Уильям Вулфолк - Кино для взрослых

Словно почуяв опасность, его тюремщик отступил к двери. Фаллон мысленно выругался.

Отойдя на безопасное расстояние, «морж» снова подобрел.

— На твоем месте я бы подумал о товарище. Может, ты сам не понимаешь, во что влип. Вздумал шутить с Мэтти Роббинсом. Это была серьезная ошибка, мистер Фаллон. Вот вы и попали в переплет.

Фаллон передвинул бубнового туза в верхний ряд. Он не станет реагировать — не доставит своему тюремщику такого удовольствия. Мэтти Роббинс, свирепый чемпион Калабра! Вот, значит, кто такой «Джордж»!

— Для вас будет лучше, если они договорятся. Больше ничего не могу сказать.

Фаллон продолжал молчать. «Морж» вышел и запер дверь.

Час спустя он вернулся в сопровождении приятеля, седого типа с лицом хорька — это он сел в такси с пистолетом.

— Повезло тебе, парень, — сказал «хорек». — Твои приятели оказались сговорчивыми.

Фаллон сложил колоду и бросил на стол.

— Я могу идти?

Его привели в гостиную, где Роджер Грин нервно курил, сидя на маленьком голубом диванчике. Он сразу отложил сигарету.

— У нас был разговор с Максом Рэндом, договорились насчет пленки. Извините, что пришлось круто обойтись с вами, мистер Фаллон. Вы ж понимаете.

— Понимаю.

— Теперь все улажено, — продолжил Роджер Грин. В глазах вспыхнули опасные искры. — Кроме одного.

В тот же миг Фаллона крепко схватили сзади.

— Подождите. Что происходит?

Ему заломили назад руки.

— Джорджу не понравилось, как вы обошлись с ним у себя в кабинете. Он считает вас своим должником.

И ему нанесли сокрушительный удар по затылку.

Когда ему удалось сфокусировать взгляд, он обнаружил, что лежит ничком на голубом диванчике, со связанными за спиной руками.

— Вам лучше?

Он узнал голос «моржа» и попытался повернуть голову.

— Вы получили что хотели. Какой смысл…

— Вы что, не слышали? Джордж считает, что за вами должок. Вот мы и хотим получить.

Уверенный в беспомощности узника, «морж» сделал ошибку — подошел слишком близко. Фаллон вскочил на колени и молниеносным движением лягнул его в живот. Тот рухнул, словно мешок с мукой. А когда начал подниматься, Фаллон заехал ему по физиономии. «Морж» опрокинулся на спину; из разбитой челюсти хлынула кровь. Фаллон вскочил на ноги. Он лишь на мгновение замешкался, чтобы справиться с головокружением, но этого оказалось достаточно, чтобы второй мужчина выхватил пистолет. Том резко дернул головой, и удар пришелся на плечо. Потом его саданули за ухом. Он рухнул на колени. И не увидел, как ствол пистолета стремительно опустился в третий раз.

В полночь все было кончено. Они освободились бы гораздо раньше, если бы не одержимость «моржа». Очевидно, он прожил жизнь, до краев заполненную причудливыми фантазиями, и теперь решил реализовать одну из своих садистских идей на практике. После «обычных» издевательств он сходил за железной колесной спицей и раскалил ее на газовой горелке.

— Всажу в его паршивый зад.

«Хорьку» стало не по себе.

— Это не в наших правилах. Еще окочурится.

— Ничего, — ответил «морж», скривив окровавленный рот в мстительной ухмылке. — На мою ответственность.

— Если даже он не умрет, ты причинишь ему тяжелую травму.

«Морж» злорадно гоготнул.

— Сам напросился.

Фаллон, раздетый догола, пребывал в состоянии шока. У него было раздроблено плечо, и, кажется, он перенес сотрясение мозга, поэтому имел лишь смутное представление о том, что было после избиения пистолетом. Слышал только чей-то крик. Пусть бы этот кто-то заткнулся и дал ему поспать.

Они приблизились с раскаленной железной спицей. Нестерпимая боль пронзило все его тело. К счастью, боль была слишком остра, чтобы сознание могло ее выдержать. Фаллон отключился. В комнате распространился запах горелой плоти.

Они швырнули его, голого, на заднее сиденье автомобиля и добрый час везли в сторону Таконика — чтобы бросить на обочине.

На шоссе было темно. Прошло не менее четверти часа, прежде чем мимо проехал первый автомобиль, разорвав фарами ночную темень. Колеса прошелестели в нескольких футах от Фаллона, но водитель его не заметил.

Рев двигателя и резкий переход от темноты к яркому свету заставили его очнуться. Фаллон перекатился на живот. Он не сознавал, что лежит в чем мать родила, только чувствовал ночную прохладу. Ноздрей коснулся свежий запах травы. Руки беспомощно царапали землю. Эти сволочи вытрясли из него всю душу. Что ж, если таковы их правила игры, в следующий раз он, хоть на четвереньках, но вышвырнет кое-кого с поля. Главное — не показать, как тебе плохо, чтобы тренер не вывел из игры. Отчаянным усилием воли он заставил себя подняться. Должно быть, идет последний период. Так было на матче с «Северо-западными». Когда до конца матча осталось тридцать секунд, он рванул через все поле, взял пас и, обманув преследователей, совершил стремительный бросок к воротам. Никто из любовавшихся его движениями не заподозрил, что у него порвано сухожилие и что по всем медицинским законам эта пробежка была абсолютно невозможной. Вот и сейчас так. Последняя игра. Никто не должен знать, как ему хреново.

Боль вонзила в него тысячу иголок. Он выпрямился и пошел. Ниже спины было такое ощущение, будто туда налили расплавленного воска. Он медленно, спотыкаясь, брел вперед. На трибунах было тихо, но он знал: все смотрят только на него. Он пустился бегом, вовсю размахивая руками. Всего лишь тридцать секунд. Сущие пустяки!

В стенке противника образовалась брешь. Не выпуская мяча, Фаллон ринулся туда. Он обязательно прорвется! Быстрей! Земля под босыми ногами была такой твердой, что казалась асфальтом. По-прежнему крепко прижимая мяч, он оттолкнул одного защитника, увернулся от другого и стремглав понесся по белой боковой линии. В глазах мутилось, но он не терял из виду заветной белой полосы перед воротами.

Публика зашумела: должно быть, он у цели. По лицу катился пот и попадал в глотку. Боль была убийственной. Еще чуть-чуть. Совсем немножко!

В двух шагах от победы он увидел мчащегося на него защитника. Поздно сворачивать в сторону. Гул толпы на трибунах перешел в рев. Он низко опустил голову и пошел на таран. Что-то жутко заскрипело.

Под скрежет тормозов и отчаянные крики тех, кто пытался его предостеречь, Том Фаллон врезался во встречный грузовик.

Бывший бухгалтер-ревизор, Макс Рэнд поднялся по служебной лестнице, ведя ожесточенные, изматывающие бои на практическом фланге бизнеса, занимаясь реализацией и осуществляя административное руководство. Он привык иметь дело с данными, которые можно было складывать, умножать и вычитать. Творческая сторона ему абсолютно не давалась, и теперь он мог опереться только на собранное по крупицам наследие Тома Фаллона.