Луанн Райс - Каменное сердце

— И что в этом плохого? — спросила Хэлли, принимая оскорбленный вид. — Он кого угодно заговорит. Начнет рассказывать об острове Уайт или еще о чем-нибудь, мы и не заметим, как время закончится. Кстати, во сколько начинается концерт?

— В три, — сказала Софи.

— Костюмерша, да, Софи? — усмехаясь, спросил Питер. — И сколько смен костюмов в вашем шоу?

— Шестнадцать, если быть точной, — ответила Софи, и Мария удивилась горделивым ноткам, прозвучавшим в ее голосе. Софи была уже не такая бледная, как в ее последние посещения.

Глаза сестры блестели, когда она смотрела на детей, прижимавшихся к ней.

— По-моему, это стыдно — одевать других людей, хотя на самом деле это они должны одевать тебя, — сказала Хэлли.

— Стыдно? — Голос Софи стал ледяным.

— Да, именно так я сказала, — ответила Хэлли, словно бросая дочери вызов.

Глаза Софи метали молнии, но мать не отвела взгляд.

— Что ж, может, и стыдно, но все обстоит именно так, — отрезала Софи.

— А по-моему, очень мило с твоей стороны, что ты занимаешься костюмами других, — горячо вступился за нее Саймон. — А что у них за костюмы?

— Давай посмотрим: Бесс выступает в шляпе колдуна и с волшебной палочкой, Пегг и Тамара будут в костюме верблюда, а Марла оденется как Донни Осмонд.

— А что она будет показывать? — хихикнула Нелл.

— Будет играть на губах «Паппи-лав», в ускоренном воспроизведении, — ответила Софи.

— А что будешь петь ты? — спросила Хэлли.

— Мама! — воскликнула Мария, бросая на Хэлли грозный взгляд, который та проигнорировала.

— Я же сказала, я отвечаю за костюмы! — отчеканила Софи, и ее щеки побледнели.

— Я знаю, Софи, — успокоила Хэлли, становясь за ее спиной и положив ладонь ей на голову. С нескрываемой нежностью она погладила дочь по волосам. — Знаю, знаю. Может, я просто старая зануда, но я все равно мечтаю о том, чтобы ты спела арию Доницетти, помнишь, ту самую…

— Не помню, — сказала Софи. На мгновение она замолчала, но потом улыбнулась так же широко, как раньше. Мария поняла, что Софи изо всех сил старается держать себя в руках, но это удается ей с трудом.

— Что вы скажете, если мы… — начала Мария, но мать перебила ее.

— Я просто хотела, чтобы ты спела на концерте, вот и все, — настойчиво сказала Хэлли. — Я уверена, что все остальные тебе и в подметки не годятся, и я бы так гордилась тобой. И не смотри на меня так, Мария! Это что, преступление, если мать хочет порадоваться, слушая, как поет ее дочь?

— Если не принимать во внимание того, что она не будет больше петь, то нет, не преступление, — ответила Мария.

— Ну что, пойдемте, — предложил Питер, хлопнув в ладоши. — Дадим детям побыть наедине с мамой.

— Иду-иду, — сказала Хэлли, наклонилась и поцеловала Софи в макушку. — Ни пуха ни пера, дорогая!

— К черту, — отозвалась Софи, не глядя на мать.

Но когда Мария нагнулась поцеловать ее, лицо Софи оживилось.

— А ты не хочешь остаться с нами? Со мной и с детьми? — спросила она.

— Конечно, — ответила Мария и помахала Хэлли, Питеру и Нелл с Энди, выходившим из двери.

— Почему бабушка сказала так? — спросил Саймон, нахмурившись. — Что значит, «ни пуха ни пера»?

— О, это старая поговорка, — объяснила Мария, потому что Софи молчала. — Означает «удачи»!

— По-моему, звучит очень глупо, — угрюмо произнес Саймон. Дети почувствовали себя свободнее, оторвались от Софи и стали бродить по комнате.

