станешь говорить, а значит, не сможешь все испортить.

Мэл нежно накрыл мою руку ладонью, перецеловал каждый пальчик и опустил ее себе на грудь. Ему хотелось поговорить.

— Это о моем имени.

— Тебя на самом деле зовут не Мэл Бакен? — немного озадаченно спросила я.

— И да, и нет.

— О господи! — простонала я. — Ты выбрал этот момент, чтобы сказать мне, что раньше был женщиной и тебя звали Натали или что-то в этом роде? Потому что если это так, то я предпочту жить дальше в блаженном неведении. Операция прошла успешно, шрамов не видно, тело работает отлично, так что давай притворимся, что ты родился мужчиной, и я доживу до старости без этой психологической травмы.

— Нет, ничего подобного. Мэл — это уменьшительная форма от моего имени. На самом деле меня зовут Мальволио.

Я рассмеялась. Он такой смешной. Не каждый поймет эту шутку, но мы с Мэлом встретились вечером двенадцатого июня. «Двенадцатая ночь» [1] «Двенадцатая ночь» — пьеса В. Шекспира, в которой одного из персонажей зовут Мальволио, а другого — Себастиан. ( Здесь и далее примеч. пер. ). . Мальволио. Я обняла его, посмеиваясь над отличной шуткой.

— Очень приятно познакомиться с тобой, Мальволио, — хихикая, сказала я. — Меня зовут Стеф, но ты можешь называть меня Себастиан, если тебе нравятся трансвеститы.

Он вздохнул.

— Вот поэтому-то Нова и ворчала, что нужно было раньше сказать тебе об этом. Она знала, что ты решишь, будто это шутка.

Ледяная рука ужаса перехватила мое горло, смех оборвался. Я зажмурилась от страха. «Я посмеялась над его именем. О господи, неужели я это сделала?!» Когда я осмелилась открыть глаза и взглянуть на Мэла, он смотрел на меня без тени смущения или злости на лице.

— Тебя правда зовут Мальволио?

Мэл кивнул.

— Честное слово. Это любимая пьеса моей мамы, или что-то вроде того. — Он пожал плечами, беззаботно и невозмутимо. — Никто в точности не знает, почему мама так меня назвала. Все пытались ее отговорить. Родители Новы рассказывали, что умоляли ее не поступать так с ребенком, но мама настояла на своем. И вот меня зовут Мальволио.

— Тебя дразнили в школе из-за имени?

— У них был другой повод для того, чтобы дразнить меня. — Лицо Мэла на мгновение помрачнело. — Но лет с девяти все стали называть меня Мэлом. Только моя мама и родители Новы называют меня Мальволио, да еще сестра Новы, Корделия, когда хочет пошутить.

Я не знала, что тут сказать. Мне подумалось, что операция по смене пола была бы и то лучше. По крайней мере, такое ты всегда можешь скрыть. А с таким именем… Представьте себе хихиканье в церкви, когда мы выходили читать молитвы. Лишь человек пять не смеялись. Бедный Мэл! Наверное, его соседи только тем и занимались, что придумывали шутки, связанные с «Двенадцатой ночью».

Мне не нравилось быть в центре внимания, выделяться, давать кому-то повод насмехаться надо мной.

И тут я поняла, что Мэла это не беспокоит. Мы лежали в темноте, в кухне капал кран, слышалось наше ровное дыхание. Мэл был совершено спокоен. Уверен в себе. В нем не было ни показушничества, ни наглости. Только уверенность. В самом основании его личности лежала непоколебимая сила. Спокойствие. Уверенность.

Это позволяло ему столкнуться с любой проблемой. И решить ее. Мэл, Мальволио… Он мог справиться с чем угодно.

— Ну что, опробуем этого мужчину по имени Мальволио? — Я забралась на него, чувствуя, как вновь распаляется огонь в его чреслах.

— Ну конечно, — улыбнулся Мэл. Его большие, сильные руки погладили мои бока и легли мне на грудь.

Я выгнула спину, нежно раскачиваясь взад-вперед, дразня его.

Я знала, что нужно рассказать Мэлу обо мне. Я всегда это знала. Я понимала, что эта история с именем — к лучшему. Она показала мне, кто такой Мэл. Показала, что у Мэла есть сила, которая понадобится, когда я расскажу правду о себе.

— И иногда дело не в том, что он смотрит на «другие юбки». Дело в том, что его сердце не с вами. И что вы будете делать тогда? Как вы помешаете ему влюбиться в кого-то еще, если в то же время он любит вас? Как? Следя за фигурой? Поверьте мне, это не всегда помогает. На самом деле, это вообще не помогает. И как вы помешаете ему разделить свое сердце надвое и дать вам только половину? Хотя вам полагается его сердце целиком и полностью, а он дарит вам лишь половину?

Нова. Нова. Нова.

Он только о ней и говорит. Каждое второе слово в его речи — Нова. «Почему бы тебе на ней не жениться?» Мне не раз приходили в голову эти слова. «И что это за имя такое — Нова? — думала я, пока мы шли по мостовой в Восточном Лондоне к бару, где мне предстояло познакомиться с этой потрясающей Новой. Мы собирались поиграть там в бильярд и выпить пива. — Кто станет называть своего ребенка «Нова»?! Если бы вас так назвали, разве вы не сменили бы имя? Разве вы не попытались бы стать как все и не сменили бы имя? Нет, если бы вам хотелось выделиться из толпы. Хотелось, чтобы люди помнили о вас. Только если вы считаете себя насто-о-о-олько особенной, вы станете носить такое дурацкое имя. Да, у Мэла имя тоже необычное — наверное, даже более удивительное, чем у Новы, — но он хотя бы попытался слиться с толпой, используя форму «Мэл». А она… она не стала этого делать».

Я знала, как она выглядит. Я с ней еще не встречалась, даже фотографий не видела, но уже знала, как она выглядит. Высокая. Стройная. Белокурые локоны до пояса. Идеальный макияж. Она наденет узкие джинсы — потому что они ей по карману, к тому же они подчеркивают ее идеальную попку, когда она наклоняется над бильярдным столом, чтобы идеальным движением забить шар в лузу. Мэл постоянно говорил о ней, и было понятно, что он влюблен в нее по уши. И она это знает.