Анна Климова - И сердца боль

Этого не может быть! Этот парень не знал ее и не знал, где она живет! Он ничего не знал! Но почему так хочется верить, что это он! И почему, если это он, она так разволновалась? Самоуверенный, наглый повеса, с дружками, пристал к ней, наговорил разной чепухи, а потом… Дождь, подъезд… И все! Она ушла. Ушла, окруженная мокрыми, визжащими девчонками из своей группы. А он стоял и смотрел им вслед. Оля обернулась и увидела его, стоящего посреди улицы. Это длилось какие-то секунды, потом он исчез в толпе…

— Ты чего, Оль?

Голос Веры, как из глубокого колодца.

— Ничего, — она лихорадочно натягивала босоножки. Мыслей никаких, одна повелительная, сметающая все барьеры и комплексы жажда деятельности овладела ею. Он нашел ее! Он приехал к ней! И не посмел остановить, когда встретил!

В ее глазах это было равносильно подвигу.

Прочь сомнения! Прочь страхи! Сколько ночей она мечтала, боясь даже краешком сознания задеть такую возможность! Даже предположить боялась, что такое когда-нибудь произойдет!

— Ты куда, чумная? — воскликнула Вера ей вслед.

Андрей поднял голову и увидел двух милиционеров. Один полный, второй высокий с рацией на ремне.

— Добрый вечер! Старший сержант Поливанов. Можно документики?

Андрей, не поднимаясь со скамейки и не говоря ни слова, достал из кармана куртки паспорт. Подал сержанту. Второй милиционер сзади услужливо посветил фонариком. Оба погрузились в изучение книжечки. Луч фонарика ударил в лицо. Андрей прищурился.

— Ага… Прописка московская, а здесь какими судьбами? Своих институтов мало?

Андрей счел за благо не разубеждать сержанта и промолчал.

Оба представителя власти опять принялись изучать его паспорт, словно там могло обнаружиться еще что-то интересное.

— Когда приехал? — задал новый вопрос сержант.

— Сегодня вечером.

— Опоздал, значит? Ночевать есть где?

Андрей покачал головой:

— Нет. До утра тут перекантуюсь.

— Не по-о-оложено, — протяжно произнес сержант. — Что ж с тобой делать-то?

В этот момент хлопнула дверь, и чья-то тень метнулась к ним со скоростью ветра. Дрожащий от негодования девичий голосок обличительно обрушился на представителей закона.

— Что вы от него хотите? Вы лучше воров и убийц ловите!

Оля стояла между Андреем и милиционерами, храбро наступая на последних.

— Какое право вы имеете задерживать ни в чем не повинных людей?

— Оля! — позвал тихо Андрей, глупо улыбаясь от комичности сцены. — Все в порядке.

— Правда? — просветлело ее лицо.

— Сержант, паспорт мой можно?

Милиционеры переглянулись и после непродолжительной заминки вернули документ.

Не теряя больше времени, Андрей подхватил свою сумку, обнял Олю за талию и направился вместе с ней к зданию института, оставив стражей порядка в некотором замешательстве.

Они шли обнявшись и с таким чувством, будто знали друг друга очень давно.

От станции, сверкая окнами, прогрохотала последняя электричка. Запоздалые пустые троллейбусы проносились мимо, натужно завывая электромоторами. Город засыпал, укутавшись влажной июльской ночью, наполненной мягким оранжевым светом фонарей.

— Как ты нашел меня? — спросила она, все еще не веря, что это происходит с ней.

— Я поднял на ноги уголовный розыск.

— И что, мои портреты развешивали на стендах «Их разыскивает милиция?» — спросила Оля, задохнувшись от смеха.

— Судя по тому, как ты говорила с представителями закона, это было не лишним.

И оба рассмеялись.

Никогда у Оли не было такой удивительной ночи. Они шли и шли по ночному городу, рассказывая о себе, о своих увлечениях, смеясь и перебивая друг друга, словно у них оставались считанные минуты. Этот город был отдан им одним во владение. И они наслаждались этой властью, своими чувствами, все еще скрытыми под тонкой пленкой стыдливости. Упивались бесконечной свободой и своей молодостью. Вот они — две встретившиеся половинки, которые притянуло друг к другу непреодолимой силой! Каждый жест, каждый взгляд, каждое слово напоены трепетной жаждой понять друг друга, узнать ближе. Это пока были первые шаги, первые признаки зарождающегося большого чувства. Они искали и нашли…

Андрей снял в гостинице номер, но приходил туда только переночевать. Все дни он проводил с Олей. Они гуляли по набережной Свислочи, ходили в кино, посетили «жутко неприличную» (по словам Оли) выставку эротических рисунков, спустили энную сумму в игровые автоматы и говорили, говорили, говорили… А потом он вечером, чтобы поразить ее, бултыхнулся в реку, смеясь, дурачась и брызгаясь водой в нее.

Все это время Андрей чувствовал жаркое томление в груди. Мысли его были поглощены девушкой. На третий день он понял, что дело не только в возбужденных счастьем чувствах.

Ночью его мучил кашель, бил озноб.

Оля первая обратила внимание на его состояние. Андрей отмахнулся: легкая простуда, ничего страшного! Он же здоровый мужик! Никогда и ничем не болел. К тому же — на улице лето!

Еще через день Оля настояла на том, чтобы он сходил к врачу.

Сидя с ней в очереди к терапевту, он потерял сознание. Врачи констатировали воспаление легких и изумлялись, как он при этом еще оставался на ногах.

Когда Маргарита Львовна на пятый день отпуска так и не смогла дозвониться до сына, она решила немедленно вылететь в Москву и «протрубила сбор».

— Мы должны вернуться, — сообщила она мужу, пришедшему с пляжа, заталкивая в чемоданы разбросанную по всему номеру одежду.

— Как хочешь, а я остаюсь, — спокойно заявил Сергей Петрович, догадываясь о причине столь внезапной поспешности. Нужно было выручать сына, и он решил сыграть роль якоря, намертво вцепившегося крючьями в морское дно, в надежде на то, что мать-крейсер, изготовивший орудия к бою, не сдвинется без него с места.

— Что? — изумленно опустилась она на кровать.

— Я никуда не поеду. С какой стати срываться посреди отпуска? Мне здесь нравится, посему я не намерен возвращаться домой только потому, что мамочка решила проверить, хорошо ли ее девятнадцатилетняя кроха кушает кашку!

Сергей Петрович внутренне похвалил себя и поразился своему смелому выпаду.

— Если бы твой сын сейчас слышал тебя, — зловещно произнесла Маргарита Львовна, с каждым словом повышая голос. — Ты законченный эгоист! Себялюбивая тряпка! Тебе плевать на сына! Плевать на все, кроме своих желаний! Сопля соплей! Интеллигент хренов!

Маргарита Львовна походила сейчас на разъяренную фурию. Весь ее внешний лоск слетел, обнажив сердцевину — скандальную базарную торговку.

Сергей Петрович, окончательно осмелев, невозмутимо заметил:

— Сейчас ты бы очень колоритно смотрелась на одесском Привозе.