Луанн Райс - Каменное сердце

— «Приключения Шарлотты» — моя любимая книжка, — сказала Фло. — Я так думаю.

— А ты, Саймон? — спросила Мария. — Какую книгу ты любишь больше всего?

— Не знаю, — глухим голосом ответил мальчик.

— Ты, наверное, уже слишком взрослый для «Приключений Шарлотты»? — снова обратилась к нему Мария, придумывая, как бы выйти из положения. Если бы у детей была книга, которую они оба любили, она могла бы почитать им часок, после чего они бы устали и отправились спать. Весь день дети тихонько сидели в гостиной или ходили по двору, а Мария пыталась как-то развлечь их.

Постоянно звонил телефон: Питер, Хэлли и Нелл сообщали последние новости о Софи, говорили об устройстве похорон Гордона, о полицейском расследовании, давали ей советы и спрашивали о том, как чувствуют себя племянники. Один раз позвонил Дункан, просто чтобы сказать, что все время думает о ней. Только с ним она позволила себе расплакаться.

— Можно нам посмотреть телевизор? — спросил Саймон.

— Я уже говорила — у меня нет телевизора, — ответила Мария. — Но мы его купим.

Тут она замолчала; у нее чуть не слетело с губ «завтра», однако завтра должны были состояться похороны Гордона.

— Давай купим «Сони», — предложил Саймон, впервые за весь день немного оживившись.

— Давай, — согласилась Мария.

— Но я хочу домой, — сказала Фло, и ее губы задрожали. — Дома есть телевизор.

— Нам нельзя домой, — резко произнес Саймон.

— Я хочу к маме и папе! — закричала Фло.

— Замолчи! — оборвал ее брат.

Мария обняла девочку одной рукой, вторую протянула к Саймону, но тот, нахмурившись, отстранился. Мария чувствовала себя обессиленной — она ничем не могла их утешить. Утром с ними разговаривала служащая полиции; дети стояли на своем, утверждая, что смотрели телевизор, когда их мать пришла и сообщила, что случайно сбила отца машиной.

— Я знаю, что вы скучаете по родителям, — начала Мария. Однако она не могла продолжить и сказать: «Но они скоро вернутся домой».

— Мы даже не поцеловали маму на прощание, — сказал Саймон и дернул головой, отбрасывая волосы от глаз, как это делал Гордон.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Мария.

— Она не вернется домой, — ответил ребенок. — Она теперь одна из тех женщин, что сидят в нашей тюрьме.

— Сейчас она и правда там, — медленно произнесла Мария, — но мы не знаем, как надолго.

— А что будет дальше? — с тревогой спросила Фло. Она накрутила прядь волос на палец, и теперь волосы запутались. Мария стала распутывать их, делая вид, что целиком сосредоточена на этом занятии.

— Что будет с ней? — настойчиво повторил вопрос Саймон.

— Дядя Питер попросил мистера Грюнвальда быть адвокатом вашей мамы. Мистер Грюнвальд поговорит с полицейскими, с другими юристами и судьей, и они решат, как долго она должна оставаться в тюрьме.

— Как они могут оставить ее там? — недоумевала Фло. — У нее же есть дети, о которых надо заботиться.

— Папа говорил, когда-нибудь она там все равно окажется, — дерзко произнес Саймон.

— О чем ты? — спросила Мария голосом более резким, чем ей хотелось бы. Она увидела, что напугала этим племянника: он сгорбился и уставился в пол. — Расскажи мне, хорошо? — мягко попросила она.

— Он всегда так говорил, — ответил Саймон.

— Говорил, — подтвердила Фло. — Бедный папочка.

— Интересно, почему вдруг он говорил такие странные вещи, — сказала Мария. Ей не хотелось давить на детей, но было необходимо узнать подробности.

— А что тут странного? — спросил Саймон. — Он был прав — теперь она там, так ведь?

— Она очень вас любит, — сказала Мария.

— Ага, любит, — произнес Саймон, упершись взглядом в свои колени. Дети были в пижамах; у мальчика она была фланелевая, с нарисованными динозаврами, и он пальцем ковырял дырку, начинавшуюся возле головы стегозавра.

— Конечно, любит, — повторила Мария, потрясенная его тоном.

Саймон повернул голову и скривил рот в лукавой ухмылке.

— Я знаю, — добавил он. — Я же сказал: «Ага, любит».

От его слов у Марии мурашки пробежали по спине. Она с ужасом думала о том, чему ее племянники стали невольными свидетелями. Боб Фредериксон, окружной прокурор, который учился с Софи в одном классе, сообщил Питеру, что в Гордона пять раз выстрелили из револьвера 38-го калибра, потом выбросили тело из окна и несколько раз проехали по нему колесами автомобиля. Револьвер полицейские пока не нашли, однако они были уверены, что это было оружие Гордона, которое он хранил в тумбочке возле кровати. Софи ни в чем не сознавалась и пока что находилась в тюремном медицинском изоляторе: у нее был вывих плеча, растяжение связок кисти и множественные ушибы на теле.

— Я хочу, чтобы у нас был телевизор, — снова сказал Саймон.

— Вам нравится смотреть телевизор, правда? — спросила Мария, стараясь подвести их к тому, что произошло вчерашним вечером. Она понимала, что играет с огнем, что для детей может быть опасно вспоминать эти события перед сном, однако не могла остановиться.

— Нравится, — подтвердил Фло.

— А что вы смотрели вчера вечером? — поинтересовалась Мария.

— Старые мультики, — ответил Саймон. — Очень хорошие старые мультики.

— Какие мультики?

— «Кейт и Элли». Потом «Косби», кажется.

— Тебе нравится девочка из «Косби»? — спросила Фло, дергая Марию за рукав. — Правда, она миленькая? Мама всегда заплетает мне косички, как у нее.

— Можно мы пойдем спать? — спросил Саймон.

— Вы устали?

— Ну да, — ответил он. — Телевизора все равно нет.

— Ладно, — сказала Мария, пытаясь вспомнить, что дети должны сделать перед сном. В последний раз она оставалась с ними на ночь давным-давно, когда они с Альдо приезжали в Хатуквити, и Софи с Гордоном решили поехать на остров Нантакет. Она знала, что должна поговорить с детьми о предстоящих похоронах, объяснить им, что там будет происходить. Однако она не представляла, как рассказать им об этом. Ей хотелось, чтобы рядом с ней был Дункан: он подсказал бы, как хороший родитель — или хорошая тетка — должен действовать в такой ситуации.

— Наверное, вам нужно почистить зубы? — заметила Мария, пытаясь вспомнить, какой ритуал отхода ко сну был в детстве у нее самой. — А потом мы встанем на колени и прочтем молитву.

— Обычно мы еще что-нибудь едим перед сном, — с надеждой в голосе сказала Фло. — Печенье или хлопья с молоком.

— Как насчет тостов с корицей? — предложила Мария.

— Пойдет, — ответил Саймон.

— Это просто ужасно. И унизительно, — прошептала Хэлли на ухо Марии. Вся семья Дарков, Саймон с Фло и Джулиан Портер стояли в церкви Святого Луки, в том же приделе, где когда-то прощались с Малькольмом. Эд и Гвен Литтлфильд стояли напротив них. Друзья Софи и Гордона, жители города, полицейские и репортеры заполняли оставшееся пространство церкви.