— И правда глупо, — откликнулась Софи.

— По-дурацки, — сказала Фло.

— Иди ко мне, моя маленькая Флопси, — сказала Софи, похлопав себя по коленке. Фло подчинилась, забралась на колени к матери и начала сосать большой палец, а Софи стала перебирать ее волосы.

Саймон нашел мел и писал свое имя на доске. Притворяясь целиком поглощенным этим занятием, краешком глаза он следил за матерью и сестрой.

— Ты такая нарядная, — сказала Софи. — Я вижу, тетя Мария очень хорошо заботится о вас.

— Ага, правда, — произнесла Фло, не вынимая палец изо рта. Слова Фло ужасно обрадовали Марию, но она постаралась это скрыть.

Напряжение росло: Софи смотрела на детей, дети — на Софи, а Мария хотела, чтобы они расслабились и начали планировать следующее свидание.

Внезапно Саймон расставил ноги на ширину плеч, уперся руками в бока и уставился прямо на мать.

— Когда ты вернешься домой? — спросил он.

— Не сейчас, — ответила Софи.

— Нет, сейчас, — сказал мальчик. Он подошел к матери, схватил ее за руку и попытался вытащить из кресла.

— Саймон, — произнесла Софи, не двигаясь с места.

— Пойдем, — тянул ее Саймон, — пойдем же!

— Саймон, — резко сказала Мария. — Прекрати! Ты же знаешь — мама должна остаться здесь.

— А ты заткнись, сука! — бросил Саймон.

И тут Софи отвесила ему пощечину. Это произошло в один миг: она отпустила волосы Фло, подняла руку, ударила ребенка по лицу и вернула руку назад. У всех, включая Софи, перехватило дыхание. Щека Саймона побелела, потом на ней проступил красный отпечаток ладони.

— Я хочу домой! — заявил Саймон.

— Саймон, — обратилась к нему Софи. Ее голос дрожал. — Прости, что ударила тебя, но ты не должен называть тетю Марию сукой!

— Это почему? Папа называл тебя так!

— Папа поступал очень, очень плохо, когда делал это. И я не должна была позволять ему. Мы оба показывали вам плохой пример. И самое плохое, что мы не уважали сами себя, не уважали друг друга.

— Никогда? — спросил Саймон.

— Когда-то все было по-другому. — Софи говорила медленно, как будто обдумывала каждое слово. — Мы очень любили друг друга. Но потом мы заболели — сначала папа, а за ним я.

— А сейчас ты поправляешься? — поинтересовалась Фло.

— Я очень стараюсь. Но на это нужно время. Вы же знаете, что у нас случилось. Вы знаете, как тяжело после этого снова чувствовать себя хорошо, так ведь?

Саймон кивнул. Посмотрев на него, кивнула и Фло.

— Доктор Миддлтон очень умная, — сказала Софи. — Она поможет вам справиться. Вы не должны ничего утаивать от нее. Можете рассказать ей все.

— Даже то, что вы с папой запрещали рассказывать? — спросил Саймон.

— Даже это.

— Даже про… — пролепетала Фло, потом шепнула что-то Софи на ухо.

— Даже про мертвого ребеночка, — закончила Софи, глядя прямо на Марию.

— Я уже рассказала, — грустно призналась Фло. — Тете Марии.

— Ты можешь рассказывать тете Марии все, что захочешь, — сказала Софи. — Она тебя любит. Правда, Мария?

— Очень люблю, — согласилась Мария.

— Поцелуйте меня, — сказала Софи. Саймон подошел поближе, и Софи долго не отпускала детей от себя, целуя их в носы, глаза, уши, шеи и губы. — А теперь пора. — Сейчас голос звучал теплее, спокойнее, чем за все время этого свидания.

— Я не хочу уходить, — промолвила Фло и заплакала.