Луанн Райс - Потанцуй со мной

Джейн открыла рот, чтобы объяснить Сильви, сказать, что та ничего не понимает. Но внезапно она почувствовала, что сестра права. Внутри нее все застыло, бледно-голубые больничные стены и холодные белые лампы, казалось, напирали со всех сторон. Слова Дилана о горе Хлоэ звенели в ее ушах. Она чувствовала себя как вор, застигнутый на месте преступления. Что ей теперь со всем этим делать?

— Как она сюда попала? — спросила Джейн. — Я про маму.

— Я позвонила девять-один-один. За ней приехала та же скорая помощь, что в прошлый раз. Врач даже вспомнил ее.

— Она была в сознании?

Сильви не то усмехнулась, не то всхлипнула:

— В сознании для того, чтобы заметить летающую по машине муху. И чтобы спросить у женщины, берущий у нее кровь на анализ, каким был ее любимый предмет в школе.

— Директор школы до мозга костей. Что ответила та женщина? — Джейн заулыбалась при мысли об этом.

— Физическая подготовка, — сказала Сильви.

— Маме это наверняка не понравилось. — Они с Сильви тихо рассмеялись. — Помнишь, она же вообще не считала физкультуру за предмет? Она всегда писала нам записки, чтобы мы могли пропустить занятия и пойти в библиотеку почитать?

— Я помню, — ответила Сильви. — «Пожалуйста, отпустите мою дочь с урока, у нее болит палец», хотя на самом деле она имела в виду: «У нее потрясающий ум и она не может тратить драгоценное время для чтения на пинание мячика».

— Или печение пирогов, — добавила Джейн.

— О, Джейн. — Взгляд Сильви был полон грусти.

— Я знаю, что я разочаровала ее, — сказала Джейн.

— Она хотела для тебя самого лучшего, — прошептала Сильви. — Она думала, что после рождения ребенка ты вернешься в Браун.

— Я знаю, что она так думала, — ответила Джейн, — но я была уже другим человеком. Она забыла о том, что рождение ребенка навсегда изменяет человека. Не важно, воспитываешь ты его или нет.

— Ты была такой молодой, — продолжила Сильви.

— Достаточно взрослой, чтобы иметь ребенка.

— Давай не будем ссориться, ладно? — попросила Сильви, — не сейчас, когда мама лежит в операционной…

— Не думаю, что мы ссоримся, — ответила Джейн. Но все ее тело было напряжено, она была готова к схватке, как боксер-профессионал. Ее семья никогда не поймет, что она чувствует. Сильви даже и представить не может, на что это похоже, когда тебе двадцать лет и твоя грудь полна молока и болит, а у тебя нет ребенка, который бы выпил его. Она бы не поверила, что даже сейчас, шестнадцать лет спустя, раз или два в месяц Джейн снилось, как она рожает ребенка. Это произошло в госпитале неподалеку отсюда. Этот этаж госпиталя с огромными освещенными операционными напоминал ей о месте, где она рожала Хлоэ.

В этот момент из кабинета вышел доктор в зеленом халате. Он открыл свою папку, что-то проверил и позвал:

— Сильви Портер?

— Это я, — откликнулась Сильви.

Врач подошел к ним. На вид ему было лет тридцать пять, у него были честные карие глаза и покатый лоб.

— А я Джейн Портер, — добавила Джейн. — Мы дочери Маргарет.

— Я доктор Беккер, — представился мужчина. — Я делал вашей матери операцию.

Он оглядел комнату. У стены стояли желтые диваны, и он жестом предложил девушкам присесть. Они все подошли к ним, но остались стоять.

— Как она? — спросила Джейн.

— Когда мы привезли ее, ей было так больно, — добавила Сильви.

— Мы думали о том, как лучше о ней позаботиться, — сказала Джейн, и Сильви бросила на нее неприязненный взгляд.

— Операция прошла успешно, — начал врач, — но есть кое-какие осложнения.

— Осложнения? — спросили Джейн и Сильви одновременно. Сильви села на диван.

— Мы обнаружили у нее несколько расширенных лимфатических узлов, — продолжал хирург, — в тазовой области.

Джейн резко вздохнула, пораженная не его словами, но серьезностью тона.

— У нее диабет, — объяснила Сильви, слабо улыбаясь. — Она легко подхватывает всякие инфекции. Разве не от этого опухают гланды? Помнишь, Джейн, у нас всегда так было, когда у нас болело горло? Я помню, как мама проверяла это — она проводила пальцами у меня под подбородком…

— Это не совсем то же самое, что опухшие гланды, — прервал ее доктор Беккер.

— Насколько это серьезно? — Сильви чуть не плакала.

— Некоторые узлы я удалил, — ответил доктор, — чтобы провести биопсию.

— Биопсию? — переспросила Сильви. Джейн промолчала. Кровь звенела у нее в ушах. Сильви опустилась на один из стульев. Джейн не могла пошевелиться. Доктор говорил о микроскопических препаратах, о замораживании тканей, исследования патологий, о том, что через несколько дней станет известно больше. Он произнес слово «лимфома».

— Вы утверждаете, что у нее именно это?! — воскликнула Джейн, а Сильви застонала.

— Нет, — ответил врач, — я вовсе не утверждал ничего подобного. Я просто заметил, что существует подобная опасность.

Джейн уставилась вниз, на голову Сильви. Ее волосы казались такими светлыми и красивыми, даже в тусклом свете больничного коридора. Она сжалась на желтом диване, будто стараясь казаться меньше, и обхватила себя руками, словно сильно замерзла. Джейн села рядом и взяла сестру за руку. Взглянув вверх, она поблагодарила доктора Беккера, который объяснил, что трещина в бедре была совсем небольшой и быстро заживет. Он сказал, что сейчас Маргарет находится на интенсивном уходе и скоро они смогут повидать ее. Он сказал, что свяжется с ними насчет результатов биопсии.

— Не может быть, не может быть, — бормотала Сильви.

— Мы еще ничего не знаем, — попыталась успокоить сестру Джейн.

— Вдруг я права, — сказала Сильви. — У нее же и правда может быть опасная инфекция, верно?

— Возможно, — ответила ее сестра.

Сестры сидели в тишине. Джейн закрыла глаза. Она размышляла о ситуациях, которые могут так круто изменить жизнь. Сегодняшняя — одна из многих. Будет ли все ее последующее существование, каждое событие наполненными памятью об этом моменте — когда доктор Беккер произнес слово «лимфома» по отношению к их матери?

Джейн вздрогнула, она знала, что, такое ситуации, меняющие жизнь. Иногда это происходило так внезапно — бамс! И в считаные доли мгновений все меняется. Она вспомнила некоторые из них: родители принесли Сильви домой из больницы, отец ушел от них.

Более четко — танец у башни Кэрри. И только сегодня, парой часов раньше — поцелуй на кухне у Дилана. На плечах обоих лежал груз таких событий. Джейн чувствовала себя изменившейся, как будто танец с Диланом Чэдвиком превратил ее в кого-то другого. Ее тело стало более легким, все мысли были связаны только с ним; она поняла, что трогает свою щеку в том месте, где еще ощущалось прикосновение его бороды. Она могла размечтаться, как девочка, а когда приходила в себя, то чувствовала запах яблок, которых не было поблизости.