Шарлин Рэддон - Нежное прикосновение

Перевернувшись на спину, он прижал ее к себе и положил ее голову на свое плечо.

— Но Баррет…

— Забудь о нем, Бри. Я не позволю ему разрушить наши отношения. Я с ним разберусь. А сейчас спи.

Она долго лежала с открытыми глазами, но потом все же заснула. «Однако какой же мерзавец ее муж! — подумал Най. — Как же, должно быть, жестоко он с ней обращался, если она теперь панически боится заниматься любовью. А ведь интимные отношения доставляют только удовольствие и радость»… И в этот момент он отчетливо осознал, что один из них — Баррет Вайт или он, Коламбус Най, — должен умереть. И это неизбежно.

Он почувствовал, что она задрожала, его плечо стало влажным в том месте, где к нему прикасалось ее лицо.

— Бри? Что случилось? Ты все еще боишься?

— Нет, — пробормотала она, всхлипывая. — Я… я чувствую какую-то пустоту.

Не сдержавшись, он засмеялся.

— И я тоже, моя сладкая женщина. Твое тело не хочет спать, оно жаждет любви. Если ты доверишься мне, то я смогу удовлетворить потребности твоего тела.

— Я доверяю тебе. Но дело не в этом, — пробормотала она и разрыдалась, закрыв руками лицо. — Я думаю о Лилит, о Джулии, о Шекспире. Обо всех, кого я любила.

Он пробормотал ей слова утешения на незнакомом языке и прижал ее к себе. Он прекрасно понимал, что с ней сейчас происходит. Ко всем тяжелым переживаниям последних дней — смерть Лилит, ужасы холерной эпидемии — добавилось еще и неудовлетворенное желание. Это переполнило чашу ее терпения, и она утратила контроль над собой. Увидев ее слезы, он почувствовал благодарность и облегчение.

— Прости меня. Прости, пожалуйста. Я никак не могу успокоиться.

— Не беспокойся, — сказал он. — Это нормально. Плачь себе на здоровье. Теперь все будет хорошо. Обещаю тебе.

Брианне очень хотелось поверить ему, однако она знала Баррета гораздо лучше, чем он. К тому же Баррету теперь помогали Панч Молтон и еще один человек, с которым он вместе путешествует. Теперь, после того как она уступила Колу, поддавшись магии его поцелуев, ее положение стало еще хуже. А может быть, ей действительно не нужно ни о чем беспокоиться? Что, если Кол действительно сможет справиться с Барретом? Однако как же он сможет это сделать, если он даже не знает, сколько у него врагов? Наверное, ей стоит рассказать ему о Панче.

Нет, она сама должна найти способ все это уладить. Уладить так, чтобы не подвергать опасности жизнь Коламбуса.

Брианна зевнула и, мечтательно глядя перед собой, подумала о том, как хорошо было бы сейчас сидеть в фургоне, в тени спасительного брезентового покрова. Однако она понимала, что как только сядет в фургон, моментально заснет. Если же она перестанет погонять волов кнутом, то они просто остановятся или сойдут с дороги.

Днем раньше Артур Хикам тоже решил управлять волами, сидя в фургоне. Никто не знает наверняка, что с ним случилось. То ли он уснул, то ли просто потерял равновесие. Он упал на землю, и тяжелые колеса повозки переехали обе его ноги. И несмотря на то, что ему ампутировали обе ноги, мужчина все-таки умер. Брианна не хотела повторить его ошибку и поэтому решила не садиться в фургон. Она устало брела рядом с фургоном, и ее ступни увязали в мягкой песчаной почве.

— Как ты, Бри?

Она подняла голову и посмотрела на Коламбуса, который ехал рядом с ней на своем сером жеребце. Она улыбнулась ему и сказала:

— Все хорошо. Еще далеко до переправы?

— Осталось проехать пару миль.

Он спешился и зашагал рядом с ней, внимательно глядя на нее из-под широких полей своей шляпы. Его глаза излучали теплоту и нежность. Лицо его было покрыто слоем пыли, а по вискам струился пот. Вся его одежда, включая и шляпу, тоже была белой от пыли. Брианна недовольно поморщилась, подумав о том, что она сама такая же пыльная и грязная, как и он.

Последние несколько дней дул сильный ветер, поднимая над дорогой огромные облака белой пыли, что затрудняло обзор. Однако этот ветер разогнал тучи комаров и мошек, которые в течение всего дня досаждали людям и животным. Когда же ветер ненадолго утихал, надоедливые насекомые снова начинали кружиться над караваном, попадая людям в глаза, в рот и в уши. Мошки забивались в ноздри волам и лошадям, больно кусали их, и животные становились неуправляемыми. По ночам специально жгли на кострах полынь, чтобы отпугивать комаров. Однако даже этот едкий дым не мог защитить от кузнечиков. Они заползали куда угодно — в кастрюли, в сковородки и в ведра с водой.

— Я видел, как ты разговаривала с Панчем Молтоном, — сказал Най. — Вы просто болтали или он опять говорил какие-нибудь гадости?

— Мы просто разговаривали.

Брианна очень хотела ему все рассказать. Было бы хорошо, если бы Най заставил Панча оставить ее в покое. Ей хотелось спокойно спать по ночам, а днем не оглядываться по сторонам, дрожа от страха. Нервы у нее были уже напряжены до предела. Однако, если она расскажет ему о Панче, ей придется признаться в том, что это именно Панч напал на нее в тот день, когда она ушла из лагеря. Она постоянно вспоминала слова Панча о том, что если она хочет, чтобы Коламбус остался в живых, то ей нужно держаться от него подальше.

После того как Брианна и все выздоравливающие после холеры люди снова присоединились к каравану, Панч частенько оказывался поблизости, бросая на нее злобные взгляды.

Подняв голову, она увидела, что Кол смотрит на нее. В его глазах отражалось такое сильное желание, что оно тут же возбудило в ней ответную страсть. У нее все сжалось внутри, и она густо покраснела.

Он был удивительно нежным и обладал поразительной способностью одним только прикосновением возбуждать в ней сильное желание. Несмотря на то, что уже прошло много времени с тех пор, когда в последний раз шел дождь, и Най снова спал под фургоном, он все равно, улучив момент, обнимал и целовал ее. Он становился все более и более нетерпеливым и не мог понять, по какой причине она держит его на расстоянии. Как только он приближался к ней, она каждый раз старалась сделать так, чтобы не оставаться с ним наедине. Он прекрасно понимал это и злился.

Если бы Баррет просто взял и исчез из этого мира, если бы она не была замужем и если бы Кол мог (или захотел) жениться на ней… Если, если, если. Одни сплошные «если».

Каждый день, испытывая чувство вины и страх, она решала, что ей нужно не пускать Кола в свое сердце. По ночам же, когда она ложилась в постель, ее сердце сжималось от тоски, а ее грешное тело жаждало его прикосновений. Ей хотелось, чтобы он пробрался к ней в фургон, исполнил свое обещание и дал ей ощутить, что такое настоящее удовольствие.

Украдкой посмотрев на него, она увидела, что он внимательно смотрит на небо.