Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1

— Конечно, конечно. Он тоже в Синди Лу. Но, видишь ли, ему пришлось бороться с огнем. Так что он… сейчас спит.

— Не понимаю… почему же он не спит здесь, рядом со мной?

Она так ничего еще и не поняла, когда вдруг дико закричала. Конечно же, очень плохо, что в Монтерегарде случился пожар, но пожары случаются в плантаторских домах, к счастью — не очень часто. И она была уверена, что отец вскоре отремонтирует любую поломку, связанную с пожаром, и они с Савоем вернутся в Монтерегард и вновь счастливо заживут там. Но как же она попала из Монтерегарда в Синди Лу, не проснувшись и даже ничего не зная о пожаре?

Она попыталась разобраться с этой головоломкой, но не смогла и снова провалилась в тупой сон. Когда она проснулась, боль стала еще сильнее, однако она могла более четко мыслить. Теперь она постепенно начала вспоминать: она, кажется, заснула после многочисленных ночей бодрствования у постели Ларри и… Внезапно она пронзительно закричала.

— А-а-а! Ларри умер! Умер! Ларри умер, а вы мне ничего не говорите!

— Нет, дорогая, Ларри не умер. Его совсем не коснулась опасность. И сейчас он, кажется, спит в комнате Бушрода, а с ним сидит Тьюди. Ведь ты не хочешь, чтобы я разбудил его, когда ему так нужен сон?

— Не верю, не верю! Я не верю, что с ним все в порядке… — причитала Кэри. — И не поверю до тех пор, пока сама не увижу его!

— Кэри, клянусь, что сказал тебе правду. Разве я когда-нибудь лгал тебе?

— Нет, но я не понимаю…

Ей нельзя было больше плакать, и она не стала. Она прикусила губу и теперь пыталась все вспомнить. Да, она заснула, очень крепко заснула после долгих бессонных ночей; а потом проснулась, потому что Савой тряс ее… комната была полна дыма… и дыма было так много, что он задыхался, когда пытался заговорить с ней… старался сказать ей, что дом охвачен пламенем и ей немедленно надо бежать через окно, а сам он проберется через вестибюль в то крыло, где спят мама с Ларри. Он проберется туда по дальней лестнице. Она пыталась возразить ему, но он оборвал ее, сказав, что у них нет времени на споры; затем подхватил ее и поднес к окну… Она с трудом пыталась вспомнить, что же было потом, но никак не могла. И она повернулась к отчиму, который по-прежнему молча сидел возле нее, опустив голову.

— Я потихоньку начинаю вспоминать, папа.

— Не сомневаюсь в этом, только не надо спешить, дорогая…

— Мама отнесла Ларри прямо вниз по новой лестнице, ведь так?

— Да. Именно так она и сделала. Мы так благодарны тебе за идею пристроить эту лестницу. Мама отнесла его прямо в летний домик. Он был там во время бури и огня в безопасности.

— А что мама сделала потом?

— Ну, естественно, после того, как она удостоверилась, что Ларри в полной безопасности, она поспешила предупредить о пожаре вас с Савоем.

— По-моему, когда она прибежала, нас с Савоем уже разбудил дым?

— Да, должно быть, все так и было.

— Савой сказал, что сбегает удостовериться, что с мамой и Ларри все в порядке. Наверное, он встретился с мамой в вестибюле…

— Да, Кэри.

— Значит, она сейчас тоже отдыхает?

— Да, Кэри.

— А что же случилось со мной? Я до сих пор не вполне понимаю…

— Ну… ты сильно ударилась, когда выпала из окна. Возможно, еще не успев упасть, ты потеряла сознание. И еще ты очень сильно наглоталась дыма… даже больше, чем можешь вообразить. Вероятно, именно падение стало причиной твоего обморока… или у тебя была легкая контузия. Мы не знаем точно. Да теперь это и не имеет никакого значения.

— Значит, когда меня нашли, я была без сознания?

— Да. Я сам тебя поднял и перенес сюда. Ты находилась без движения несколько часов, пока не очнулась и не позвала Ларри.

— Выходит, прошло несколько часов ?

— Да, Кэри.

— А что-нибудь еще случилось за это время?

— Ну, опять приходил доктор Брингер.

— Опять ?

— Да. Конечно же, мы немедленно послали за ним. И он дал тебе какое-то лекарство, чтобы смягчить боль. Потом он еще раз давал тебе это лекарство. И еще даст. Он… мы не позволим, чтобы ты сильно страдала…

— Папа, не хочешь ли ты сказать?..

— Я надеялся, что ты не догадаешься, дорогая. Постарайся очень сильно не горевать. Помни, ведь у тебя есть Ларри.

— Но… — Теперь уже не нужно было кусать губы, ибо, несмотря на то, что она кусала их изо всех сил, они все равно дрожали. — Но ведь на этот раз я была рада !

— Да, Кэри, знаю.

— И Савой был тоже так рад, так рад… И мамочка. Мамочка ужасно расстроится! Видишь ли, папа, она сказала мне, чтобы я была как можно осторожнее, поскольку если у меня случится выкидыш, то, вероятно… Она очень переживает, папочка, что не могла родить тебе ребеночка.

— Она родила мне ребеночка. Она родила мне тебя. Ведь ты мое дитя, Кэри. И всегда была моей. А теперь ты вдвойне моя дочь.

На ее глазах выступили слезы. И внезапно она поняла все.

Все, кроме того, что она сама умирает.

Она не знала, сколько времени прошло, пока она поняла это, поскольку время теперь для нее ничего не значило. Несколько раз в комнату заходили Тайтина и миссис Сердж и делали, наверное, что-то нужное, как им казалось. Они приносили ей мясной бульон и жидкую овсянку, обмывали ее ароматной водой и переодевали в свежие пеньюары, а также меняли постельное белье. Она послушно принимала эту заботу, но не жаждала их общества и всегда чувствовала тайное облегчение после их ухода. Также она совершенно равнодушно воспринимала бабушку и кузину Милдред, которые приехали из Виргинии и теперь занимали комнату с монастырскими кроватями. Она не получала никакого удовольствия от их рассказов о Сорренто и Амальфи. Когда ежедневно по утрам Тьюди приносила к ней Ларри, она радовалась встрече с ним, но совсем не протестовала, когда доктор Брингер сказал, что ребенку нельзя оставаться с ней подолгу, поскольку он утомляет ее. Она не считала, что ей надо много общаться с малышом, раз была уверена, что с ним все в полном порядке. Также ей не хотелось часто встречаться со священником, венчавшим их с Савоем и крестившим Ларри, и с настоятелем англиканской церкви, которую постоянно поддерживала Люси своими пожертвованиями, а сама Кэри скорее номинально посещала. Она благодарила их всех за то, что навестили, но не предлагала приходить еще. Единственным человеком, которого она хотела видеть около себя, был Клайд.

Опять, как и прежде, они свободно разговаривали обо всем на свете. Так они беседовали еще до замужества Кэри… Она подумала об этом, когда он рассказал ей о похоронах ее матери и мужа… Она подумала также, что после ее смерти ему совершенно не с кем будет вот так поговорить. Она очень беспокоилась за него, понимая, что он останется бесконечно одиноким. Однако беседы с ним не утомляли и не печалили ее; напротив, она даже радовалась, что ей удается немного успокоить отца. Она знала, что он колебался, предоставлять ли себе это успокоение, поскольку спросил доктора Брингера, не причинит ли ей его рассказ какого-нибудь вреда. Он спросил это шепотом, когда оба вышли в вестибюль, но Кэри все-таки удалось услышать ответ врача.